Непризнанный Мессия, Сын Божий или раб?

Тора, Евангелие и Коран – единое Писание, и кто часть Писания принимает, а часть отвергает, не может быть справедливым. Некоторые христиане Коран считают даже спущенным от сатаны. Кажущиеся противоречия в частях авраамического Писания(к примеру, Мессия или не Мессия Иисус Христос, Сын Он Божий или раб Божий?) жизнеспособны потому, что Божьи дела восходят парами, противопоставлениями, ОДНО НАПРОТИВ ДРУГОГО(Cирах 33:14). Да и не только парами — семействами, то есть семёрками, десятками, сотнями или кругами спирали. Но если трудно человеческому уму мысленно спаровать или сочетать многочисленные возникающие и отслужившие Письмена, посмотрите на растения, на цветы: сколь отличаются по колеру, по форме, по силе бесчисленные эти «подсолнухи» в попытке «правдиво» отобразить сияющее солнце! А ведь сияние Бога величественней! Фактически кроме Бога ничего и нет! Вся живая природа восходит из Творца и к Нему возвращается. Бог творит из себя. Вот почему противоречия иллюзорные, мнимые. Обратите внимание: единородный Сын обозначен в Библии как слово, как образ. О властной действенности образов повествуют апокрифические Евангелия от Филиппа и от Фомы. Творцу cтоит только указать на тот или иной образ: БУДЬ! – И ОНО БЫВАЕТ(Коран 2:111). Божий Сын, как царь, как жених брачного чертога, как спаситель, искупитель, как поборник правды и обличитель беззакония, как вестник жизни, представляется в разветвлённых образах и картинах – например, в псалмах 2, 19, 20, 23, 28, 44, 88, в пророческих главах Исайи 9, 42, 52. Мессия, машиах, буквально помазанник, в представлениях иудаизма идеальный царь, потомок Давида,  сильный  духом вождь, обладающий земной властью, который предназначен Богом осуществить избавление народа Израиля,  а также мир, благоденствие и моральное совершенство всему роду человеческому. Поскольку акт помазания Святым Духом символизировал избрание некоего лица для совершения важных общественных функций, значение слова машиах расширилось и стало применяться к особо почитаемым лицам,  например, библейским патриархам и пророкам(Пс.104:15), первосвященникам(Левит 4:3; 5:16).  К нашему времени термин «мессия» подвергся вовсе уж профанации, и обращения «ваша светлость», «ваше сиятельство», «ваше высочество», «ваше святейшество» предназначены для титулования не слишком одарённых талантами администраторов церкви и государства. Например, царебожники называют помазанником всякого царя, в том числе безбашенного Николая Второго, который присоседился к разуму Григория Распутина, а помазанность Святым Духом этого фаворита более вероятна по благочестивому усердию, которое можно вычитать из его мемуаров «Житие опытного странника».  Да и как можно приравнивать русского царя, приведшего империю к краху, например, к Давиду, запечатленому в памяти народа как обладателя исключительных политических и  религиозно-этических достоинств.

  Но в тех же главах Исайи 42 и 52 Мессия называется и как раб. Интересно описывает эти волеизъявляющие словесные «трафареты» Низами Гянджави, который тоже «господство познал и служенье»! В «Сокровищнице тайн» в главе «Повесть о Харун ар-Рашиде и цирюльнике» «вписавшегося» в священный «трафарет» незадачливого брадобрея преследует “образ царственной власти”, он требует у халифа в жёны дочь и право называться зятем, то есть сыном.

