Караван

было изобилие продуктов. В любое время суток можно было зайти на камбуз, открыть холодильник и найти там мясо, сыр, сметану, молоко, творог. В каютах стояли ящики с разнообразными экзотическими фруктами, соками, кока-колой, печеньем. На «Амгуни» работали две девушки, Наташа и Лена, повар и уборщица. Они объединились: вместе готовили и вместе убирали. Но как они готовили! Кроме основных блюд на столе каждый день были либо пироги, либо  булочки, либо торты.
Казалось бы, живи и радуйся, однако безделье и неизвестность угнетали. Никто не знал, когда вернется в Россию, заработает ли хоть что-нибудь, долго ли продлится изобилие продуктов. Ходили слухи о брошенных экипажах российских судов, оставленных за границей на произвол судьбы без денег, без надежды вернуться в Россию, вынужденных жить на подаяние.
Большинство моряков были курящими. Запас русских сигарет давно закончился, а в Сингапуре сигареты стоили очень дорого. Немного выручали русские рыболовные суда, иногда заходящие в порт, но проблема была весьма актуальна. Кто-то нашел захудалую лавчонку в китайском квартале, в которой продавался табак на развес и сигаретные гильзы. Некоторые вспомнили дедовский метод и крутили самокрутки.
Однажды вахтенный моторист с «Камы», которая стояла первым корпусом, сидя ночью на кнехте у борта, заметил интригующую картину.
Сингапурские причалы представляют собой двухметровый слой железобетона, покоящегося на мощных круглых сваях метрового диаметра, вбитых в грунт. Под этим причалом свободно гуляет вода, и прибой шуршит далеко под причалом. От нижней поверхности причала до поверхности воды метра два. И вот моторист видит, как под причал беззвучно скользнула лодка. В три часа ночи это выглядело очень странно. Что происходило под причалом, моторист видеть не мог, никаких огней на лодке не было. Минут через десять лодка появилась снова, на веслах вышла на фарватер, взревел мотор, и лодка скрылась. Моторист нашел вахтенного матроса, они взяли фонарь, и поплыли под причал. Возле одной из свай плавала на поверхности пластиковая бутылка. Она исполняла роль буйка, к ней был привязан шкертик. На глубине полутора метра были притоплены четыре пластиковых мешка, к которым крепился шкерт. Парни вытащили мешки на берег под причалом, отвязали груз, и поплыли к судну, буксируя мешки. В мешках оказались сигареты «Мальборо». «Олекма» и «Амгунь» получили по мешку конфискованных таким образом контрабандных сигарет.
В августе экипажам выдали по 600 долларов в виде аванса. Радость была великая, все оживились, зачастили в увольнения.
Зарубин решил предпринять поездку по стране: пересечь ее с запада на восток. Конечная станция метро в этом направлении была в районе аэропорта. Желающих составить ему компанию не нашлось, и он поехал один. Примерно половина этого пути была проложена по эстакаде. Окраины Сингапура были не так помпезны, как его центр, но многоэтажные здания были вполне приличны, и поражало обилие новостроек. Сойдя на конечной станции, Зарубин решил прогуляться, тем более что невдалеке слева он заметил замечательный песчаный пляж. Дорога огибала небольшой зеленый холм, и он решил идти напрямик по зеленой травке. Трава росла на склоне, а выше начинались кусты. Арнольд поднялся почти до вершины, когда понял, что зря он это затеял. Кусты были довольно странные: между собой они соединялись толстыми прочными ветками. На вершине они так плотно между собой переплелись, что образовали решетчатый настил в двух-трех метрах от земли. Обливаясь потом, Арнольд карабкался по настилу, цепляясь за колючие ветки, и понимая, что если провалится, то окажется в темной, влажной и мрачной западне, где ползают ужасные рептилии. Через тридцать метров сплошной настил стал заканчиваться. На противоположном склоне дул легкий ветерок с моря и можно было немного остыть. Брюки и рубашка были мокрыми насквозь, пот струился по телу, и капал с одежды. Хорошо, место было безлюдное, и никто за ним не наблюдал. Пляж находился в двухстах метрах, под пальмами прогуливалось несколько человек. Захотелось пить. Убедившись, что просохнуть не удастся, Зарубин спустился на дорогу и побрел к воде. Купание освежило, но жажда не прошла. На песке было много кокосовых орехов, но вскрыть орех голыми руками не стоило и пытаться. С одеждой в руках Арнольд пошел вдоль пляжа, надеясь найти укромное место, чтобы сполоснуть одежду хотя бы в морской воде. Чуть выше на дорожке он заметил цветущие клумбы. Пройдя еще немного, он заметил поливальный шланг. Это было то, что нужно. С наслаждением утолив жажду, Арнольд повесил одежду на куст и скатил ее из шланга. Настроение сразу же улучшилось. Он разложил на солнце одежду и промытые купюры и с удовольствием плавал неподалеку: единственный купальщик на прекрасном, почти безлюдном пляже. Прошли две девушки-китаянки, увидели аккуратно разложенные доллары под камешками, одинокого оригинала в море, прыснули и умчались. Хотелось пробыть в этом райском уголке до вечера, однако после купания проснулся аппетит, и в шестом часу Арнольд решил возвращаться в цивилизацию. На станции метро он съел три порции мороженного и занял место в вагоне, в котором, кроме него, было всего два пассажира. Лицом к нему через проход сидела симпатичная длинноногая малайка в темных очках. Девушка сняла очки и вертела их в руках. Вдруг у ног Зарубина звякнуло стеклышко. Он поднял его, встал и подал девушке.
- O, thаnk you!
