здесь было оливковое дерево, замещённое менорой. Практически все традиции — раввинская, псевдэпиграфическая, христианская и гностическая — сходятся в том, что менора символизирует Бога, опирающегося на Древо жизни в Эдемском саду[8]. К. Мейерс уточняла, что древо в библейском контексте символизировало Божественное присутствие, функцию ниспослания жизни или вечной жизни[9]. В эллинистическую эпоху, однако, эти мотивы потеряли свою значимость и были забыты. Существует определённая связь между менорой и миндальным деревом, тем более, что миндаль был частью декора меноры. Миндаль был священным древом в Вефиле, а его плоды, символизирующие жизнь, в эпоху Второго храма превратились в светильники, вместилище и податель символического огня. В то же время, в книге Исход ветви меноры прямо названы тростниками, и лишь в последующих библейских переводах были интерпретированы как ветви. К. Мейерс, подытоживая свои изыскания[10], утверждала, что в меноре соединились элементы, противоречащие древесной природе этого объекта, в частности, подателя света. Семиствольная менора должна быть признана уникальной формой, хотя и имеющей в основе культовые предметы и светильники Ханаана железного века[11].
Место происхождения меноры как символа еврейства является дискуссионным. Выдвигалась версия, что менора использовалась как символ участников антиримских выступлений и в диаспоре была распространена изначально гораздо больше, чем в Израиле. Действительно, некрополь Бет-Шеарим служил для погребения евреев из диаспоры. Менора была удобным символом, позволявшим отличать евреев от христиан и язычников, и стала символом национальной идентификации, отличной от страны проживания. Вероятно, это произошло со II века одновременно в Риме, Вавилоне и североафриканских провинциях[12].
Богословские истолкования
Филон и Иосиф
Первую письменно зафиксированную попытку разъяснить смысл и значение меноры предпринял Филон Александрийский. В «Толковании „Исхода“», он связал форму меноры с устройством мироздания, в котором центральное место занимает Солнце — ствол, а ветви справа и слева символизируют планеты выше (слева направо — Сатурн, Юпитер, Марс) и ниже Земли (Венера, Меркурий и Луна). Эту метафору Филон углубил в «Житии Моисея», добавив к картине мироздания ещё и связь с гармонией небесных сфер: круглая форма ветвей символизирует божественную музыку, а гармония удерживает планеты-светильники на своих путях, только в своём соединении они несут свет миру. Филон связывал центральный ствол с женским началом — матриархом Саррой, добродетель которой сияла ярче остальных светильников и связана также с Божественным оком. В экзегезе Филона это также отсылает к Иисусу Сирахову (Сир. 26:16-17). Вероятно, это связано и с тем, что существительное менора — женского рода. Иосиф Флавий, живший поколением позже Филона, в «Иудейской войне» (5. 216—217) повторил тезис, что число ламп указывает на число планет. О том же он писал и в «Иудейских древностях» (3. 146)[13].
Ранняя христианская традиция
Интерес к меноре в христианской среде — в контексте параллелей между Храмом Соломона и Церковью как Тела Христова — очевиден уже из Откровения Иоанна Богослова. В первой главе упоминаются семь золотых светильников (Отк. 1:12), которые отождествляются с семью церквами в Малой Азии (Отк. 1:20). Связь между Храмом и церковными строениями описана в послании Евсевия Кесарийского Паулину Тирскому, датируемому примерно 313 годом; храмовые образы многочисленны в панегириках Евсевия. Хотя он не упоминал именно семиствольную менору, но именовал епископа Паулина — строителя церквей — «новым Веселеилом»[14]. Беда Достопочтенный в гомилиях к Ветхому Завету, рассуждая о Скинии, не мог пройти и мимо образа меноры. Беда давал каждому из элементов меноры последовательно символическую интерпретацию: так, менора со столом предложения символизирует вечность Церкви, находящейся вне времени и пространства. Менора также указывает на главу Церкви — Иисуса Христа, а ветви меноры — Тело Христово, питающее всё человечество верой. При этом две тройных группы ветвей по сторонам от ствола символизируют разделение времён до и после Воплощения[15].
Средневековая традиция
Реконструкция меноры, выполненная Маймонидом. Рукопись Perush Hamishnayot, комментарий к Менахот 3:7. Между 1168 и 1204
В традиции мидрашей менору признавали символом еврейского народа, управляемого раввинами[16]. В комментарии к Менаот (28b) Раши пытался представить образ меноры. Приводимые им образы примечательны: рассуждая о ветвях меноры и их украшениях, Раши сравнивал их «с узорами на колоннах». С. Файн проводил параллели с синагогой Вормса, в которой капители колонн были украшены абстрактным орнаментом. Более того, Раши объявил, что на французском языке того времени этот орнамент именуется nieller, — термин, который едва ли более понятен, чем библейские. В 1942 году Мордехай Наркисс предположил, что этот термин обозначал чернение в ювелирном деле, то есть тонкое и мелкое украшение полированной поверхности. В XI веке церковь аббатства Клюни была украшена серебряными пластинами, украшенными чернью. В оксфордской рукописи комментария Раши приведён схематичный рисунок, на котором менора показана с округлыми ветвями, причём центральный ствол украшен спиралевидным орнаментом. Евреи в тот период не использовали меноры в синагогах, однако в каролингской и оттоновской Европе изготавливали храмовые семисвечники. Один из них, выполненный для Матильды — внучки императора Оттона Великого — в монастыре Св. Троицы в Эссене, имел высоту 3,3 м. Однако в рукописи Маймонида менора представлена совершенно иной — с прямыми, а не полукруглыми ветвями, непосредственно исходящими из ствола. Пояснения к рисунку, а также комментарий сына Маймонида — Авраама — только затемняют вопрос[17].
