Дровосек или человек сумевший наломать дров.Гл.1.

спросил его Гера. Но у Алекса есть своё ответное но – его самоуверенность.  – Вы обязательно её узнаете. – Похлопав Геру по плечу, сказал Алекс, и пока Гера не надумал какой-нибудь ещё предлог, чтобы остановить его, тут же выдвинулся в сторону той кафешки напротив.
– Мне, кажется, что уже поздно. – Глядя вслед Алексу, сказал Я.
– Почему? – посмотрев на Я, спросил его Гера.
– Алиса наверняка тоже волнуется. И скорей всего уже давно где-нибудь здесь в округе сидит и наблюдает за входом в кафе. – Сказал Я. Чем вызвал у Геры рефлекторное желание окинуть своим взглядом эту округу, но он удержался от этого своего шага и спросил Я:
– И что нам делать?
– Как что? – искренне удивляется Я. – Пойдём и поедим. А они пусть сидят там и мучаются, ища друг друга глазами. В общем, захотят, найдутся. Телефоны-то на что. – Подмигнув Гере, Я выдвинулся по направлению кафе. Куда вслед за ним направился и Гера, после того как он зафиксировал своё внимание на том столике, где спрятавшись за меню, занял свою наблюдательную позицию Алекс. Ну а как только Гера вслед за Я скрылся в дверях кафе напротив, то Алекс почему-то решил, что можно, наконец-то, расслабиться.
Но только он собрался, откинувшись на спинку стула, вытянуть ноги под столом, как до него со стороны левого уха, то есть сбоку, доносится незнакомый голос. – Значит, любите экспериментировать. – И, конечно, Алекс от такой неожиданности, чему также способствовал его переход в расслабленное положение, нервно одёрнулся прочь в сторону и с выражением недоумения посмотрел в ту сторону, откуда до него донёсся этот голос. Ну а там вроде бы на первый взгляд нет ничего такого страшного, из-за чего стоило так дёргаться – за ближайшим столиком сидит средних лет, ничем столь особым не примечательный человек, который смотрит на него и даже улыбается – и Алекс, собравшись с мыслями, переспрашивает незнакомца. – Извините, я не понял. Что вы спросили?
– Что ж, я могу повторить, если вам это не понятно. Заметьте, я констатирую факт, а не предполагаю – вы любите проводить эксперименты и при этом на людях. – С такой жёсткостью в голосе всё это сказал незнакомец, что Алекс почувствовал внутри себя дрожь и заодно вдруг понял, что, пожалуй, видимость обманчива и этого человека всё-таки стоит опасаться. При этом это заявление незнакомца внутренне покоробило Алекса, – он терпеть не мог, когда кто-то лез ему в душу, – и это сыграло свою роль, и он в довольно резкой форме вопросительно ответил ему:
– А вы собственно кто такой? – Но такой ответ Алекса ничуть не охладил пыл этого дерзкого незнакомца, а наоборот, распалил в нём желание вмешиваться. И он как само собой разумеющееся, бесцеремонно пододвинувшись к Алексу, начал по своему, необычно представляться.
– Я бы мог сказать, что это не важно, или же сославшись на вашу неосведомлённость насчёт значимости моего имени, оградить её от ваших поползновений узнать его, но я так не поступлю и скажу вам его. Меня зовут Сер…– Здесь незнакомец вдруг запнулся и, задумавшись, пробормотал. – Хотя нет, это имя в прошлом. – После чего незнакомец ещё немного поворошил свою память и, вернувшись из её глубин, назвался. – Меня все знают под именем Секунд. И ты можешь так меня звать.
Но видимо Алекс совсем не доверяет этому незнакомцу, и он имеет на это полное право, раз он так замысловато переспрашивает его (вдруг тот передумает так называться и назовёт другое имя). – Как-как?
