Сыскное агентство “Ижица”. Утопленник в кустах - 2

Семья Повериных проживала тоже на Старой улице, ближе к центру и снимала половину двухэтажного дома. Почему Герка решил обратиться к инженеру, он и сам не знал. С его сыном он почти не общался. Витя учился в гимназии, а Герка в ремесленном училище. Иногда гоняли вместе мяч на пустыре, иногда встречались на рыбалке, но не более того. Просто Герка чувствовал, что Витя парень серьезный, незаносчивый, не жлоб, да и не из болтливых, как говорится “правильный пацан”. Должен отнестись ко всему с пониманием. Конечно, ему придется все рассказать, а как иначе? Но, не прямо же  к начальнику идти. Да и на завод не пустят. А дело, как понимал Герка, было очень серьезное. Впрочем, обращаться было более и не к кому.

Не к родителям же рассказывать и во всем сознаваться. В лучшем случае, всех троих посадят под домашний арест. Это значит, носа на улицу не показывай до особого разрешения. В худшем…

О худшем Герка старался не думать.

Утром вся троица направилась к дому Повериных. Мотька и Елька расположились на противоположной стороне, Герка подошел к воротам, свистнул три раза. За забором залаяла собака. Судя по голосу, псина была внушительных размеров и входить во двор не советовала, поэтому Герка предпочел ожидать на улице.

Сын инженера вышел после повторного свиста.

– Привет, Герка, чего тебе?

– Привет, дело есть.

– Коли дело, заходи в дом.

– Знаешь, лучше на улице, меня и ребята ждут.

– Бить будете? Вроде не за что, – поинтересовался гимназист.  Увидев, удивленный взгляд, поспешно добавил: “Да я пошутил. Пойдем”.
Витя поздоровался за руку “по-взрослому” с Мотькой и Елькой.  До этого, кроме приветствия при случайной встрече, они не общались.

– Герка, – начал Мотька, – давай, перед тем, как мы ему все расскажем, он клятву даст, что никому не расскажет.

– И пусть землю ест, – подхватил Елька.

– Уж, не знаю, какая у вас тайна, но клянусь, что никому не проболтаю, но землю есть, не буду.

– Ладно, – согласился Герка. – Никому, это значит, кроме твоего отца. Ему надо рассказать, а больше ни одной живой душе.

– А причем здесь мой отец? – удивился Витя.

И Герка, а потом Мотька рассказали ему все от самого начала, как решили играть в сыщиков и до самого конца, когда Мотька подслушал разговор. И про утопленника, и про лысого толстяка и про заводского из начальства.
Ельке особо похвастаться было нечем, но и он выставил себя героем, показав фингал под глазом, который получил при слежке от зареченских.

Выслушав троицу с серьезным видом, как показалось мальчишкам, даже очень суровым, сын инженера произнес:

– Отец говорил, что-то о возможных диверсиях, которые могут произойти, что усилена охрана, но вероятные объекты не известны. Что же вы сразу не рассказали все про утопленника. Эх, целые сутки уже прошли.

– Кто же знал, что так все обернется, – промолвил Герка. – Вот, поэтому и пришли к тебе, или вернее к твоему отцу.

– Так надо было вчера бежать, дело государственной важности. Ладно, пошли на завод.

– А кто нас туда пустит?

– Я позвоню отцу с проходной, он выйдет.

И закрутились, завертелись события с такой скоростью и стремительностью, что Герка, Мотька и Елька, не всегда успевали все осознать и переварить.

Действительно инженер Поверин вышел к ним незамедлительно, видимо сын ему по телефону рассказал о важности разговора. Сначала поднялись в кабинет инженера. Там сначала рассказали все ему, причем говорил в основном Герка, Мотька и Елька робели. Иногда, чтобы встряхнуть друзей, Герка требовал подтверждения своим словам:

– Елька, ну скажи, так же было?

– Да, так и было, - соглашался Елька.

– Мотька, ты это слышал?

–  Слышал, - вторил Мотька.

В такой манере все и выложили.