В каббалистике
Основная статья: Каббала
В каббалистических представлениях менора являлась символом структуры древа сефирот. Первым каббалистическим комментатором, истолковавшим менору в символической терминологии, был Ашер бен Давид в трактате Перуш Шем ха Мефораш. Его толкование отличается от предложенного Менахемом Реканати. Впрочем, в обоих толкованиях центральная идея практически совпадает: хотя менора состоит из ветвей, бутонов, чашечек и прочего, она является не комбинацией частей, но одним целым, созданным из одного слитка золота. Так же точно и мир сефирот, хотя и множественен, в глубинной сути является единым. Семь ветвей меноры символизируют семь нижних сефирот. Ашер бен Давид и Реканати особо выделяли центральный ствол, отождествляемый со сфире тиферет, который также соответствует человеческому телу, из которого выходят конечности. Сефира тиферет также символизирует божественную благодать, истекающую из горнего мира вниз, на это же указывает масло, которое заливается в светильники на ветвях, и которые дают меноре свет — Эйн Соф. Центральный ствол также служит символом души всех сефирот, которая действует в каждой из них. Каббалисты считают, что в Торе нижние сефирот именуются огнями и отождествляются с днями творения. В позднейших комментариях лампы, масло и свет отождествляются с тремя высшими сефирот. Кроме того, Реканати цитировал пророчество Захарии (Зах. 4:9), истолковывая «на… одном камне семь очей» как семь глаз Божьих. То есть Бог управляет видимым миром с помощью семи сефирот, символизируемых семью ветвями меноры[18].
В Книге Зогар нет отдельных суждений о символическом значении меноры. В Тикун-Зогар (Введение, 146) символическое истолкование отличается от приведённых выше. В одном месте менора символизирует ангельскую силу вне сефирот, причём фитили символизируют последнюю из сефирот — Малхут, приравненную к Шехине. Масло в светильниках — сефира Йезод, а свет — сефира Тиферет. Кроме того, в одной из каббалистических рукописей XIV века (Vat. lib. MS 214) Псалом 67 интепретируется как обозначение меноры, причём в сефардской среде воспроизведение его текста в виде меноры стало широко распространённым как в молитвенниках, так и в виде домашних, и в особенности — синагогальных амулетов[19].
История меноры в письменной традиции
Древность
Реконструкция Меноры, выполненная в Институте Храма, Иерусалим
Подробное описание меноры в Скинии содержится в Книге Исход при перечислении всех прочих принадлежностей для богослужения. Менора в Храме Соломона, возможно, была той же самой, сохранённой в Иерусалиме священниками и левитами (1Цар. 8:4). Также в Танахе содержатся сведения, что было сделано 10 золотых менорот, возможно, для освещения храмового зала, но никаких подробностей не сообщается[20]. О меноре не упоминается и в числе трофеев, взятых Навузарданом при разрушении Храма в 586 году до н. э. (2Цар. 25:13-16). Из текста Иеремии (Иер. 52:19) можно сделать вывод, что храмовые менорот были взяты в Вавилон, поскольку они упоминаются во множественном числе. Этот же рассказ повторил Иосиф Флавий («Иудейские древности», 10. 145—146). После возвращения и возрождения Храма при Ездре и Неемии менора не упоминалась среди принадлежностей, возвращённых в Иерусалим (Езд. 1:7-11). Предположительно, была отлита новая менора по формам и описаниям прежней. Косвенно о форме иерусалимской меноры можно судить по следующему эпизоду: Иосиф Флавий («Иудейская война», 7. 428—429) свидетельствовал, что первосвященник Ония убедил египетского царя соорудить копию Иерусалимского храма в Леонтополисе:
…построил на нём из огромных камней храм, хотя не по образцу иерусалимского, а походивший более на цитадель, вышиною в 60 локтей; жертвеннику же он придал форму иерусалимского и храм украсил такими же священными дарами, как в Иерусалиме. Только для светильника он сделал исключение: вместо стоячего светильника, он изготовил только золотую лампаду, испускавшую лучистый свет и её он повесил на золотую цепь.
— Пер. Я. Л. Чертка
Антиох Епифан разграбил Второй Храм и забрал из него ритуальную утварь, включая менору (1Мак. 1:21-23, «Иудейские древности», 12. 250). Однако после отвоевания Иерусалима при Иуде Маккавее:
Взяли камни целые, по закону, и построили новый жертвенник по-прежнему; потом устроили святыни и внутренние части храма и освятили притворы; устроили новую священную утварь и внесли в храм свещник и алтарь всесожжений и фимиамов и трапезу; и воскурили на алтаре фимиам и зажгли светильники на свещнике, и осветили храм; и положили на трапезу хлебы, и развесили завесы, и окончили все дела, которые предприняли.
— 1Мак. 4:47-51
Талмудическая традиция (Менахот 28б, Рош Ха-Шана 24а-б, Авода Зара 43а) свидетельствовала, что золотая менора была уничтожена, и при Иуде Маккавее её отковали из лезвий мечей и ножей и наконечников стрел, а лампы припаяли к железу оловом. Позднее Маккавеи воссоздали новые священные дары (вначале свинцовые, затем серебряные, и наконец золотые), переосвятили Храм и восстановили ритуал (1Мак. 4:49-50, 2Мак. 10:3, «Иудейские древности», 12. 318—319). После покорения Иерусалима Гнеем Помпеем в 63 году до н. э. полководец вошёл в Храм и увидел все его помещения, даже запретные, но золотой алтарь предложения и менору не тронул «из благочестия» («Иудейские древности», 14. 72).
