самом деле всё не так и он всегда готов выслушать оппонента и дать ему возможность высказаться.
– Что верно, то верно. – Выразительно согласился с президентом мистер Капута, глядя в зал Генассамблеи, где некоторые представители союзнических гегемону стран, по которым так лихо прошёлся диктатор Заноса, несмотря на их огромный политический опыт на дипломатической работе, всё же не смогли сдержаться, и кто нервно ёрзал на стуле, кто демонстративно включал и выключал свой телефон, а кто и вообще собирался выйти из зала в туалет.
– Вон как президента дружественной нам Хлебосолии Пешку приспичило. – Хмыкнул мистер Капута, глядя на то, как лицо президента Пешки нервно перекосило.
– Да уж. – С неприязненным выражением лица ответил мистер президент, посмотрев в сторону озвученного Капутой президента Пешку, который, как и многие находящиеся в зале президенты и монархи, время от времени трепетно поглядывал в сторону мистера президента – вдруг он посмотрит в их сторону и тогда возможно заметит.
– У них что, такая национальная черта, выращивать на своём лице непроходимое бескультурье? – не сдержался мистер президент при виде ненавистной ему рожи президента Пешки, достал из кармана жвачку и, закинув её себе в рот, попытался изживать поселившееся во рту горькое послевкусие, которое как раз вызвал вид этого президента.
– Это отпечаток их жизненной позиции – вассальства, от которого надо честно признаться, избавиться совершенно невозможно. – Сказал в ответ Капута.
– Теперь понятно, почему я без внутреннего содрогания не могу на все эти сальные рожи смотреть. – Сказал мистер президент, пристально глядя на президента Пешку. Что замечается президентом Пешкой – сидящие рядом с ним советники по национальной безопасности, в чьи обязанности входило постоянное нахождение вблизи национальной реликвии их страны (президента Пешки), до последнего издыхания обеспечивать его безопасность, а также следить за окружающим и если что (вдруг мистер президент посмотрит на него), немедленно доложить ему об этом. И они доложили. И, конечно, президент Пешка в тот же момент, чтобы не упустить такую, может быть раз в жизни выпадающую возможность, оборачивается и глаза в глаза, с каким-то прямо-таки одухотворением, смотрит на мистера президента.
Ну а мистер президент в свою очередь, определённо был застан врасплох этим президентом Пешкой, от чьего завораживающего взгляда, как оказывается, не так-то легко отвести свой взгляд, и мистеру президенту, придавленному взглядом президента Пешки, только и остаётся, как тупо смотреть на Пешку и бессмысленно жевать жвачку.
Правда такое положение дел не может долго продолжаться и, мистер президент уже находясь на пределе своих сил и возможностей, вдруг берёт и к потрясению президента Пешки и всех тех, кто незримо на него смотрел и наблюдал, берёт и надувает огромный пузырь из жвачки. После чего на мгновение застывает в одном положении, с этим надутым пузырём торчащим из рта, поверх которого и смотрит на побледневшего и незнающего как всё это понимать Пешку. И вот когда напряжение в смотрящих друг на друга лицах достигло своей критической массы, то в этот момент, вдруг внезапно, к ещё большему потрясению Пешки, мистер президент лопает этот пузырь и в тот же момент отворачивается от него в сторону Капуты.
– Мистер президент. Я и наши враги всё видели. Надо сказать это было блестяще. Пусть теперь поломают головы над тем, чтобы это могло значить. – Обращаясь к мистеру президенту, шёпотом проговорил Капута.
– А ты ещё сомневался во мне. – Ответил довольный мистер президент. – Это мой дальний посыл всем нашим недругам – захочу новый финансовый пузырь надую и лопну, а захочу финансово накачав, дам жизнь новому диктатору, а как надоест, то также быстро выпущу из него всю эту финансовую прокрадку и он в одно мгновение сдуется.
– А главное то, что вы всех ваших недругов в любом случае надуете. – Поддакнул Капута президенту.
– Это ты верно заметил. – Не мог не согласиться с этой лежащей на поверхности истиной, мистер президент. После чего он незаметно бросил свой взгляд в сторону того самого рабочего стола, где своё место занимал самый недружественный ему блок стран и убедившись в том, что там не просто не спокойно сидят, а все заняты перешептываниями и шевелениями, с довольной улыбкой откинулся на спинку своего стула. Затем посмотрел на докладчика и с высоты своего благодушия высказал своё пожелание:
– Пожалуй, когда Заноса перестанет нас устраивать на своём посту, то если он всё же останется живым, то можно будет предложить ему работу на телевидении в качестве ведущего.
– Как пожелаете, мистер президент. – Сказал в ответ было расслабившийся Капута. Но вдруг на трибуне происходит необычное, что заставляет Капуту и даже самого мистера президента на мгновение забыть себя и, поддавшись вперёд, полностью отдаться своему вниманию к ведущему себя довольно странно диктатору Заносе.
А всё дело в том, что этот Заноса, явно решив сделать своё выступление запоминающимся, пошёл на авантюрный шаг и дерзновенно заявив, что в этом зале давно уже свободы слова нет (сам себе противоречит), а только оголтелый империализм, который хочет окончательно заткнуть воздух свободы, выразителем которого как раз являются такие непокорные и свободолюбивые лидеры как он, вытаскивает из кармана красный скотч и крикнув: «Вам всё равно не заткнуть мне рот», – демонстративно заклеивает им себе рот.