Через короткое время куратор Ижевских дел от жандармерии Будогосский докладывал командиру завода генарал-майору Дубницкому о  поступившей информации. 

– Откуда сведения? – спросил генерал-майор.

– Ваше превосходительство, даже не знаю, как к этому отнестись.

– Полковник, к любым донесениям о предполагаемых диверсиях на вверенной нам с вами территории надо относиться серьезно.

– Так точно. От трех мальчишек, которые ради забавы решили поиграть в сыщиков. По случайности им удалось подслушать разговор. Я уже докладывал Вам, что на заводах были попытки провести диверсии, которые нам удалось предотвратить, – начал выкручиваться Будогосский. Но с вводом водонапорной башни и железнодорожной ветки производство и отправка оружия на фронт возрастет, и это не могло не остаться без внимания германского командования. Вероятность диверсии на этих объектах существует, поэтому я незамедлительно решил поставить вас в известность.

– А почему вы думаете на германскую разведку, а не на этих, рабочих - большевиков, которых нам направили из Москвы, Петрограда и Сормова?

– Не думаю, Ваше превосходительство. Эти вредить не будут, они больше по политической части, кружки, собрания, чтение запрещенной литературы. Это мы все отслеживаем.

– А пленные?

– Моим распоряжением пленные не допускаются к производству, используются только на подсобных работах, – доложил полковник. 

– Подумать только, мы усиливаем пропускной режим, мы ввели фотографии на пропусках, проверяем каждого вновь прибывшего, а у нас под носом такие дела творятся. Не знаю даже, как к этому относится. Что собираетесь собственно предпринять?

– У меня есть некоторые соображения, я их изложу вам в письменном виде.

– Хорошо, жду вас через два часа с докладом. Вероятно, нужно будет усилить охрану. Помогу, чем смогу, но поймите, полковник, возможности мои ограничены, сами понимаете.

– Благодарю, Ваше превосходительство.

– Да, и доложите срочно в столицу.

А Герка, Мотька и Елька в это время сидели в чайной, в которой до этого никогда не были и пили чай с печеньем и мармеладом. Инженер Поверин дал своему сыну денег, чтобы тот накормил их в качестве поощрения.

Но перед этим ребята имели серьезный разговор с самым настоящим следователем, тем самым, который последним допрашивал Ельку про утопленника.

– Зовите меня Акинфий Юстинианович, – представился он.

– Ага, запомнишь тут, – отозвался Елька. – Язык сломать можно.

– Ну, тогда уж, господин следователь.

– Настоящий? – снова встрял Елька.

– А, старый знакомый, – узнал следователь, – наврал мне, значит, вчера про утопленника.

– Ничего я не наврал.

– Ну, скажем так, не все рассказал. А теперь рассказывайте все, что знаете. Без утайки. Дело, как вы понимаете, достаточно серьезное и опасное. Не хотите, чтобы и вас кто-нибудь нашел в реке?

Пришлось ребятам еще раз рассказать подробно о последних событиях, которые с ними произошли.

Следователь слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы, записывал все на бумагу, периодически почесывая кончиком ручки правое ухо. Исписав очередной лист, следователь аккуратно промокал чернила пресс-папье с массивной бронзовой ручкой.
Поставив последнюю точку, он посмотрел на ребят.

– Да.

Что означало это “да” никто из мальчишек не понял. Но в голове у каждого предательски засели варианты наказаний: “ Расстреляют, арестуют и после расстреляют или просто выпорют ремнем?” Отчего гулко ухало сердце и скручивало животы. Последний вариант мальчишек устраивал.

– Вот что, сыщики, сейчас идите (отлегло от сердца, раскрутилось в животе), завтра утром вместе со всеми – на завод.

– Зачем? – вырвалось у Мотьки.

– Будете опознавать, кого видели среди работников завода.

– Прямо у всех на виду? – недоверчиво спросил Герка.

– Зачем же, мы вас спрячем, будете за всеми наблюдать незаметно.

– Это что, вставать по гудку? – спросил Мотька.