Срок настал для Харуна халифом назваться.
В тот миг
Стяг потомков Аббаса небесного свода достиг.
Как-то в полночь, оставив жену и обитель ночлега,
Вышел в баню Харун насладиться покоем и негой.
В бане начал цирюльник властителю голову брить
И, к досаде его, много лишнего стал говорить.
«О, ты знаешь меня! Без наград мы уменья не тратим:
Отличи же меня, назови меня нынче же зятем!
Обрученье устрой, за меня, за раба своего,
Ты отдай свою дочь, что дороже мне мира всего».
От природы горячий, халиф раздражился сначала, —
Но уж чувство стыда его первую вспышку смягчало.
Он сказал: «От жары перегрелась, знать, печень его:
Он рехнулся с испуга при виде лица моего.
Если б был он в уме, так и вздору нести не пришлось бы, —
Может только безумный такие высказывать просьбы».
Утром вновь испытал он слугу, но остался ни с чем:
Был все тем же чеканом чеканен фальшивый дирхем.
И не раз и не два подвергал он его испытаньям,
А цирюльник все тот же, все с тем же безумным желаньем!
Так умом помраченный все дело вконец помрачил,
И то дело распутать дастуру халиф поручил.
Он дастуру сказал: «На меня с языка брадобрея
Вдруг свалилась печаль, — так узнай мою тайну скорее.
Он считает достойным, чтоб я его зятем назвал!
Кто же так и учтивость и место свое забывал?
И язык его — бритва, и в правой руке его бритва!
Два клинка на меня: согласись, что неравная битва!
Каждый день, подвизаясь над высшей из царских голов,
Мне кидает он в душу каменья заносчивых слов!»
И ответил дастур: «Не смущайся, но истины ради
Испытай, может статься, стоит он ногами на кладе?
Как появится с бритвой, цирюльника ты упреди:
«Здесь обычно стоишь, но сегодня туда перейди!»
Если будет спесив, так рубить ему голову надо,
Если ж нет — поищи, где стоял он, зарытого клада».
И, смиренной послушен природе, недавний «эмир»
Стал на новое место, как дал указанье визир.
И едва отошел он и стал в расстоянии неком,
Показался халифу он вовсе другим человеком.
И совсем не болтает — как будто с завязанным ртом, -
И глаза и язык безупречно учтивы притом.
До тех пор, как цирюльник обычного места держался,
Образ царственной власти в простецкой душе отражался.
Но едва с того места сойти поспешил поскорей,
Стал цирюльником вновь — открывай себе лавку да брей.
И халиф приказал, и вскопала то место лопата, —
И явились сокровища, скрытые в землю когда-то.
На сокровища став, что до срока таиться должны,
Всякий станет речист, отмыкает он двери казны.
Но казна Низами всем открыта, кто ищет совета,
Грудь свободна от праха, и сердце исполнено света.

Но стоило только выйти из царственного “трафарета”,  переменить место, которое Низами называет сокровенным кладом, и амбициозный брадобрей - снова обыкновенный цирюльник. Небезосновательно некоторые невежественные верующие предостерегают зачитываться Библией, - мол, можно сойти с ума. Уйма лжепророков и лжехристов, невзначай вошедших в сакральный образ, тоже свидетельствуют об этом. Тем не менее и святых, вошедших в «трафарет» священной семёрки, которая есть полнота времени, предостаточно:

Там, в крутящейся выси, с тобой однородных немало,
И тебя превзошедших и звёздам угодных – немало.
(Низами, Сокровищница тайн)

КОГДА ПРИШЛА ПОЛНОТА ВРЕМЕНИ, БОГ ПОСЛАЛ СЫНА СВОЕГО (ЕДИНОРОДНОГО), КОТОРЫЙ РОДИЛСЯ ОТ ЖЕНЫ, ПОДЧИНИЛСЯ ЗАКОНУ, ЧТОБЫ ИСКУПИТЬ ПОДЗАКОННЫХ, ДАБЫ НАМ ПОЛУЧИТЬ УСЫНОВЛЕНИЕ. А КАК ВЫ – СЫНЫ, ТО БОГ ПОСЛАЛ В СЕРДЦА ВАШИ ДУХА СЫНА СВОЕГО, ВОПИЮЩЕГО «АВВА, ОТЧЕ!» ПОСЕМУ ТЫ УЖЕ НЕ РАБ, НО СЫН, А ЕСЛИ СЫН, ТО И НАСЛЕДНИК  БОЖИЙ ЧЕРЕЗ ИИСУСА ХРИСТА(Галатам 4:4-7). Что такое полнота времени, что такое «клад», в ценность которого предлагает вдуматься мудрейший Низами? «Клад» в русском языке одного корня с «кладбищем» и ассоциируется с концом, то есть с завершением и полнотой времени. Но где конец, там и начало!  Такова аттестация Библии самого Бога, первоисточника жизни(Откровение 1:8; 21:6; 22:13).

О все, кто рожден! Когда смерть постучит в вашу дверь,
Не пугайтесь!
Смерть — второе рождение для тех, кто влюблен.
Так рождайтесь, рождайтесь!
(Джалаладдин Руми)

Да это и седмина творения подтверждает, в которой под «первым» днём подразумевается погребённый водами «седьмой». Творение Божье называют по разному — сенью, тенью Божьей, материализацией, эманацией, излучением, истечением, проявлением… Творение было и продолжается, поскольку Бог безначален и бесконечен(Исайя 40:28).