После чего диктатор Заноса под шум аплодисментов стран изгоев, высоко подняв голову покидает трибуну, оставляя после себя множество вопросов. И хотя, в общем-то, всем всё ясно, но при этом всё же каждая присутствующая здесь на сессии Генассамблеи представительная делегация, не может вот так просто, только посмеяться в ответ и ограничиться лишь написанием своих чувственных впечатлений в одну из множества соцсетей. Всё же политика дело серьёзное и требует от своих проводников в жизнь терпения и сосредоточенности.
Так что как только Заноса таким вызывающим образом покинул трибуну Генассамблеи, то круг советников и генералов вокруг мистера президента сомкнулся и все начали ждать того, что же скажет мистер президент. Ну а мистер президент на то и главнокомандующий, и первое лицо государства, чтобы в первую очередь принимать итоговые решения, а не как всем им хотелось бы, выказывать свои предварительные взгляды на них.
– И что вы на всё это думаете? – обведя взглядом своих советников и глав различных служб и департаментов, задался вопросом мистер президент.
– Шут гороховый. – Проявил несдержанность глава администрации Заговор Бейкер, чем к воодушевлению своих потенциальных конкурентов, показал свою недалёкость в вопросах внешней политики.
– Диктатор Заноса, как я посмотрю, начинает зарываться. А это, как правило, ведёт к неуправляемости и ненужным финансовым издержкам. – Когда наступает своя очередь, даёт свой ответ, близкий к засекреченным финансовым статьям и фондам конгрессмен Сплит. И хотя практически все считают конгрессмена Сплита скупердяем и до чего прижимистым гадом, всё же все вынуждены признать, что он на этот раз, так слишком прав, что нет никакой возможности оспорить всё им сказанное. Правда для другого конгрессмена, а вернее сенатора Маккейна, нет ничего невозможного и он всегда готов биться об заклад по любому противоречащему его мировоззрению поводу, с чем он ожидаемо всеми и выдвинул себя ближе к мистеру президенту.
– Мистер президент. – Обратился к президенту сенатор Маккейн, после своего обращения сделав внушительную паузу. – В прошлом, между нами не раз возникали трения по тому или иному вопросу, где каждый из нас видел различные пути решения возникших проблем. Что, впрочем, никогда не мешало нам уважать друг друга за несвойственную многим политикам прямоту. Так что мистер президент не обессудьте, но я не буду прятать своё мнение за витиеватыми разглагольствованиями и прямо вам скажу, то, что я на всё это думаю. А думаю я. – Сенатор Маккейн вновь сделал глубокую паузу, на этот раз, чтобы обвести своим взглядом присутствующие, замершие в ожидании его ответа лица чиновников. И только после этого дал свой ответ. – На этот раз я полностью согласен с конгрессменом Сплитом и готов заявить, что Заноса определённо не оправдал возложенных на него надежд. И значит, ему нужно срочно искать замену. – Что и говорить, а сенатор Маккейн своим согласием немало удивил окружение президента, заставив их искать в этом поступке сенатора скрытую мотивацию.
«Что это с сенатором? Ведь ещё совсем недавно, он демонстративно находясь с Заносой в дружеской близи, всем показывал свою поддержку Заносе», – недоумённо глядя на сенатора, принялись ломать свои аналитические умы генералы и другие высокопоставленные государственные мужи. Ну а в таких делах, скорее всего, нужно включать не логику, а политическую составляющую каждого политика и тогда ответ вскоре будет найден. И он был найден.
«Засекреченные фонды, вот что его интересует. Но он зря старается!», – единодушно подытожили свой анализ той движущей желаниями сенатора Маккейна силы, его коллеги по месту работы и даже сам мистер президент. Но мистер президент не подал виду, что насквозь видит этого сенатора, а сделав глубоко мыслящее лицо, немного поразмышлял и предложил отложить этот вопрос на более позднее рассмотрение.
– Сейчас у нас есть дела поважнее. – Кивнув в сторону вражеского стола или политкорректно, стратегического «партнёра», где начались заметные движения, скорей всего в плане подготовки к выходу к трибуне, мистер президент поставил точку в этом разговоре (сенатор Маккейн от своего нетерпения было хотел дёрнуться и потребовать от мистера президента поторопиться, но вовремя был остановлен влиятельной рукой бизнесмена Твистера). После чего мистер президент надевает на уши наушники и принимается наблюдать за всеми движениями своего вероятного противника – там как раз появился Он, до чего же не сговорчивый лидер и по совместительству его, мистера президента, самый главный конкурент на политической карте планеты товарищ президент.
Почему же мистер президент так называл своего коллегу по президентскому цеху из стана противника, а потому что его мировой рейтинг и так бьёт все рекорды, и поэтому вся его администрация и сам мистер президент в том числе, дабы не прибавлять больше очков этому, как он считает, слишком важному для баланса мировых сил президенту, сошлись на том, что его имя не будут упоминать всуе, а ограничатся этим именованием. Что он очень верно, ведь избирательная система страны мистера президента и товарища президента такие разные, что было бы странно ставить друг друга на одну на одну площадку для игры в бейсбол, а вот друг против друга в шахматной партии, то это в самый раз. И хотя мистер президент мог бы и крепким словом приложить своего коллегу по президентскому цеху, но он не может подрывать институт президентства и поэтому вынужден подыскивать уважительные слова в именовании своего, как кость в горле стоящего, товарища президента.
Ну а этот товарищ президент, до чего же ненавистной для