– А что, придется. Вы затеяли эту игру, но игра закончилась, начинается серьезное дело. И без вас, мы, ребята, сейчас никак не можем обойтись.

– А я? – подал голос Елька. – Я же никого не видел, кроме утопленника, а он по-всякому на завод не придет.

– А ты  пока посидишь дома, носа на улице не показывай, помоги матери по хозяйству. Есть дома дела-то?

– Дел столько, что в жизнь не переделать, но я тоже хочу участвовать.

– Так вот, Евлампий Дормидонтович,  – тут следователь сделал паузу, чтобы до Ельки дошло, что это обращаются к нему, – твое отсутствие и будет участие, понял? – строго сказал следователь.

Елька был так поражен таким открытием, услышав свои полные имя и отчество (так его еще никто не называл), что несколько секунд приходил в себя. Ведь когда он станет взрослым, многие языки повыкручивают, чтобы к нему обратиться. Это еще почище будет, чем Акинфий Юстинианович (хотя тоже не подарок). Он только выдавил из себя: “Ага”, - хотя ни черта не понял про отсутствие и участие.
Сын инженера ждал их у проходной.

– И что теперь? – спросил Герка.

– Пошли за мной.

– Куда еще?

– Узнаете.

В чайной ребята разомлели от всего пережитого и от сладостей.

– А может, нам медаль дадут? – мечтательно произнес Мотька, осоловевший после третьего стакана.

– Лучше бы мешок муки, – по-хозяйски ответил Елька. – Медаль что, из нее похлебку не сваришь.

– После чайной, сразу домой и носа не показывать, – наставлял Витя ребят. И еще, никому не говорить, даже родителям. Вам поручили ответственное задание.

– Да, мы землю ели, - разгорячился Мотька.

Герка кивнул:

– Ну что, пора, засиделись мы тут, как бы не привыкнуть к хорошему.
Елька с сожалением допил чай, съел последнюю мармеладку.

– Мармелад и печенье – моя самая любимая еда, – мечтательно произнес он.

– Когда же ты мармелад с печеньем ел? – ехидно спросил Герка.

Елька вздохнул, шмыгнул носом:

– Никогда. Но теперь это будет моя самая любимая еда. – И вдруг оживился, – спорим, я смогу за один присест съесть четыре фунта мармелада и дюжину пачек печенья.

– Сомневаюсь я что-то, – недоверчиво оценил Мотька.

– Ну, спорим, спорим, – подзадоривал его Елька.

– Не надо Елька, даже не пытайся съесть столько сладкого. Моментально ослепнешь, оглохнешь и не сможешь ходить “до ветру”.

Елька ошалело посмотрел на него, потом на гимназиста, но так и не понял, правду сказал Герка или пошутил. Витька едва сдержал улыбку.

Герка и Митька сказали дома, что будут ночевать у Ельки. Такое иногда дозволялось, если не было никаких проступков.
Расположившись в чулане, друзья долго не могли уснуть.

– Вот это мы поиграли в сыщиков, – произнес Мотька.

– Это я во всем виноват, придумал тоже игру, – отозвался Герка. – Еще и землю есть заставил. Дурак я.
Мотька и Елька промолчали. То ли соглашаясь с товарищем, то ли просто не знали, что сказать. Герка понял молчание, как подтверждение своих слов.

– Лучше бы поиграли в путешественников или кладоискателей, - отозвался Герка. – Я книжку читал.

– Это как? – оживился Елька.

– Ну, пошли бы куда-нибудь, что-то изведывать или искать клад.

– А как книжка называется? – спросил Мотька.

– Да не знаю я, была без обложки.

– Путешествовать – это здорово, – вздохнул Елька, укладывая свою русую голову снова на подушку, лёг на спину и мечтательно произнёс, 

– но клад – это, конечно же, в сто раз лучше. Если бы нашли, ох, и зажили бы тогда. Ты  чего бы, Герка,  купил себе, если бы были деньги?

– Матери бы отдал, – сказал Герка, как отрезал.

– А ты, Мотка?

– А ничего бы не делал.

–