шевелятся, жена помажет какой-нибудь мазью, она у меня фармацевт! — с гордостью похвастался дяденька…
Предусмотрительно подстелив пакет на скамейку, Людочка устроилась рядом с понурым рыжим парнем и просматривала отснятые кадры, время от времени она поднимала голову и отыскивала глазами старшего следователя, определяя про себя, сколько по времени им ещё торчать здесь. С досадой Людочка вспоминала мамины котлеты из индейки, которые решительно отказалась съесть утром и забрать с собой на работу, так как в служебной столовке могла лишний раз столкнуться с Николаем Михайловичем, который ей нравился не только, как непосредственный начальник. Поворчав для порядка, желудок разочарованно умолк, Людочке ужасно хотелось пить, ожог под повязкой саднил и пульсировал в унисон сердцу, но Дивенков, кажется, не собирался отходить от свидетеля. Казупица и Варламов что-то обсуждали в сторонке. Девушка вздохнула, потрогала пальцами перевязанную щёку и обернулась, услышав позади тихое повизгивание, рыжий парень тоже обернулся…
— Месяц отработали коту под хвост! А я, между прочим, рассчитывал на зарплату, — ругался невысокий худой, если не сказать тощий, как скелет, мужчина. На Дивенкова он не смотрел, прятал глаза и, вообще, норовил отвернуться. — Ничего не знаю об их делишках и знать не хочу! Они там делят между собой, а мы попадаем под раздачу! Кто делит? Вы что, прикидываетесь, или это провокация? А то вы не в курсе, кто такой этот кореец! Был. Сдох, так же как все прочие, и ничего с собой не унёс, никакие свои богатства! В золоте купался, а прибавить своим работникам копейку к зарплате или дать премию, так ни разу! Как же, он же разорится от этого! — в голосе мужчины слышался неприкрытый сарказм. — Откуда же я могу быть в курсе его дел, вы меня за дурака-то не держите! Вам только скажи лишнее слово — затаскаете. Никто меня никуда не таскал! Чёрт! Вот угораздило попасть в эту смену, теперь не отвяжетесь. Разбирайтесь с охранниками, кто был близко к хозяину — небось, они и подорвали, а то у вас вечно виноваты те, кто не может себе адвоката позволить...
Невозмутимый старший следователь поблагодарил мужчину за содействие в расследовании и направился к выходу, старательно огибая лужи пожелтевшей пены и грязной воды. След твари был очевиден, но следует исключить обычный передел и криминальные разборки между теневыми хозяевами города и области, да и начальству не преподнесёшь версию о существе, настолько чуждом этому миру, к которому просто приблизиться и то опасно.
Лет пятнадцать назад служба занесла Дивенкова на базарную площадь иракского города Мосула. Побывать в Ираке и не попробовать рыбу, зажаренную в масгуфнице, оставить без внимания знаменитый арабский кебаб и лепешки Лехем Баджин?! Всем этим прелестям, приготовленным прямо в уличной печи, было отдано должное внимание и заслуженное одобрение.
Набив купленной едой рюкзаки, русские военные уже собрались уходить, но неожиданно Дивенкова подёргал за штанину старик-нищий, высохший до самых костей, больше похожий на коричневую мумию, чем на человека. Он неподвижно сидел на камне рядом с торговой точкой и смотрел вдаль глазами, затянутыми белёсыми пленками.
Слепец-побирушка протянул им свою чашку для подаяний, друзья бросили туда по монетке и двинули к машине, но старик неожиданно запел им вслед, и друзья замерли на месте, поражённые до глубины души. Было нечто мистическое в чистом высоком голосе, исторгавшемся из дряблого горла. Как-то незаметно исчез базарный шум, умолкли крики, остался лишь чарующий гортанный голос странного певца, от которого у всех троих ребят по коже метались мурашки. Глаза старика задвигались под плёнками и безошибочно остановились на Дивенкове, тот заворожённо слушал, прежде чем до сознания дошло, старик плачет: по морщинистым щекам бежали быстрые капельки и терялись в клочках седых волос на подбородке.
— Что он говорит? — обратился Николай к торговцу, который ни на минуту не прервал своего занятия, пока проворно рассекал рыбу, вставлял ее в специальную жаровню — масгуфницу и шевелил горящие угли.
На ломаном английском тот, не скрывая досады, объяснил гостям своей страны, что этот старик, дед его отца, уже несколько лет сидит рядом с торговой точкой и рассказывает всем небылицы о злобном духе, джинне, с которым их далёкий пращур имел несчастье столкнуться много веков назад, когда Ирака и в помине не было. Джинн утопил город в крови и пожарах, он беспрекословно слушался хозяина, знавшего заклинание, но убивал тех, кто пытался завладеть им.
— Это у нас вроде семейного предания, от отца к сыну, идёт уже много поколений. С каждым разом история обрастает новыми подробностями. Раньше мой отец их слушал, теперь вот я слушаю. Это сказка, но мой прадед верит в нее…
Слепой старик гневно крикнул на правнука, тот ответил, так же несдержанно и перевёл:
— Говорит, джинн вернётся, нас всех ждут большие беды.
У выхода, больше напоминающего пролом, Дивенков ещё раз окинул взглядом разнесённое по кирпичику здание, дым, гарь, пепел, торчащие из-за забора обгорелые ветки дубов и сосен, и непроходимый бурелом, окруживший бетонное заграждение. Махнул Варламову и Казупице — всё, пора обратно: изучать и анализировать собранные факты и показания, перелопатить их в убедительную версию произошедшего и подкрепить документально снимками, показаниями свидетелей, фактами.
— Товарищ майор, — позвала его стажёр Новикова. — А что нам делать с собаками? Их нельзя тут оставлять.
Три мощных питбуля жались к ее ногам, скулили и пытались облизать руки девушки. Из-под лавочки вылезать они не хотели, прижимались к земле, прятали морды, тыкаясь мокрыми носами в Людочкины грязные кроссовки.
— Только их нам не хватало, — пробормотал старший следователь.
— Товарищ майор, обученные умные псины, — заметил Денис. — Отдать кинологам.
— Очухаются от стресса и разорвут, — высказался Казупица. — Их теперь только в приют или усыплять.
— Я не дам их усыплять! — Людочка бесстрашно гладила гладкие головы и смотрела на Дивенкова возмущённым взглядом.
— Никто их не собирается усыплять, — решил за всех Дивенков и скомандовал. — К ноге!
Энергично шевеля обрубками хвостов, собаки подползли к новому хозяину, оглядываясь на девушку, Людочка шла следом за ними, позади неё осторожно шагал рыжий учитель танцев.
— Рядом! — рявкнул старший следователь, направляясь заваленной дороге.
Псы заторопились следом, жалкие стволы лиственниц и колючки малины они преградой не считали, перемахивали и неуверенно оглядывались на медленно продирающихся людей. Одна из собак даже позволила себе коротко гавкнуть на рыжего парня, пыхтевшего позади всех, но тут же устыдилась своего порыва и завиляла хвостом.
В Управление приехали, когда солнышко уверенно клонилось к закату…
