мистера президента и всей его сателитской гегемонии одной северной страны – непонятно на каких, таких основаниях (при его-то мизерном ВВП, наверное, из зависти), хочет оспорить их гегемонию, а этого ни один гегемон стерпеть не может – как будто чувствует, что за ним так внимательно ведёт наблюдение сам мистер президент, и определённо специально, чтобы заставить понервничать мистера президента, всё делает не спеша и с натяжкой, затем над кем-то (конечно, над самим мистером президентом) демонстративно подшучивает и как итог всему этому дерзкому поведению, напоследок перед самым своим выходом к трибуне, бросает в сторону мистера президента до чего же хитрый взгляд, в котором так и сквозит пренебрежение к сложившемуся мироустройству, которое так настойчиво отстаивает мистер президент. И в недружественном взгляде товарища президента прямо-таки читается – мол, сейчас я выйду на трибуну и, наконец-то, положу конец твоей гегемонии, со своим устаревшим однополярным миром, и самолично провозглашу многополярный.
– Да ничего у тебя не получится. – Ущипнув себе за ногу через карман брюк, громко, правда только про себя, нервно закричал мистер президент. При этом ему, плюс ко всему, захотелось накричать на свою охрану, которая тупо стоит и ничего не делает для того чтобы остановить этого дерзновенного человека, в чьих руках сейчас находится папка пострашнее атомной бомбы.
– Да чего же вы до сих пор стоите и не схватите его!? – считая шаги идущего к трибуне товарища президента, уже еле сдерживается мистер президент. Но уже поздно и товарищ президент уже забрался на трибуну ООН и не спеша раскладывает перед собой текст доклада, который вполне вероятно взорвёт воспалённые от услышанного умы представителей просвещённого человечества, а некоторые наиболее невоздержанные головы, как например, у сенатора Маккейна, даже захотят тут же полезть драться и возможно, что не только на словах.
Так что мистеру президенту прежде чем начать слушать своего ненавистного конкурента, пришлось ещё раз осмотреться по сторонам и только после того как он убедился в том, что его охрана на месте и если что, то по первому щелчку его пальцев скрутит часто невоздержанного сенатора Маккейна, он со спокойно душой повернулся в сторону трибуны и приготовился слушать. И надо сказать, что мистер президент очень вовремя обратился своим взглядом в сторону трибуны, так как его конкурент по политическому влиянию и на обложку журнала «Time», как раз начал свой доклад.
– Уважаемый господин Председатель! Уважаемый господин Генеральный секретарь! Уважаемые главы государств и правительств! Дамы и господа! – С этого общего обращения начал свой доклад товарищ президент начавшему было дремать, всегда столь сильно занятому и озабоченному мировыми проблемами мистеру президенту. Но как говорится, не тут-то было и последнее предложение из этого словесного блока, своим невероятным посылом заставило не поверившего своим ушам, потрясённого сказанным мистера президента вначале внутренне вздрогнуть, а затем по лицам его окружающих людей попытаться понять, а не ослышался ли он.
– Ну и, конечно, мало уважаемый в мире, да и в своей стране, с каждым днём теряющий доверие избирателей и рейтинг, мистер президент. Слушай меня внимательно, я два раза повторять не собираюсь». – На этих обращённых прямо к мистеру президенту резких словах, закончил своё вступительное приветствие докладчик и в завершении своих слов, посмотрел в ту самую сторону, где восседал всполошенный его словами мистер президент.
«Что всё это значит? – стараясь не выказывать своего волнения, глядя на непроницаемые лица вокруг себя сидящих членов своей администрации, задался про себя вопросом мистер президент. – Да как он смеет такое говорить?! – сжав, что есть силы подлокотники своего стула, мистер президент вновь бросил ненавидящий взгляд на докладчика, который как ни в чём ни бывало, продолжал свой доклад. И надо сказать, что спокойствие докладчика и невозмутимые лица слушателей, в некоторой степени поколебало уверенность мистера президента, и он даже начал сомневаться в том, что он только что услышал.
– А может мне это всё послышалось? – совсем неуверенно задался вопросом к самому себе мистер президент. – Наверное, я на мгновение задремал от усталости и мне всё это привиделось. Да, скорее всего это так, а по-другому это и не объяснить. – Убедив себя отсутствием здравой альтернативы этому логическому объяснению, мистер президент успокоился и принялся дальше слушать докладчика.
Ну а как только внимание мистера президента было возвращено, то докладчик как будто ожидал этого и принялся за свою жёсткую по отношению к мистеру президенту риторику.
– Мы все знаем, что после окончания «холодной войны» – специально для тебя мистер никчёмный президент говорю (докладчик к новому потрясению мистера президента, позволил себе к нему фамильярное обращение, с которым он вновь посмотрел на застывшего в одном положении мистера президента), все это знают – в мире возник единственный центр доминирования. И тогда у тех, кто оказался на вершине этой пирамиды, возник соблазн думать, что если! я подчёркиваю, если они такие сильные и исключительные, то лучше знают, что нужно делать («Ты понял, что я и тебя, паразитирующего на своём печатном денежном станке, толстый мистер президент имею в виду», – докладчик ожидаемо оскорбительно акцентировал своё внимание на мистере президенте, у которого теперь перехватило дыхание от такой неприкрытой наглости докладчика, посмевшего заметить то, чего не смели замечать высшие чины из его администрации и даже сама супруга мистера президента – его несколько излишний вес. А такое оскорбление ни за какие политические уступки не прощается – бывший мистер президент уже один раз стал посмешищем, пытаясь на тренажёре продемонстрировать свою силу, больше воли, в подъёме тяжестей). Я всем вам и в частности вам слабак мистер президент, покажу, какие вы исключительно бессовестные и такие сильные только против заведомо слабого противника. – Мистеру президенту показалось, что докладчик вновь посмотрел на него и после того как краем губ улыбнулся, кулаком пристукнул по трибуне, как бы показывая ему, что он легко его прихлопнет, как ту же муху.
