они так запуганы, что выразить простое согласие считают для себя опасным? Если бы его поддержали, пришлось бы немедленно выплатить им всю зарплату, потому что любой местный адвокат зубами бы ухватился за это доходное дело. Таким образом, этот Зарубин опасен и для меня. То, что не удалось ему сделать на этот раз, возможно, удастся в дальнейшем. Такие вероятности следует устранять заранее. Лучше всего отправить в Россию часть экипажа вместе с ним, но пока караван выполняет контракт, это невозможно. Нужно перечислить в караван некоторую сумму, это их отвлечет. И нужно сделать это в ближайшее время. А потом придется выплатить им половину зарплаты. Нет, пожалуй, половины будет мало. Пусть будет 60%, а на остальную сумму пусть администрация пишет свои гарантийные обязательства, и пусть Кулагин потом выкручивается, как может…»
Общительный по натуре, Зарубин открыл в себе новую черту – стремление к одиночеству. Ему очень понравился остров, на котором он переживал свое поражение. Островок имел в длину километров пять, в самом широком месте было около километра, в самом узком – метров шестьдесят. В западной его части был скалистый обрывистый берег, который по южному побережью переходил в превосходный песчаный пляж. Обращенное к городу северное побережье в значительной части было болотистым. В середине острова была большая пальмовая роща, в траве лежало множество кокосовых орехов. В западной части лес был более густым и состоял из платанов, бамбука, и других, неизвестных Зарубину деревьев.
После своей дневной вахты Арнольд брал с собой немного еды, и плыл на остров, где оставался иногда до ночной вахты. Остров был необитаемым. В одном месте на северном побережье сохранился старый ангар для лодки, нечто вроде сарая, и небольшой деревянный причал на бамбуковых сваях. Все было брошено много лет назад. Приятно было чувствовать себя единственным обитателем этого замечательного острова. И Зарубину не хотелось приглашать на «свой» остров кого-либо из экипажа. На карте Сингапура остров был обозначен, но названия не имел. Зарубин назвал его островом «Одиночества». Время на острове летело быстро, и все доставляло удовольствие: бродить по лесу, лежать на песке, прыгать со скал в чистые прозрачные волны, или сидеть у костра под крышей полуразрушенного сарая во время ливня, и слушать грозу.
Наступил декабрь. Караван заканчивал свою работу по контракту. Пятого декабря экипажам выдали, наконец, 60% зарплаты, на остальные 40% выдали гарантийные обязательства, в которых на двух языках говорилось, что деньги будут выплачены в течение года. Получая документ, Зарубин прекрасно сознавал, что не получит по нему в России ни копейки. Тем не менее, внимательно прочитал его. Все подписи и печати были на месте, сумма составляла 2426 сингапурских долларов. «Хоть память останется» - подумал Зарубин.
В «Атаке» – магазине для русских, всех моряков с земкаравана продавцы уже знали в лицо, а многих и по именам. В магазине можно было встретить моряков со всех портов России. Бывали в нем и иностранные моряки, возможно, его услугами пользовались и местные жители, но в основном там были русские, и в основном, с Черноморского пароходства. Однажды Зарубин заметил новые русские лица.
Вы откуда, парни?
Из Владивостока.
А с какого судна?
С «Командора»
Зарубин знал это судно, оно принадлежало Приморскому рыбнадзору. Завязался разговор. Оказалось, что «Командор» снимается на Владивосток 18 декабря. Зарубин подумал, что уйти на нем в Россию было бы замечательно. Моряки предложили ему обратиться к капитану.
А он с вами?
Он на берегу, но не с нами. Ты приходи на Клиффорд пирс к шести часам, там и поговоришь с ним.
Капитан «Командора» сказал Зарубину, что сможет взять на борт двенадцать человек. Оплата только за питание, старпом подсчитает. Такую удачу нельзя было упустить.
Вернувшись в караван, Зарубин отправился к Платонову. Визит этого неприятного для Платонова человека мог сулить одни неприятности, однако просьба Зарубина пришлась капитану по душе. Он обещал выйти на связь с «Командором», и все обсудить с капитаном этого судна. Капитаны договорились, что одна из шаланд подойдет к «Командору» 17 декабря, и привезет пассажиров.
