Караван

налили радистам спирта. Вечером радист вернулся на судно с трехлитровой банкой и встретил на палубе капитана. Арсеньтьев позвал в компанию капитана с «Олекмы». Радист выпил рюмку и ушел спать.
На следующий день, перед обедом, в каюту  капитана заглянул старпом. Арсеньтьев был еще жив, но без сознания. Пришел доктор с «Александра Губанова», потом вызвали «скорую помощь». Двух капитанов увезли, радист отделался легким испугом. У капитана с «Олекмы» была временная потеря зрения, а Арсеньтьев в сознание так и не пришел. Урна с прахом капитана вернулась в Россию только через два месяца.
Факт подписания контракта Сорокин держал в тайне от Кулагина. Ровный предложил работодателям сдвинуть сроки начала работ, и 15 октября караван приступил к работе. Вдоль южного побережья о. Сингапур на расстоянии одной мили располагался узкий островок. Сингапурцы намывали в проливе песчаную косу, чтобы соединить островок с Сингапуром. Для укрепления будущей косы требовалось вырыть подводный котлован. Вот эту задачу и должен был выполнить караван Сорокина. В двух кабельтовых от земкаравана работал сингапурский земснаряд. От него тянулась длинная труба на понтонах до конца намытой им косы. Из трубы извергался поток воды с песком. Земснаряд уже намыл огромное количество песка: ширина косы была около километра, а в длину километра полтора.

Улаф Хансон любил свою страну. Внешне эта любовь никак не выражалась, и не была плодом долгих раздумий, эта любовь гнездилась где-то глубоко в подсознании. Мысль о том, что можно осознанно причинить вред своей Норвегии привела бы его в ужас. Может быть впервые Хансону пришлось задуматься над таким понятием, как патриотизм, после совместного проекта с Кулагиным. Тот цинизм, с которым Кулагин обсуждал с ним план похищения земкаравана, очень неприятно поразил норвежца. Он считал Кулагина своим другом, и был рад, что в России у него есть друг. Другу многое можно простить, но такой поступок вызывал у Хансона внутренний протест и брезгливость. Но, прежде всего, Хансон был бизнесменом, и отлично знал, что в бизнесе нет места эмоциям. Частично Кулагина в глазах Хансона оправдывало то, что ему пришлось жить при жестком коммунистическом режиме, и его поступок мог быть некой формой протеста. Хансон решил навести справки о своем друге и партнере. Из досье вытекало, что Кулагин диссидентом отнюдь не был, а напротив, всю жизнь проповедовал коммунистические догмы. Эти сведения развеяли у Хансона остатки симпатии к Кулагину, и он решил в этом проекте преследовать только собственные интересы       
Хансон отправил в Сингапур эксперта, чтобы тот выяснил техническое состояние змкаравана. Эксперт доложил, что головное судно «Александр Губанов» построено всего три года назад и находится в отличном состоянии. Шаланды немного постарше, но тоже в хорошем состоянии и содержатся в порядке.
Вот тогда Хансон и решил, что наилучшим вариантом для него будет тот, при котором он станет собственником каравана. Для этого требовалось выкупить все долги, в которых находится караван. Все это время финансировал караван Хо Ляо Чин. Этот магнат занимался недвижимостью и торговлей, поэтому земкараван его интересует как объект для выгодного вложения капитала и конкурентом он не является. Все зависит от того, какой процент запросит мистер Хо. Для переговоров с Хо Ляо Чином Хансон прибыл в конце сентября. Время было выбрано не случайно. В августе закончился срок погашения кредита, полученного Кулагиным для финансирования каравана. Банк требовал погашения кредита. У БТФ денег не было. Хансон предложил заключить отступное соглашение с частичным погашением основной суммы долга по кредиту. Бесконечной судебной тяжбе с БТФ руководство банка предпочло принять условие Хансона. Таким образом, Кулагин был практически исключен из игры. Оставалось исключить из проекта Хо Ляо Чина. На легкую победу Хансон не рассчитывал, однако мистеру Хо, вероятно, срочно потребовались свободные средства, и он предпочел двадцати пяти процентам через пять месяцев 15%, но немедленно. Теперь Хансон мог диктовать свои условия. Однако приступать к заключительной фазе было еще рано, Кулагин рассказывал, что в проекте участвует какой-то заместитель министра, за спиной у которого могучее министерство. БТФ не сможет выплатить Хансону долги, а вот министерство может найти такую сумму и тогда все усилия Хансона будут потрачены впустую.