«Да что же это делается на белом свете, в самом его демократичном месте – в стенах ассамблеи ООН?!», – заистерил про себя уже ничего непонимающий мистер президент и, не желая больше слушать всё это безумство, нервно срывает с головы наушники и бросает нервные взгляды на погружённые в свои мысли лица чиновников из своей администрации.
«Они что, ничего не слышали или специально претворяются?», – взмокши от перенапряжения, потряс себя вопросом мистер президент. И, пожалуй, ответ на этот вопрос был очевиден. Ну а так как большого доверия между мистером президентом и членами его команды, откуда в последнее время идёт столько утечек информации, нет, то мистер президент находясь в такой незримой изоляции, не может вот так просто без свидетелей, выставить себя перед членами своей администрации на посмешище. Да и к тому же его, мистера президента, политические противники уже давно ищут любую возможность, чтобы объявить ему импичмент – а тут такая возможность объявить его сумасшедшим, слышащим то, что никто не слышит.
«Что-то тут не так, – глядя на невозмутимость своих чиновников, подумал мистер президент, – или я сошёл с ума или все они», – сделал самоубийственный для своей карьеры вывод мистер президент. Ну а так как мистером президентом понимаемо, что, даже не смотря на его правоту в деле благоразумия, всё же сумасшедшим будет признан он, а не большинство, потому что здравость мысли определяет большинство, и поэтому ему, если он не хочет, чтобы его объявили сумасшедшим, ничего не остаётся делать, как идти в фарватере той политики, которой придерживается системное большинство. После чего мистер президент решает сделать ещё одну решающую попытку разобраться в том, что же здесь происходит и надевает на голову наушники, откуда ему в голову тут же доносятся слова докладчика.
– Тогда у нас действительно не останется никаких правил, кроме правил сильного. Это будет мир, в котором вместо коллективной работы будет главенствовать, твой мистер президент эгоизм, мир, в котором будет всё больше, твоего мистер президент диктата и всё меньше равноправия, меньше реальной, а не той, которую нам всем с помощью бомбометаний и санкций впихивает этот, только на словах демократ, мистер президент …– Мистер президент больше не может всего этот терпеть и со словами: «Всё, с меня достаточно, я должен лично с ним переговорить и убедиться…», – срывает с себя наушники. После чего мистер президент резко подрывается с места и к полной неожиданности своей администрации и главное начальника секретной службы Кленси, без чьего соизволения мистер президент не имеет права сделать несогласованного с ним шага, ничего никому не говоря, в одно мгновение скрывается в проходе, ведущим с балкона во внутренние коридоры Генассамблеи.
И если находящиеся здесь чиновники из администрации президента, по своему мысленному статусу аналитиков, пожалуй, имели отдалённое право на замешательство, с которым они посмотрели вначале вслед президенту, а потом дополнив себя недоумением, уже посмотрели друг на друга, то мистер Кленси по долгу своей службы, просто не имел права на любые заминки, которые могут привести к тому, что мистер президент останется совсем один без наблюдательного ока своей секретной службы.
И, конечно, мистер Кленси всё это не только знает, но и ответственно всё это понимает и поэтому, как только до него дошло, что мистер президент находясь явно не в себе, сейчас возможно попытается сделать глупость – потеряться из поля видимости своей охраны, и тем самым стать уязвимым лицом для своих потенциальных недоброжелателей, которые не преминут воспользоваться этой ситуацией и подойти к мистеру президенту для того чтобы сделать селфи или того больше, своими немытыми руками попробовать пожать его руку ( а ведь мистер президент между тем всегда такой доверчивый и так любит всем жать руки, а тут скрывается большой подвох и опасность, ведь он не обязан всех помнить и кто знает, кому он там ещё под скрытую фотосъёмку позволит пожать себе руку – потом не отмоешься от компрометирующих всякого президента связей) – то он в тот же момент резко разворачивается (он всё это время стоял в сторонке) и бросается вслед за президентом к выходу с балкона.
Но вдруг к полной неожиданности мистера Кленси, да и, пожалуй, и всех находящихся здесь на балконе чиновников, мистер Кленси запинается за чью-то выставленную вперёд ногу и вместо того чтобы как метеор выскочить вслед за президентом, как неуправляемый астероид летит в ноги сидящего у самого выхода генерала Ланкастера. В чём все видят скрытый судьбою символизм – генерал Ланкастер в своё время претендовал на должность главы секретной службы, которую в результате интриг (это самая обычная практика в деле карьерного роста при любой администрации) занял Кленси и, пожалуй, всей своей душой ненавидел этого