Русский пророк Лев Толстой, будучи на «ты» и с Христом, и с апостолом Павлом, и содержа в уме Коран, в своем четвероевангелии слово ЕДИНОРОДНЫЙ с древнегреческого переводит как ОДНОРОДНЫЙ, то есть как и у Низами – однородный к Богу. Хотя и в православии есть похожее слово – ПРЕПОДОБНЫЙ. Хотелось бы реабилитировать Толстого от анафемы православного синода, но у меня не хватит ни ума, ни полномочий. Могу только религиозный универсализм Толстого подтвердить универсализмом Низами:

Долго ль будешь, скажи, своеволье своё ты являть,
Гордо, в шапке и в поясе, к небу чело поднимать?
Встань, о прахе забудь: ты пред ним не склоняйся с любовью.
Препоясался прах, чтоб твоею пожертвовать кровью.
Этот пояс и шапка – они ведь беда для любви.
Их отдай за любовь, и любовь ты к себе призови.
То ты в шапке порою над прахом встаёшь господином,
То к любви, препоясан, стремишься рабом или сыном.
Господин или раб! Выбор сделай. Решенье прими.
Подражай Низами: он прогнал от себя Низами.
(Низами, Сокровищница тайн)

Я прокомментирую эти стихи Низами, ибо его Пятерица поэм всё равно что Пятикнижие Моисея, то есть Священное Слово. Шапка и пояс здесь как начало и конец, а пояс ещё говорит, что это завершённый круг жизненной спирали-пути. Так почему шапка с поясом и начало с концом — беда для любви? Потому что полюбить должно всей жизненною мерою, всей крепостью. Выходит, итог и результат любви — пшик, если он не приходится на жизненную меру? Да, и Евангелие говорит, что Бог Духа Святого, а значит и любовь к Богу, как апогей всех жизненных наград, даёт поверх меры(Иоанн 3:34), когда конец соединяется с новым началом. Вот почему Низами прогоняет себя, отвергается от себя, как бы закончившегося, чернового, чтобы увенчаться  блистающим чистым листом. Конец, начало да ещё середина — это священные, кладезные места, краеугольные камни. Полнолуние — середина лунного месяца, и как раз на неё приходится Пасха. В мусульманском лунном календаре начальные, срединные и конечные месяцы тоже священные, запретные для греха. У всякого государства священны границы (начала и концы) и срединный стольный град. Да и всякое живое существо это прежде всего голова, сердце и конечности или корень, ствол и крона. Но  хотя Библия и называет безначального и бесконечного Бога Началом и Концом, а Бхагавад-гита — и Сердцевиной, привязать Его к конкретному месту невозможно. Но вот Отрасль Божью, предел Беспредельности, который будучи полнотой, кругом спирали, подобием и образом Божьим, приторочить к месту и времени можно, да если ещё рассуждать по-человечески, допустимо назвать Сыном Божьим.
В Евангелиях тоже актуальна антитеза СЫН-РАБ. Сын наследует царство, ведь трон находится в седьмом дне творения, который одновременно единица. Вспомним Духа, парящего над водами потопа: ОН ТОТ, КОТОРЫЙ СОЗДАЛ НЕБЕСА И ЗЕМЛЮ В ШЕСТЬ ДНЕЙ, И БЫЛ ЕГО ТРОН НА ВОДЕ, ЧТОБЫ ИСПЫТАТЬ ВАС, КТО ИЗ ВАС ЛУЧШЕ(Коран 11:9, перевод Крачковского).  ПОБЕЖДАЮЩИЙ НАСЛЕДУЕТ ВСЁ, И БУДУ ЕМУ БОГОМ, И ОН БУДЕТ МНЕ СЫНОМ(Откр. 2:17). Чуткое ухо услышит в слове СЫН число СЕМЬ, которое одновременно ЕДИНИЦА. А что слышится в слове РАБ? Раб – это работа, это будни, то есть остальные невзрачные дни седмицы. ВЫ ДРУЗЬЯ МОИ, ЕСЛИ ИСПОЛНЯЕТЕ ТО, ЧТО Я ЗАПОВЕДУЮ ВАМ, Я УЖЕ НЕ НАЗЫВАЮ ВАС РАБАМИ, ИБО РАБ НЕ ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАЕТ ГОСПОДИН ЕГО(Иоанн 14:14,15). Раб и друг, тьма и свет(Иоанн 12:35,36), нищий, которого ВСЕГДА ИМЕЕТЕ С СОБОЮ, А МЕНЯ НЕ