библейскую догму. Оно и понятно, это была его работа. Командор Сэил лишь изредка соглашался с советником, понимая, что так будет лучше для задуманного им дела. Но когда Оди перешел на личности и все чаше начал намекать на происхождение Сэила, вспомнив даже его учебу в академии наук – этот позор, показательный для всего генотипа red, когда один из воинов решил стать ученым, поставив под сомнение все основы венерианского общества! Естественно, его сломали, но сломали с особой жестокостью. Он поступил в академию, но он не выдержал каждодневного прессинга и вынужден был прилюдно признать свою несостоятельность и покаяться в том, что решил пойти против закона природы о генотипах. И это признание прозвучало на выпускном экзамене, впрочем, если бы он этого не сделал, его ждала смерть от огромной политической машины, которую создало общество ученых.
– Что вы делаете с едой, Сэил?
– Меня за это выгнали из академии, – ответил Сэил, продолжая выстраивать немного странную цепочку.
– Я читал об этом прискорбном моменте вашей биографии, – заметил Оди. – Но причем здесь… еда?
– Вот смотрите, это ваши… наши приматы, все четыре генотипа, – указывая на четыре кусочка хлеба, пояснял Сэил. – А вот это получеловек-полуобезьяна… это спустя один миллион лет эволюции… а это уже более близкий к человеку вид… – и прошло еще около десяти миллионов лет, так?
– Ну да, насколько я помню антропологию, – согласился советник Оди.
– Смотрим дальше: это новое звено эволюции, через пять миллионов лет оно, в свою очередь, делится на две тупиковые ветви и на третью – максимально приближенную к человеку разумному.
– Да, так оно и есть.
– Дальше идет человек разумный, и между последним найденным представителем рода приматов и первым человеком – двадцать миллионов лет. Нетрудно подсчитать, что приматам, чтобы эволюционировать в свой максимум, потребовалось шестнадцать с небольшим миллионов лет, а тут – пустота длиной в двадцать миллионов, то есть, даже больше, чем весь процесс эволюции обезьян.
– И что вы хотите этим сказать, red 736? – весь напрягшись, заметил советник Оди.
– Ничего, просто не хватает одной-двух черепушек, чтобы цепочка эволюции обезьяны в человека стала истинной. И поэтому я тогда предложил теорию, что развитие третьей ветви приматов также зашло в тупик, и за двадцать миллионов лет получеловек эволюционировал обратно в обезьян. А люди как самостоятельное звено появились ориентировочно пятнадцать миллионов лет до начала Венерианского летоисчисления.
– И от кого же?
– Это и было загадкой, но я изучал анатомию, и, вы знаете… человек уникален, и его мозг даже за сотни миллионов лет не смог бы превратиться в то, что он есть, из мозгов приматов. Это полный абсурд!
– Это пахнет ересью, командор red 736! – строго заметил Оди.
– Конечно, за это меня и выгнали из академии, но с годами начинаешь понимать, что, возможно, я заблуждался, а искомые артефакты просто еще не нашли, – словно оправдываясь, говорил Сэил.
– Так возможно, или все же конкретно заблуждались?
– Заблуждался, – после небольшой паузы ответил Сэил. – Заблуждался, black 366, заблуждался! Все намного проще, как выяснилось.
Немного неудовлетворенный своим 1805-ым «уроком понимания» советник Оди не знал, что делать, писать донос на командора было нелепо, ведь он уже совершал данный проступок и, мало того, понес наказание, отсидев десять лет в колонии на Марсе. Да и теперь Марс независим, и никто не сможет привлечь командора за распространение ереси. Впрочем, осадок от 1805-го урока остался. Неприятный осадок, словно над его незыблемыми догмами о создании мира кто-то безжалостно надругался, и самое обидное было то, что в словах Сэила была доля здравого смысла, даже несмотря на всю предвзятость его умозаключений.
ЗА ОДИН ДЕНЬ ДО…
Уже по предварительным данным возраст полученного материала приблизительно составлял пятнадцать миллионов лет. Но главным была системная буквенно-числовая информация неприродного происхождения, сходная с венерианской древней письменностью, и сам факт ее наличия говорил о разумности той формы жизни, что создала этот предмет.
– Ну, как дела у любителей фантастики? – спросил худой марсианин.
– А, это ты, Арни? – не отвлекаясь от изучения находки, поинтересовался Сэил.
– Нет, его тень, и это скоро станет правдой с таким графиком добычи, – иронично подметил Арни и положил руку на плечо коллеги. – Как успехи? Что удалось распознать на куске соли? – продолжал иронизировать он.
– Ты типичный марсианин из центра материка: если не съязвишь, то умрешь от переизбытка недоверия к Венере, – сурово подметил Сэил, взглянув на коллегу.
Тот выглядел не совсем хорошо после дневного сна. Его желтый цвет кожи приобрел землистый оттенок, под глазами появились отеки, сделав его и так узкие черного цвета глаза еще уже. Марсиане, вообще, довольно-таки серьезно отличались от своих праотцов с планеты Венера. Они были выше и, в большинстве своем, худощавого телосложения. Кожа у них была желтая, глаза – коричневые и черные, уши и нос – маленькие и приплюснутые, отличительной чертой были длинные пальцы рук. Таким был и Арни – типичный представитель своей планеты; его черного цвета волосы и темные, как смола, глаза, выдавали в нем типичного марсианина из центра планеты. Впрочем, из-за ужасного климата и вечных песчаных бурь на Марсе, обитаемым был именно центр планеты. На полюсах велась, в основном, добыча золота, графита и других ценных минералов.