Новости распространялись по каравану быстро, и уже на второй день у каюты Платонова собралась длинная очередь желающих попасть на «Командор», потому что разницу между стоимостью авиабилета, и оплатой за переход на «Командоре», обещали вернуть наличными. Зарубин подумал, что по известным причинам его могут и не включить в число двенадцати, и решил отвезти на «Командор» часть багажа, и оплатить свой проезд. Старший помощник «Командора» отвел Зарубина в судовую канцелярию, и предложил ему оставить багаж, а если есть желание, то и поселиться в ней на время перехода. Зарубин заплатил 230 долларов и с легким сердцем отправился на «Амгунь».
До отхода «Командора» оставалось четыре дня, однако Зарубин был охвачен нетерпением, как будто собирался покинуть судно ранним утром. Он стал собирать оставшиеся вещи. На глаза попалось гарантийное обязательство. И тут Зарубину пришла в голову интересная мысль.
Утром он отправился в «Атаку».
В магазине «Одесса» работала женщина, еврейка. Она хорошо знала русский язык, и относилась к морякам, в частности к Зарубину, с симпатией, всегда была приветлива, независимо от того, покупают у нее, или нет. Зарубин пришел прямо к ней.
-Здравствуйте, мадам Анна!
-О, рада вас видеть. Чем может быть полезной стареющая женщина молодому человеку?
-Хотелось бы мне пофлиртовать с такой обаятельной женщиной мадам, но мне мешает сделать это моя внешность, поэтому с сожалением должен признаться, что пришел к вам по делу.
-Ну, раз так, тогда садитесь, пожалуйста, за столик, я принесу вам кофе и с удовольствием вас выслушаю.
Сидя в удобном кресле с чашечкой кофе, Арнольд приступил к делу.
-Мадам Анна, всему нашему экипажу выдали векселя. Я хотел спросить, могу ли я заказать у вас товар на всю сумму, с тем, чтобы вы потом выслали этот товар в Россию? Вот этот вексель. Если это возможно, то я бы мог привести с собой много своих коллег с такой же просьбой.
Мадам Анна внимательно изучила документ.
-Дорогой Арнольд, для нас это было бы очень и очень выгодно. Вам нужно поговорить с моим мужем. Я буду вашей переводчицей, посидите секунду.
Вышел полный мужчина, пожал Зарубину руку. На столе появились пирожные, фрукты, бокал шампанского. Зарубину объяснили, что требуется помощь адвоката. Мужчина сел за телефон, мадам Анна развлекала Арнольда. Через некоторое время Зарубин понял, что это надолго. Он оставил свой документ в магазине, и отправился гулять по городу. Вернулся он часа через три. Мадам Анна встретила его сияющей улыбкой.
-Дорогой Арнольд, мы берем ваш вексель. Мы берем все векселя, которые вы сможете привести на буксире в нашу «Одессу».
В канцелярии «Командора» стоял огромный рундук, на котором дневальная постелила постель. Под иллюминатором был закреплен письменный стол с телефоном, перед ним стул с талрепом. Но эта спартанская обстановка была для Арнольда милее роскошных апартаментов, потому что каждая минута в этом помещении приближала его к дому. Остальных пассажиров разместили по каютам экипажа и в кают-компании.
«Командор» шел во Владивосток экономичным ходом со скоростью 16 узлов. Переход занял двенадцать суток, и каждый день температура опускалась на несколько градусов. Это радовало и бодрило. Вечное лето очень быстро утомляет русского человека.
Утром 31 декабря самолет из Владивостока с двенадцатью моряками приземлился в аэропорту города Петропавловска-Камчатского. А спустя три месяца из далекого Сингапура стали прибывать ящики с дефицитным в тогдашней России товаром, который был заказан в магазине «Одесса» некоторыми членами экипажа каравана. И в каждом таком ящике находилась живописная открытка с видом Сингапура, и добрыми пожеланиями от мадам Анны.
В Генеральную Прокуратуру России пришло два письма из противоположных концов России – из Санкт-Петербурга, и из Петропавловска-Камчатского. В результате «грандиозного скандала» Кожевников был переведен на другую должность, этим дело и кончилось. Караван был продан.
Декабрь, 2004.
