Разоблачение

если в нем окажется подходящий остров, он будет ваш. По поводу строительства на нем, я думаю, нам следует поговорить позже. Через месяц я вам представлю карты и снимки, и тогда мы продолжим разговор.

Конкретная работа в лаборатории, беседы с отцом, очень быстро восстанавливали научные знания Игнатия. Парадоксальным образом в памяти всплыло даже воспоминание о том, как он готовился к процессу клонирования собственной личности. Уже полгода спустя Игнатий мог проводить исследования самостоятельно.
Четыре грызуна из первой партии  успешно прошли инкубационный период, и двое из них даже сумели прогрызть оболочку, и выбраться из яйца самостоятельно. Пятый эмбрион прирос к оболочке и оказался нежизнеспособным. Глеб, который прекрасно справлялся с обязанностями лаборанта, предложил периодически переворачивать яйца во время инкубационного периода.
Не дожидаясь следующей партии грызунов, чтобы сэкономить время, Шварц решил перейти к завершающей стадии опытов. Два яйца с клонами шимпанзе, и два с клонами домашней свиньи были помещены в инкубатор, и по два яйца оставлены на хранение.

Ровно через месяц после разговора со Шварцем Лео Бергман появился в кабинете Шварца, как всегда, с финансовым отчетом в руках.
-Дорогой патрон, вот координаты, карты и аэрофотоснимки четырех островов, один из которых мы можем приобрести. Я пошел на некоторые дополнительные расходы и приобрел восьмиместный гидросамолет, который, впрочем, уже начал себя окупать. Возвышенности на картах и глубины указаны в метрах.
Шварц внимательно просмотрел документацию.
-Лео, вы были на этих островах?
-Я был на всех четырех островах, и свое мнение выскажу после того, как вы сделаете выбор.
Шварц снова обратился к картам, затем просмотрел фотоснимки.
-Что вы скажете об этом острове?
-Если это ваш выбор, дорогой патрон, то я скажу, что он наиболее правильный. Вот здесь имеется небольшая, хорошо защищенная бухта. Вход в нее по этому фарватеру. Он довольно извилистый, но глубины позволяют войти в бухту даже более крупному судну, чем наша яхта.
Вот эта площадка, размером примерно, пять гектаров, практически вся состоит из скальных пород и пригодна для строительства.
В этих скалах на высоте тридцати метров имеется небольшая пещера, в которой можно разместить емкости для горючего. Кроме того, на острове есть ручей, от которого можно подвести водопровод. Перепад высот позволяет обойтись без насосов.
-Лео, вы все острова так хорошо изучили?
-Дорогой патрон, если бы вы попросили описать, например, вот этот остров, я стал бы перечислять минусы.
-Хорошо, Лео, какие же минусы вы нашли на этом прекрасном острове?
-Я бы назвал лишь один: его отдаленность, ближайшая земля находится на расстоянии 160 миль, а до ближайшего города – 330 миль, да и расположен он в стороне от торговых путей, но из этого вытекает еще один существенный плюс: он значительно дешевле трех остальных.
-Дорогой Лео, вы прекрасно справились, а отдаленность острова я считаю одним из основных его достоинств.
Шварц рассказал Бергману, что должно быть построено на острове, какое должно быть энергообеспечение, предполагаемое количество персонала.
-А выдержит ли все это наш бюджет?
-Дорогой патрон, это – мои заботы. Кстати, вы еще не изучили мой отчет.         
-Вы же знаете, Лео, я ничего в нем не смыслю. Покажите где и что я должен подписать.
-Через месяц я пришлю архитектора с предварительным проектом, - сказал Бергман в заключение.

Яхта, о которой упомянул Бергман, называлась «Амфитрита». Это было дизельное судно водоизмещением 320 тонн, с экипажем из двенадцати человек. Сотрудники лаборатории собирались группами и проводили свои отпуска на яхте, совершая круизы.
Коконы с человеческими эмбрионами Шварц намеревался доставить на остров готовыми. Это позволяло значительно упростить оборудование новой лаборатории. Поэтому в очередной круиз «Амфитрита» отправилась, имея на борту очень хрупкий груз: Четыре огромных яйца с эмбрионами шимпанзе и свиней.

В общей сложности работы по созданию человеческих коконов заняли у Шварца более восьми лет. Последние эксперименты по выращиванию в коконах обезьян и свиней завершились полным успехом: все восемь особей родились полноценными и жизнеспособными.
Последней проблемой была проблема нравственного порядка. Шварц планировал вырастить восемьдесят человек. Нужны были клоны восьмидесяти высоконравственных людей, к тому же с хорошим багажом знаний в различных областях. Кроме того, требовалось соблюдать секретность. На решение этой проблемы, едва ли не самой сложной, ушло более полугода.
Восьмого августа «Амфитрита» взяла курс на остров Конорас – колыбель Новой Расы, – как назвал его Шварц. В трюме яхты лежали двадцать человеческих коконов. Яхта совершила четыре рейса на остров. Последним рейсом «Амфитрита» везла 21 кокон. После долгих раздумий Шварц решился, наконец, клонировать Марту, свою покойную жену. Она находилась в последнем, восемьдесят первом коконе. Каждый кокон имел порядковый номер, но только Шварц знал, чей клон находится в каждом из них.
Транспортировка коконов заняла более четырех месяцев: требовалось согласовывать рейсы «Амфитриты» с погодными условиями. По прибытии на остров все коконы тщательно тестировались на предмет сохранности. При этом выяснилось, что Игнатий способен контролировать их сохранность по состоянию ауры. Помещать коконы в инкубатор Шварц решил партиями по двадцать коконов с интервалом в две недели. Наступил период долгого ожидания.