Но этого Секунда видимо трудно сдвинуть с собственной мысли, если он сам того не захочет, и его глаза даже не загораются от возмущения, услышав такой дерзкий вопрос в свой адрес. И он спокойным, рассудительным голосом отвечает. – Понимаю, не совсем обычное имя. Но так всегда бывает, когда имя подбираешь сам, а не кто-то со стороны, хоть и имеющих на это своё родственное право людей. А сторонний, даже самый любящий взгляд, что ещё субъективней, всегда поверхностен и не может точно отобразить истинную суть человека. Так что на мой взгляд будет вернее, если человек сам позаботиться о выборе для себя имени. Вот я и позаботился о себе, выбрав, как мне кажется, достаточно запоминающееся и знаковое имя. Оно значит, что я никому не позволю на себя смотреть свысока. – С жёстким натиском на слова и с твёрдой уверенностью, что иначе и быть не может, закончил говорить Секунд, смотря на Алекса.
И Алекс скорее убеждён им, чем нет, правда у него натура такая, что он не может принять данность без того, чтобы к ней не придраться, – так он для себя уже решил, что этот Секунд и без своего грозного имени мало кому позволил бы разговаривать с собой не на равных, а его имя этого всего лишь приложение к нему, – и он с некоторой непримиримостью обращается к Секунду. – Тогда не понятно, зачем бросаться из одной крайности в другую, теперь смотря на меня свысока.
– Ничего подобного. – Искренне удивляется Секунд. – Раз вы любите экспериментировать, и нечего тут отнекиваться (опять наговоры, Алекс даже и головой в отрицании не мотнул), то я счёл возможным предложить вам (а совсем недавно тыкал) поучаствовать в одном эксперименте. – И хотя у Алекса возникла масса замечаний и вопросов к этому увёртливому Секунду, – да хотя бы, наконец-то, выяснить у него, откуда он это взял, – он не стал на всё это отвлекаться. И пока перед ним находится Секунд и требовательно на него смотрит и ждёт ответа, то нужно постараться, как минимум, не разозлить его, а уж потом, как только появиться возможность, то избавиться от его опеки – а как Алекс подспудно чувствует, тот обязательно захочет эту опеку ему организовать («На хрена?», – но это ещё один вопрос из огромной массы вопросов).
– Нет, спасибо. Я, пожалуй, лучше откажусь. Знаю я, чем заканчиваются все эти эксперименты, поучаствовать в которых предлагают люди с улицы.– Не слишком дерзко, но так, чтобы этот Секунд понял, что давить на него бесполезно, дал свой ответ Алекс. Секунд же пропускает мимо ушей это завуалированное под людей с улиц, об именование его Алексом первым проходимцем, что было бы не совсем точно, он всё же сейчас не находится в данном проходящем статусе, а с позиции конструктивности разбивает его аргументы. – Ну, здесь вы ошибаетесь. – Наставническим тоном проговорил Секунд (ему бы ещё досадливо покачать головой. – Да уж. – И картина «Неразумный ученик» была бы полной). – И если бы результаты экспериментов были известны заранее, то какой смысл был бы их проводить. – На что было дёрнувшийся Алекс хотел что-то возразить, но Секунд своим заявлением предупредил его возможные возражения.
– И сразу хочу предупредить вас. Не надо задавать ненужных вопросов о цели и предметности эксперимента. А всё потому, что организаторы подобного рода мероприятий, никогда не скажут правду участнику эксперимента. А врать я не хочу. Что же насчёт самих участников опыта или эксперимента, как кому нравится, так и называйте, то для них всех цель эксперимента всегда одна – возможность проверить и преодолеть себя в новых условиях. – Но здесь Секунд допустил ошибку, предлагая Алексу не умозримую, ощутимую хотя бы мыслями мечту, а непонятно что, что и руками не пощупаешь. Когда как любому самоучке психологу понятно, что для того чтобы суметь убедить потенциального участника эксперимента в чём-то или хотя бы в своём участии в эксперименте, то ему нужно предложить, ни больше, ни меньше, а как раз столько, чтобы у него от количества предложенного голова пошла кругом, ум за разум зашёл, и он, потеряв чувство самосохранения, от желания согласиться весь изошёлся. И конечно Алекс не был убеждён и, не выказав заинтересованности, решил отказать от столь не лестного предложения.
