Произведение «Почему мы ругаем, но тоскуем по советскому времени» автора Анатолий Шнаревич - Литературный сайт Fabulae (страница 1 из 2)

[b]    По этой теме написаны уже много умных и глупых слов. Рискну добавить к ним ещё несколько своих размышлений.

   Уже в конце семидесятых годов умным и склонным к анализу людям было ясно, что страна катится к кризису и неизбежным переменам, которые будут вызваны им. Правда, никто не предполагал даже в начале перестройки, что он будет настолько глубоким, что даже развалится Советский Союз и весь социалистический лагерь.

   Многие объясняют это хорошо продуманными и осуществлёнными мерами Америки, в том числе: беспрецедентной гонкой вооружений (вспомним грандиозный и нереализуемый рейгановский проект «звёздных войн»), обвал с помощью зависимых от США арабских нефтедобывающих стран мировых цен на нефть, служащую основным источником наших внешних доходов, а также другими не менее эффективными.
   Конечно, наша слабая экономика по сравнению с американской, да ещё при резком сокращении доходов, не могла выдержать таких затрат для обеспечения паритета в вооружении.

   Конечно всё это так. Но вот почему страна оказалась в таком состоянии, позволившем американцам осуществить эти меры, и будет предметом моих размышлений.

   По моим твёрдым убеждениям, основной причиной этому – монопольная власть одной партии. Вспомним, что ещё сам Ленин говорил, что любая монополия приводит к загниванию. После ликвидации единственной легальной левой партии – левых эсеров, сотрудничавших на первых этапах с большевиками, но поднявших восстание 6-го июля 1918 года якобы из-за несогласия с Брестским миром, он говорил примерно так: мы лишились последней оппозиции. Вообще говоря, это плохо. Но не мы в этом виноваты. Придётся вместо оппозиции развивать критику и самокритику. Но это, как известно, не помогло, да и не могло помочь.

   Некоторые историки утверждают, правда, без серьёзных фактических доказательств, что само восстание эсеров было специально спровоцировано большевиками, а непосредственный убийца германского посла Мирбаха сотрудник ВЧК и эсер Блюмкин был лишь орудием в их руках. Якобы после разгона эсеров он не был расстрелян, не сидел в тюрьме, а спокойно работал в той же системе ВЧК, только не в столице, а где-то на периферии.

   Уверен, что вместо того, чтобы разгонять и уничтожать левые партии: социал-демократов (меньшевиков), левых эсеров и анархистов нужно было сотрудничать с ними на конкурентной основе, доказывая в честной и конкурентно-демократической борьбе своё право руководить государством и обществом. Возможно, именно тогда постепенно сложилось бы государство с эффективной экономикой и социально справедливым обществом.

   Современные коммунисты говорят, что это было невозможно, так как враги революции внутри и за рубежом не могли с ней смириться и организовали военное сопротивление и гражданскую войну.

   Позвольте, но если бы большевики работали хотя бы с левыми партиями так, как я написал выше; не называли бы творческую интеллигенцию говном и не выдворяли бы её насильственно из страны; не уничтожали бы церкви и не гнобили бы их служителей, а работали бы с ними и с творческой интеллигенцией, привлекая их к построению нового социально-справедливого общества, то, может быть, и не было бы кровавой (или хотя бы не столь кровавой) гражданской войны и разрухи. А ещё (и это главное!) физически не уничтожали бы помещиков и предпринимателей под клич «грабь награбленное», а делали бы это экономически в течение продолжительного времени, используя для этого такие инструменты как прогрессивный налог с доходов, а особенно – также прогрессивный, налог на наследство. При этом часть основных фондов (капиталов) уходило бы не наследникам, а всему обществу, а структура доходов владельцев средств производства менялась бы в сторону уменьшения доходов от капитала и возрастания доходов от трудовой деятельности, например, хорошими топ-менеджерами на тех же предприятиях.

   Вот здесь полезно сделать некоторое отступление от основного текста.

   Как раз поэтому, чтобы не обидеть мошенников и проходимцев, захвативших после перестройки госпредприятия, действующий в советское время налог на наследство (правда, выполняющий несколько другие функции) был отменён, а налог на доходы установлен плоским в отличие от подавляющего большинства других государств. При этом тогдашний лидер заявил, что сделано это во благо народа, чтобы наследники родителей и бабушек не пострадали бы от передачи им квартиры, дачи, машины или другого имущества. А вот предприниматели, продолжал он, всё равно нашли бы способ как-то обойти закон и избежать или существенно сократить эти налоги. То, что при этом он расписался в неспособности или нежелании наладить элементарный порядок в налоговой сфере, многие и не заметили.

   Но вернёмся к основной теме.

   В шестидесятых годах предсказанное Лениным загнивание при монопольной системе уже было заметно для всех умеющих наблюдать и анализировать людей. А таких в Советском Союзе было много ввиду высокого уровня образования, что нужно отметить в ряду других несомненных достижений страны. Марксистская теория, служившая основой всей политической системы, ввиду строгой партийной дисциплины и отсутствия политической конкуренции, не развивалась практически все послереволюционные годы и превратилась в догмы. Любое отклонение от них объявлялось ревизионизмом, жёстко преследовалось и не допускалось. А эти догмы уже не удовлетворяли тем изменениям, которые сложились на это время в стране и в мире.