Арнольд молча поклонился и сел на место. Девушка попыталась вправить стекло в оправу, однако это ей не удавалось. Арнольд с улыбкой наблюдал ее усилия, затем предложил помощь:
May I help you?
Thank you very much! Excuse me. Are you a foreigner?
Yes, I am Russian.
Девушка предположила, что он турист, а когда узнала, что он моряк, стала еще приветливее. С удивлением Арнольд заметил, что вопреки родной системе образования, которая была направлена на то, чтобы советский человек раз и навсегда возненавидел английский язык, английские слова всплывают из подсознания, и девушка его понимает, хотя его исковерканные фразы ее очень веселят. Девушку звали Веда, работала она в аэропорту. Обращение «леди», которое Арнольд рискнул применить, пришлось ей явно по душе. Все складывалось хорошо, если бы не ее обручальное кольцо. Перехватив его взгляд, Веда сообщила, что ее муж, торговый агент, уже вторую неделю находится в Малайзии. Арнольд воспринял это, как поощрение, и предложил доехать до центра и посидеть в кафе. Веда отказалась, и сказала, что следующая станция ее. Станция называлась Бугис. Можно было предположить, что Веда не станет возражать, если он последует за ней. Все решалось бы куда легче, если бы хватало английских слов, но их катастрофически не хватало. К счастью, Арнольд заметил впереди цветочный магазин, и устремился к нему, однако Веда его остановила. «Ее соседи» – скорее догадался, чем понял он. Ревнивые блюстители нравственности, у всех народов и во все времена – соседи. Она привела его в небольшой сквер, села на скамейку, выкурила сигарету, показала свой дом, назвала этаж и квартиру, простилась и ушла. Через десять минут Арнольд поднялся на шестой этаж и позвонил в квартиру номер 157. Веда молча и без улыбки его впустила. Было заметно, что это решение далось ей нелегко, и она раздумывает, не выставить ли его обратно. Напряжение висело в воздухе, а остатки английских слов улетели из вспотевшего мозга. И тогда Арнольд попросил воды. Веда провела его в комнату, потом принесла стакан воды с кубиками льда. Он выпил воду, добросовестно съел лед и потребовал еще. Третий стакан она несла, уже покатываясь со смеху. Арнольд рискнул сказать ей комплимент. Риск был велик, – в школьной программе этот раздел почему-то отсутствовал. Тем не менее, это ее позабавило. Потом были кофе, жаркие поцелуи и бессонная ночь. 
Возвращаясь утром на судно, Зарубин напевал про себя слова почти забытой песенки: « Стройная  креолка цвета шоколада помахала с берега рукой…»
Медленно тянулось прогретое влажным тропическим зноем время. Моряки совершали длительные пешие и, если удавалось, велосипедные прогулки. Деньги экономили, и лишь изредка позволяли себе поездки в центр города. Иногда встречали своих русских коллег. Однажды радист с «Камы» встретил в городе сахалинских моряков. Оказалось, что они уже больше года работают в Сингапуре и занимаются дноуглубительными работами. Новость быстро распространилась по каравану и дошла до Сорокина. Валерий Григорьевич решил встретиться с начальником сахалинского земкаравана. Встреча состоялась. Владислав Яковлевич Ровный был вежлив и доброжелателен, но при этом сдержан и скрытен. Сорокину не удалось узнать ни объем работ, ни срока контракта, не говоря уж о финансовых объемах, хотя он и намекнул, что ни о какой конкуренции и речи быть не может. В заключение Ровный сказал, что попытается помочь земкаравану в поисках работы, но при этом оставляет за собой право выступить в роли посредника. 
В конце августа Ровный связался с Сорокиным и предложил встретиться. Разговор был нелегким для Сорокина. Ровный предложил Сорокину работу для его каравана на очень жестких условиях: контракт на три месяца стоимостью в два с половиной миллиона долларов, но 60% от этой суммы получает посредник, то есть г. Ровный, и только 40% получит земкараван Сорокина. Ни на какие уступки посредник идти не собирался, и предложил дать окончательный ответ через три дня.
Валерию Григорьевичу предстояло принять трудное решение. Тот факт, что Кулагина совсем не беспокоит длительная стоянка каравана без работы, убедил Сорокина в том, что настоящей целью Кулагина было увести караван за границу и дождаться момента, когда долг за стоянку каравана станет непосильным для БТФ. Затем караван будет продан. У Сорокина был выбор, но этот выбор его совершенно не устраивал. Можно было ничего не предпринимать, и через несколько месяцев земкараван перейдет в чьи-то жадные руки, Сорокин получит свою зарплату, что-то получат и члены экипажей, Кулагин получит свой грязный капитал, а Россия потеряет караван. Если же Сорокин контракт подпишет, то гнусные планы Кулагина будут сорваны, часть долгов будут погашены, экипажи получат часть зарплаты. Сорокин при этом будет, скорее всего, уволен, но есть надежда, что караван останется в собственности России. Так что придется подписывать.
Через два дня земкараван стал готовиться к работе. Спешить было некуда: по контракту работа начиналась с 1 ноября. Сорокин распорядился тщательно проверить все механизмы в работе и докладывать обо всех неполадках. На «Александре Губанове» в штате было два водолаза. Они обследовали подводные части судов, с их помощью были заменены дейдвудные сальники и уплотнения баллеров на шаландах. Рабочее оборудование было выгружено из трюмов и монтировалось на головном судне. К концу сентября все было смонтировано, проверено и перепроверено.
На «Амгуни» произошло ЧП. На сухогрузе из Черноморского пароходства возникли проблемы с радиостанцией. Они запросили помощи у земляков. Радист с «Амгуни» взял с собой коллегу с «Камы» и поехал выручать одесситов. Им удалось наладить работу радиостанции. В качестве приза за своевременную помощь одесситы