Кстати, Сэил – его коллега – тоже был типичным «венерианцем из центра планеты»: невысокий альбинос с красивыми большими глазами и небольшого размера ушами, сбитый, коренастый. Ноги и руки маленькие, лицо круглое, но доброе, ямочки на щеках и белые зубы были одной из отличительных черт его происхождения. Его, в отличие от Оди, который тоже был из центра, природа-мать одарила намного лучшим набором генов.
– Я нашла ключик к этому необычному диалекту, мой командор, – неожиданно прозвучал компьютерный женский голос.
– Ну и?.. – незамедлительно отреагировал Сэил.
– Пока удалось понять только цифры, они идентичны счетной письменности древнего племени Атлантов, – ответила компьютер.
– Что-то знакомое, компьютер, а где и когда существовало это племя? – спросил Сэил.
– Второй-третий век летоисчисления по венерианскому календарю, северная часть планеты.
– Не может быть, – серьезно заметил уже Арни. – Компьютер, ты уверена, что цифры на находке 6м735 идентичны цифрам племени Атлантов? – немного волнуясь, переспросил он.
– Да, командор, на сто процентов уверена.
– Джейн, у меня вопрос… – начал Сэил.
– Да, командор.
– А когда будет завершен полный анализ находки 6м735?
– Через восемь часов, командор, – ответила Джейн. – Мной обнаружен странный источник информации, вмонтированный в поверхность находки. И по моим расчетам, понадобится восемь часов тридцать две минуты на его расшифровку.
После ответа машины возникла пауза, два астронавта-геолога вдохновленно смотрели друг на друга, словно не решаясь сказать что-то важное друг другу. Эта пауза длилась бы еще дольше, не скажи Арни своего мнения обо всем происходящем.
– Цивилизация Атлантов – это легенда, миф, доказательств ее существования не существует ни на моей планете, ни на твоей… А сколько было экспедиций на Луну? – задал вопрос марсианин Арни, и сам же на него ответил: – А я скажу тебе, сколько – семь! И ни одна не установила каких-либо признаков Великой луной цивилизации.
– Они просто не там искали, – перебил его Сэил.
– И где же, по-твоему, это волшебное место? – с иронией заметил Арни.
– На Земле – третьей планете.
– Да это бред! Там даже нет атмосферы, пригодной для жизни, как там могли жить разумные существа?
– Люди, – поправил его Сэил, – такие же, как ты и я, люди. И третья планета была их домом, Арни. Сейчас это, естественно, невозможно, но миллионы лет назад Солнце было более активным, и на третьей планете теоретически могли быть условия для формирования жизни. Сейчас Солнце менее активно, и такие условия возникли на второй планете – на нашей Венере… А Земля выжжена, ее атмосфера разрежена, и бесконечные метеоритные бомбардировки превратили ее в пустыню. Но кто сказал, что миллионы лет назад на третьей планете от Солнца не могло быть пригодной для жизни атмосферы
– Это всего лишь теория, Сэил, – ответил марсианин Арни.
– Поверь мне, я докажу тебе это через восемь часов, – еще более решительно заявил Сэил.
– Не факт, Сэил, не факт, – недоверчиво улыбаясь, произнес Арни, посмотрев на часы. – Уже полночь по венерианскому времени, ложись лучше спать. Восемь часов ожидания ослабят тебя, а нам завтра, край, как надо быть в форме. Эта ученая крыса Оди все вынюхивает, и если он узнает, что тут творится, то я боюсь за наши жизни, Сэил, ты же знаешь, как совет ученых решает свои проблемы.
– Нас не посмеют тронуть, мы – марсианский корабль, – налив себе выпить, ответил Сэил.
– Не забывай, мы подчиняемся Венере, – заметил марсианин.
– Ой, не говори мне об этом позоре нашей дипломатии: «золото – нам, все научные находки – им», – сказал командор.
–А как ты хотел? – направляясь к выходу, иронично заметил Арни. – И не забудь, ты завтра должен быть форме, командор, чтобы ни один советник не заподозрил чего неладного, ну, а после мы все это отправим на Марс, от греха подальше.
– Пожалуй, ты прав, – сделав глоток алкоголя, ответил командор.
Каюта командора была типичной для такого рода космических станций. Все было сделано из сплавов титана и полимерных жаростойких материалов. Цвета каюты: черный, серый и синий, – последний вообще был государственным цветом Венеры. Все было, скорей, функциональным, чем эстетичным: рабочий стол, спальное место, душевая кабина, туалет, куча электроники, роботы. Небольшой иллюминатор, пожалуй, единственное, что говорило о принадлежности каюты к космической станции. Все было типичным и стандартным, таким же, как и на Венере и на других космических кораблях. Венерианцам было присуще такое безвкусие в стиле, они оценивали вещь с точки зрения ее полезного действия, нежели каких-либо творческих характеристик. Отсюда и простота в интерьере. Марсиане, наоборот, любили все яркое, пестрое и стремились украсить и раскрасить все вокруг. Можно было объяснить такое отличие во вкусах топографией планет, но, по-видимому, дело было просто в желании поступать во всем наперекор «младшему брату».
Немного захмелев, командор прикрыл глаза. Бессонные ночи давали о себе знать, ему казалось, он не спал вечность. Минут пять его разум сопротивлялся и подбадривал себя, но усталость взяла верх, его тело расслабилось, импульсы в коре мозга переключились на нижележащие отделы, и он потихоньку провалился в долгожданный и глубокий сон.
Заметив изменения в биохимических показателях командора, компьютер нежно так, словно родная мама, поменял положение кресла, придав ему горизонтальную плоскость, тем самым еще более углубляя долгожданное чувство сна для венерианца Сэила red 736.
Тем временем, в каюте советника Оди происходили переговоры с венерианскими спецслужбами.
– Генерал Морис, докладываю: на третьей планете восьмого числа текущего месяца была найдена находка