   Несмотря на наличие в стране многочисленных институтов и кафедр марксизма-ленинизма, некоторые социально-экономические понятия были или вообще не определены, или тонули в многочисленных и многословных пояснениях и толкованиях. Например, мне доставляло удовольствие прикалываться над своими друзьями и знакомыми, задавая им вопрос: «А что же такое социализм?». Большинство не задумываясь, отвечали:

   - Социализм – это первая стадия коммунизма.

   - Ну, конечно, это так, - отвечал я, потому что, как и многие другие знал, что прагматичный Сталин, в отличие от большинства членов ленинской гвардии, не ожидал скорой мировой революции пролетариата, после которой и должен был бы наступить коммунизм. Он понимал, что никакой мировой революции не будет, а коммунизм – это что-то далёкое и не совсем ясное. Поэтому, он своей твёрдой (а можно сказать и кровавой) рукой уничтожил (кого политически, а кого и физически) эту старую гвардию и назвал строящуюся большевиками систему первой стадией коммунизма.

   - Ну, это, конечно, верно, - далее продолжал я. – Но ты назови мне определение этой стадии, которое могло служить критерием того, чтобы взяв любую страну, мы могли бы отнести её к социалистической или нет.

   - Это просто, - обычно отвечал собеседник. – В социалистических странах средства производства принадлежат народу в лице государства, а не частным лицам.

   - Но тогда мы к социалистическим должны отнести и Кампучию (Камбоджу) при Пол Поте. Там вообще всё было национализировано. Но никто не признавал её таковой кроме наших идеологических врагов империалистов. А делали они это лишь для того, чтобы показать своему народу то, какой коммунизм (социализм) страшный и отвратительный. Частично признавали её таковой и китайцы пока сами не содрогнулись от того, что вытворял Пол Пот (ученик Мао и ставленник Китая) над своим народом.

   По этому критерию социалистической частично можно было бы назвать и Великобританию в довольно длительное время правления лейбористов. За время их власти более 80-и процентов предприятий оказались государственными. Но у нас это называлось государственным капитализмом.

   - Тогда, может быть, в качестве критерия может быть можно взять известную формулу уважаемого Лениным анархиста Кропоткина: «От каждого по способностям – каждому по труду», - провокационно предлагал я.

   Возможно, это может кого-то удивит, так как в советское время анархистов изображали всегда карикатурно, но П. Кропоткин, теоретик анархо-коммунизма, наряду с основателем анархизма Бакуниным, пользовался большим уважением у анархистов, не репрессирован и не иммигрировал из страны, а в 1921 году был с почётом похоронен в Москве. В его честь даже названа одна из станций московского метро.

   - Вот, вот, - обычно обрадовано отвечали мои собеседники на мой провокационный вопрос, - это и есть критерий.

   - Ну, тогда в мире нет ни одной социалистической страны, так как нет и не может быть универсальной меры труда при огромном его разнообразии, - огорчал я своих собеседников.

   Но самое страшное было в том, что этими догмами руководствовались не только в идеологической сфере, но и в управлении экономикой. Даже самые безобидные реформы, предложенные Косыгиным, после ряда экспериментов, давших положительные экономические показатели на некоторых предприятиях, старичкам из Политбюро показались несоответствующими установленным идеологическим догматам, были осуждены и запрещены.

   Возникновение реформ Косыгина было не случайным. Уже в конце пятидесятых годов в экономике страны начались негативные процессы. Уже в 1959-ом году кремлёвским деятелям стало понятно, что 6-й (1955 – 1960 годы) народнохозяйственный план развития страны не будет выполнен. Поэтому срочно он был пересчитан и заменен на план семилетний (1959 – 1965 годы) с несколько иными параметрами. Итоги выполнения этого плана были подведены как-то невнятно, но, как всегда, триумфально.

   С 1969 по 1992 годы (с некоторым почти шестилетним перерывом) служил я в организации, занимающейся разработкой и внедрением, так называемых АСУ (автоматизированных систем управления), во многих отраслях промышленности. Поэтому довелось мне часто разговаривать с их руководителями. Однажды в доверительном разговоре один из них сказал мне: «Вы знаете, весь наш так называемый хозяйственный механизм - это одна сплошная нелепость».

   Я ничего не услышал в этом нового, так как давно понимал также. Стремление как можно больше сократить статью не позволяют мне привести многочисленные примеры, которые я наблюдал сам, слышал от производственников или читал в газетах. Но всё же я не удержусь и приведу два из них, которые чем-то похожи.

   Люди старшего поколения помнят о длящемся много лет дефиците запчастей к механизмам и оборудованию практически во всех отраслях. Но особенно от этого страдали в горнодобывающей промышленности на карьерных работах, так как простои обладающих большой мощностью карьерных экскаваторов из-за недостатка запчастей приводили к срыву планов и снижению комплекса показателей. Чтобы компенсировать потери от этих простоев, горнодобывающие предприятия старались всяческими путями получить большее количество экскаваторов. А это приводило к ещё большему их дефициту.

   На одном высоком совещании горняков страны один из них спросил у присутствующего руководителя подразделения Госплана, отвечающего за горную промышленность, о решении этой проблемы. При этом он привёл данные, что в Америке в