Эмбрион профессора Таубе также был на острове, как и сам профессор.
Шварц рассказал коллеге о своем проекте лишь после того, как профессор дал согласие участвовать в масштабном эксперименте и прибыл в Италию.
Сначала Таубе прослушал магнитофонную запись общения Игнатия с Энноином. Профессора поразил сам факт такого общения, ответы Энноина лишь подтвердили его гипотезу. В свою очередь Таубе рассказал, что ему дважды удалось зафиксировать некий энергетический объект, который способен перемещаться с околосветовой скоростью
-Вы знаете, Генрих, чувствительность нашей аппаратуры доведена до предела, который доступен современным технологиям, но она способна фиксировать этот объект лишь на близком расстоянии. Вероятно электромагнитное излучение, которое мы фиксируем, является лишь продуктом  жизнедеятельности этого организма.
При его атаке также излучается электромагнитное поле, как мы с вами видели десять лет назад. Контролировать его перемещения мы не можем. Энергетика этого существа более высокого порядка. Энноин назвал эту энергию эмоциональной. Возможно, существует энергия еще более высокой категории. И отличаются эти энергии возможно больше, чем электрическая от тепловой. Нужен принципиально новый подход. Фигурально выражаясь, мы пытаемся измерить электричество литровой кружкой.
-Вероятно, вы правы, Лев, тем не менее, ваша контратака десять лет назад была весьма успешна, – заметил Шварц.
-Я думаю, что реакция этого существа на сильное электромагнитное поле примерно такая же, как действие пламени на биологический объект. Нельзя исключить возможность того, что это существо способно предусмотреть защиту от наших контратак. Когда ему не удалось преодолеть нашу пассивную защиту, оно стало аккумулировать эмоциональную энергию: помните феномены «Ватиканского сияния» и «Горячего ложа»?
-Разумеется, я это помню. Кстати, может ли физика объяснить эти явления?
-Думаю, да. Сначала в храме погасли все свечи. Пламя свечи – это плазма, поток ионизированного газа. Она электропроводна и в электрическом поле ведет себя как проводник. Электромагнитный импульс подействует на пламя свечи, как дуновение ветра. А свечение воздуха можно вызвать, сфокусировав на нем космические лучи. Это явление хорошо известно жителям полярных районов как скверное сияние.
А «Горячее ложе», я думаю, фокусировка инфракрасных лучей. Вероятно, это существо способно создавать «воздушные линзы». Такое явление известно в метеорологии.
Все это я рассказываю вам, Генрих, для того, чтобы вы знали: наши меры защиты могут оказаться неэффективны. Младенцы будут находиться в опасности даже в том случае, если мы предпримем те же меры, которые мы использовали для защиты Игнатия. Все зависит от того, сумеет ли существо заэкранировать себя от нашего электромагнитного импульса. Как мы убедились, оно способно учитывать свои ошибки. Впрочем, возможно мои тревоги и напрасны.
Профессор Таубе настроил аппаратуру защиты и уехал.

Игнатий тосковал по своему брату и другу Глебу, который теперь учился в университете в Мюнхене.
В уютной бухте Конораса был небольшой песчаный пляж – любимое место отдыха всех сотрудников лаборатории. Однажды в бухту зашла стая дельфинов. Игнатий в это время плавал далеко от берега. Неожиданное появление дельфинов сначала испугало его, и вдруг он явственно почувствовал некое тепло, исходящее от обтекаемых, стремительных тел. Дельфины кружились вокруг Игнатия на расстоянии двух-трех метров, он чувствовал завихрение воды от их хвостов. Тепло, исходящее от этих изящных созданий, несло с собой чувство безопасности, комфорта, а также любопытства и восторга. Игнатий уже и сам не понимал, его ли эти чувства, или же они исходят от дельфинов. Во всяком случае, его первоначальный испуг сменился чувством глубокой симпатии к дельфинам, и желанием общаться с ними.
Поймав взгляд одного из них, Игнатий поплыл к нему, стараясь передать дельфину свою мысль, что хочет общаться и подружиться с ним. Дельфин громко фыркнул, издал серию щелчков и очень медленно подплыл к Игнатию вплотную.
-Я бы хотел прикоснуться к тебе, можно мне это сделать? – сформулировал вопрос Игнатий.
В ответ он почувствовал волну радости. Черная кожа дельфина была гладкая, упругая и приятная на ощупь. Волны удовольствия исходили от него. Другие дельфины перестали описывать круги и выстроились перед Игнатием на расстоянии вытянутой руки. Всего их было шесть. Игнатий попытался разобраться в чувствах, которые исходили от них. Дружелюбие, симпатия, понимание, любопытство, радость, все это на фоне безопасности. Игнатий погладил всех дельфинов и получил от каждого волну восторга. Тогда он сформулировал мысль: «Я улавливаю ваши эмоции, они восхитительны, и вы все мне очень нравитесь». В ответ пришла волна радости, один из дельфинов поднырнул под Игнатия и через секунду взвился в воздух. Прозвучала серия щелчков и свистов. Вернулся прыгун и Игнатий почувствовал зов.
-Куда ты меня зовешь? Ты хочешь, чтобы я примкнул к вашей стае?
Опять волна восторга.
-Спасибо вам за приглашение, но я не умею так хорошо плавать, как вы и я живу на берегу.
На этот раз голоса разделились: легкое сожаление, нечто вроде демонстрации комфорта под водой, а прыгун описал два стремительных круга, как бы демонстрируя, как легко научиться быстро плавать.
Игнатий понял, что этот телепатический диалог быстро совершенствуется, и мысленно попросил дельфинов передать ему какой-нибудь зрительный образ.
Снова серия щелчков и свистов, Игнатий закрыл глаза и увидел очертания затонувшего корабля.
Общение с дельфинами так захватило