…Кулагин превращался в делового человека. В финансовых вопросах он не разбирался, поэтому очень быстро понял, что ему нужен грамотный экономист. Ольга Петровна Пась работала в порту ведущим экономистом. Четыре года назад развелась с мужем, и теперь жила одна в трехкомнатной квартире. Кулагин знал, что она к нему неравнодушна. Пользуясь ее расположением, однажды напросился к ней в гости. Кое о чем умолчал, но сказал достаточно для того, чтобы она поняла, какую авантюру он затеял. За такие дела можно легко угодить в тюрьму, и если она согласится на его предложение, то в случае неудачи она же первая и сядет. С другой стороны, подобные вещи творятся по всей России, и кто не рискует…
Несколько дней она обдумывала предложение Кулагина, прежде чем принять его.
В одном из штабов у Кулагина был знакомый офицер. Через него Кулагину удалось с большой выгодой для себя снять хорошее помещение для конторы фирмы «ОКТЭС». В эти тяжелые времена военные были очень сговорчивы.
И вот теперь дело двигалось к развязке. Через два месяца долг за стоянку каравана в Сингапуре достигнет такой суммы, что в целях самосохранения БТФ будет вынуждено дать согласие на продажу каравана. По расчетам Хансона за него можно будет выручить, даже учитывая его безвыходное положение, не менее трех миллионов долларов. Хансон получит 1,8 миллиона, а я 480 тысяч. Проклятый Кожевников! Но с другой стороны, мог ли я совсем недавно хотя бы помечтать о таких деньгах! – Думал Кулагин. Эти цифры с нулями кружили ему голову, в его воображении рисовались тропические острова, шоколадные женщины, пальмы и виллы. Потом пришла здравая мысль, что суммы будут гораздо скромнее: часть денег уйдет на выплату долгов, а еще зарплата экипажам. Сколько же я получу? Ну, уж дудки им, а не зарплату! Сейчас ее уже никто не платит.
Первого ноября Сорокин прислал пространную радиограмму, в которой рассказал о работе каравана, о контракте с Ровным, с извинениями за принятое решение без ведома Кулагина. Радиограмма привела Кулагина в ярость. «Он еще имеет наглость заявлять, что боялся сглазить! Сгною мерзавца!
Кулагин связался с Кожевниковым.
Первым желанием Кожевникова было вызвать негодяя в Москву и отдать под суд. Когда он остыл настолько, чтобы рассуждать трезво, то пришел к выводу, что едва не совершил глупость. Если Сорокиным займется прокуратура, то на крючке окажется Кулагин, а следующим будет он сам. «Нет, действовать нужно по другому. А этот Ровный, какая сволочь! Два с половиной миллиона долларов, и больше половины этих государственных денег он присвоил! Этого уж точно нужно посадить, а деньги изъять.  Хотя вряд ли это получится, он наверняка действовал, как частное лицо, а деньги в Россию не повезет, оставит за границей. И все из-за этого Сорокина!»
Кожевников связался с начальником БТФ и потребовал отозвать Сорокина из Сингапура и наказать за преступную инициативу увольнением. Приказ об отзыве Кожевников отвезет в Сингапур лично, на месте разберется, кого назначить исполняющим обязанности начальника каравана. Грозный тон заместителя министра поверг начальника БТФ в глубокое уныние, и приказ об отзыве Сорокина был доставлен в Москву на следующий день.
Кожевников не мог вылететь в Сингапур раньше, чем через две-три недели, и приказ был отправлен с дипломатической почтой.

По разным уважительным причинам шесть человек из экипажей каравана должны были вылететь в Россию. Им было выплачено 60% зарплаты за весь период работы, и выданы письменные гарантии, что остальные 40% будут выплачены фирмой «ОКТЭС» в течение года. Кроме того, им разрешалось провезти сверх установленного веса багажа еще 20 килограмм.
В день вылета к причалу подъехал микроавтобус. Шесть человек и двое провожающих погрузились в микроавтобус и отправились в аэропорт. В аэропорту сопровождающий их китаец поставил их в очередь, вручил паспорта и авиабилеты, и исчез. И тут возникло непредвиденное обстоятельство: у всех шестерых оказалось по двадцать килограмм лишнего груза. Работники аэропорта сочувствовали, но могли предложить лишь три варианта: либо оставить груз, либо отказаться от полета, либо оплатить  провоз багажа, которая составляла по 800 долларов с каждого. В спешке и суете, моряки провели ревизию своего багажа, нагрузили вещами провожающих, оплатили то, с чем не могли расстаться, и с негодованием и с облегченными кошельками отправились на посадку.
Волна возмущения прокатилась по судам каравана. Не успела волна стихнуть, как новое известие потрясло умы: пришел приказ об отзыве начальника каравана. По судам прошли слухи, что Сорокин будет уволен. Каждый моряк вдруг почувствовал себя незащищенным, уязвимым и беспомощным.       
У Зарубина возникла мысль создать комиссию по защите интересов экипажей. Раз они работают в Сингапуре, значит, и жить должны по законам этой страны. Если бы удалось нанять здесь адвоката, наверно он сумел бы взыскать зарплату через суд. Общая задолженность составляет около 250000 долларов. Если гарантировать адвокату, скажем, 2% от этой суммы, 5000 долларов, может быть, он и согласился бы. Но вот согласятся ли экипажи? Зарубин решил собрать судовые комитеты и предложить идею создания комиссии. Идея была поддержана, и предлагалось провести эту акцию на общем собрании. Зарубину удалось убедить всех в том, что на собрании будут лишь споры и крик, и никакого конкретного решения не будет принято, поэтому полномочия комиссии должны быть разработаны заранее, а также заранее должны быть подобраны кандидатуры ее членов. А на собрании нужно будет все это утвердить, и тогда это будет реально. А пока нужно убедить экипажи в необходимости создания такой комиссии.
Около двух недель в экипажах обсуждали предстоящее собрание. Особых возражений по поводу создания комиссии не было, как не было и надежд на то, что эта комиссия принесет хоть какую то пользу. Тем не менее, на судовых комитетах подобрали пять кандидатур. Зарубин сформулировал перечень полномочий, которыми должна была обладать будущая комиссия.

По каравану разнеслась весть, что в Сингапур прибыл заместитель министра из Москвы, а также владелец компании “Maritime Line” Улаф Хансон, и что на следующий день они встретятся с экипажами и ответят на вопросы.
Зарубин обошел суда, убеждая всех, что самый удобный момент для утверждения комиссии – завтрашний день, поскольку сам факт ее создания будет хорошим рычагом для давления на этих господ. Однако моряки были в сомнении, ему не возражали, но и не поддерживали.
На следующий день шаланды пришвартовались к «Александру Губанову» и все экипажи собрались в его кают-компании. В президиум прошли капитан «Александра Губанова» Платонов, российский консул, Улаф Хансон и