– Боюсь вас разочаровать, но мне это не нужно. – Чтобы не разозлить этого Секунда, более чем дипломатично высказал свой отказ Алекс. И понятно, что Секунд вот так просто не отступиться, и у него кое-что ещё припасено для убеждения Алекса.
– Я бы так не сказал, – прищурив свои глаза, проговорил Секунд, – судя по тому, что вы находитесь здесь, а не там, внутри кафе. – Здесь Секунд кивнул головой в сторону кафе, заставив тем самым побледневшего Алекса перевести свой взгляд туда же. Убедившись же в том, что прилегающие к дверям кафе ступеньки никем не заняты, а через стеклянную дверь вроде бы никто не смотрит, Алекс возвращается к своему собеседнику и с резким тоном обращается к нему. – Не знаю, кто вам обо всём этом рассказал, но это говорит лишь об одном – вы хорошо информированы.
Секунд же со всё той же, присущей ему хладнокровностью, отвечает. – Скажем так, что это отчасти правда. Но мне кажется, что вас это предположение теперь мало устраивает, и вы хотите, чтобы я вас каким-нибудь способом убедил… А вот в чём, то вы и сами пока не знаете и в тоже время догадываетесь.
– Я не понял, что вы сейчас сказали. Но всё это похоже на какой-то ловкий психологический приём. Хотите таким образом расшатать мою позицию? – Вопросил Алекс.
– И ваш стул. Хотя уже поздно, он уже шатается под вами. – Сказал Секунд, бросив свой взгляд на стоящий под Алексом стул, чем вынудил того посмотреть туда же. И тут Секунд показал себя во всей поразительной сущности – он вдруг залился искренним смехом, вызвав любопытные взгляды посетителей кафешки на себя. Но Алекс хоть и злится на этого наглеца и ловкача, сумевшего его подловить на рефлексы, всё же он, пропустив этот удар, не собирается вот так просто сдаваться, выказав себя способным только на рефлексы, с ответной гневной истерикой (это не моя платёжеспособность). И он, широко улыбнувшись в ответ, обращается к Секунду. – Да вы, как я посмотрю, психолог.
Ответ Алекса вызывает у Секунда другого свойства улыбку, с которой он обращается к Алексу. – Да вы посмотрите на меня внимательно. Разве я похож на удручённого жизнью мыслителя. – И не дожидаясь того, когда Алекс, либо посмотрит, либо ответит ему, Секунд сам за него отвечает. – Вот то тоже. Хотя и психолог тоже. Но только частично. А так я больше человек действия. – И тут Секунд вдруг резко завёлся. – И знаешь, я прямо сейчас осуществлю то твоё наипервейшее желание, которое и привело тебя сюда. Посмотри туда, в сторону дверей в кафе. – И не успевает Алекс осмыслить сказанное Секундом, как он уже повернулся в сторону кафе и впитывает в себя увиденное. Правда ему спокойно не дают всё как следует рассмотреть, а всё потому, что Секунду не терпится узнать его мнение и он уже лезет с вопросами.
– Ну что скажешь? – Задаётся вопросом Секунд, вместе с Алексом глядя на вышедшую из дверей и остановившуюся на ступеньках ведущей в кафе лестницы молодую девушку в леопардовой накидке. И эта девушка, как казалось, не просто вышла подышать свежим воздухом, а она здесь кого-то скорей всего ожидала, поглядывая по сторонам.
Ну а насчёт того, что Алекс мог сказать в ответ на этот вопрос Секунда, при виде отвечающей всем его ожиданиям девушки (и даже больше), то это всё это так сейчас выглядело не реальным, – а всё по причине странного появления и вмешательства Секунда в эту историю, – что он теперь и не знал, что обо всём этом думать. И то, что он ответил Секунду, было то единственное, что как-то разумно всё объясняло.
– Ну, здесь одно из двух. – Не сводя своего взгляда с девушки, сказал Алекс. – Либо