Школьник Просиков. Повесть. Глава 1

                                                                 


                                                                                  О БОРОДЕ, НО НЕ ТОЛЬКО 



    Я лежу и думаю о бороде. Ни о какой-то отдельной бороде: черной, белой, рыжей, редкой или густой, а вообще - о бороде в целом. Думаю уже долго. Почему дяди ее носят? И не нахожу ответа.
    Сегодня в школе я узнал, что в Древнем Египте фараонам специально подвязывали бороды, как подвязывают мочалки теперешним Дед Морозам.
    Может быть, дяди, носящие бороды, считают себя красивыми?
    Мне пришло в голову, что борода растет от старости. Но ее носят и молодые.
    А про старость я не знаю ничего.
    Мама с папой говорят, да и то с неохотой, что старость - это когда ничего не работает: ни ноги, ни руки, ни голова.
    Не знаю...
    Мои бабушка и дедушка выглядят отлично! И все у них работает.
    Лично я носить бороду не собираюсь. Не хочу, чтобы полкуска торта оставались на ней. Хочу, чтобы весь кусок был внутри меня. Весь! Без остатка!
    Я вообще еще очень многое не знаю. Хотя иногда папа, мама и учительница объясняют мне всякие вещи. Или это им кажется.
    Во всяком случае не все сразу до меня доходит. И тогда мама, папа и учительница начинают сердиться и выходить из себя. А вышедшие из них мне не очень-то нравятся; потому что они уже ни мама с папой, и не учительница, а другие люди, совсем на них не похожие.
    Они кричат: как это я не понимаю таких простых вещей!
    Не понимаю... Может, для них они и простые.
    Но я не обижаюсь. Ведь мне уже не мало лет, хотя и недостаточно много, а я такой непонятливый.
    Я решаю - хватит думать о бороде! Буду думать о чем-нибудь хорошем, приятном.
    Вот интересно, ложишься спать, мечтаешь во сне посмотреть футбол, или там хоккей... Так нет! Снится пакостная задачка со всякими неизвестными, а что известно, так лучше бы ни во сне ни наяву не видеть.
    Ох уж эти задачки! Сегодня вечером решал одну такую. И получилась полная ерунда. Якобы в магазин завезли продукты, и спрашвалось - чего больше: моркови или лука? А у меня больше всего оказалось картошки, да и то мороженой. Конфет надо было побольше завезти. Про конфеты решать интересней.
    Мне нравится не решать задачки, а, посмотрев, в конец задачника, узнать на них ответ.
    Но это не нравится Нине Федоровне. Это не нравится маме. Про папу я уже и не говорю. Ему вообще мало что нравится. Ну, разве только я, мама... и телевизор. И еще почитать спортивную газету.
    Не люблю арифметику! Вот физкультура - это другое дело. Я с удовольствием бы занимался ей вместо арифметики. Но школьные перемены я люблю еще больше.
    Также думаю о том, что мне приснится.
    Вовке Брусникину все время снится Древний Рим: то он с гладиаторами в цирке борется, то они с ним воюют. Да еще львы, тигры... Интересно!
    Мне тоже иногда Рим снится. Только я не пойму - древний он, или еще какой, на арене я, или на стадионе. Я бросаю копья, и все они летят далеко и точно в цель, а я едва успеваю получать одну золотую медаль за другой.
    Сны тем более странные, что у нас в школе с копьями напряженка, как впрочем,  и с другими метательными орудиями.
    А Женьке Лисицкому почему-то снится Гондурас.
    ...И вот я опять в Риме. Хватаю копье... Но тут звенит будильник, а это значит, что пора просыпаться, пора идти в школу.
    Но что-то сегодня мне в школу не хочется. Как вспомню про арифметику, так ноги сразу и отказывают. Не идут ноги! В школу, конечно, не идут. А так-то с ними все в порядке - в футбол, хоть сейчас.

    За завтраком я спросил у мамы и папы - в кого я такой уродился?
    - Какой такой? И почему это вдруг тебя заинтересовало?
    - Это не меня заинтересовало, а Нину Федоровну, нашу учительницу.
    - Но почему?
    - Видишь ли, папа, - сказал я, - мы слегка повздорили с Димкой Крайниковым насчет волнистых попугаев. Я утверждал, что наш Пашка - самый лучший в мире.
    - Правильно, - поддержал меня папа.
    - Ну вот... А  Димка сказал, что это грязная ложь, и что его попугай Сашка - лучше. Ну... Ну... Ну, и случайно я заехал ему по уху.
    - Случайно? - удивился папа.
    - Ну конечно! Если бы не случилось ему сказать такую глупость, то и с ухом бы ничего не случилось. К тому же я отстаивал честь семьи.
    - Да? - в свою очередь удивилась мама.
    - Вы же сами говорили, что Пашка полноправный член семьи. Вот я и защищал его права... как мог.
    После небольшой паузы, пока мама с папой обменивались взглядами, я собрался с духом и торопливо пробормотал:
    - Кому-то из вас надо зайти в школу... А с Димкой я уже помирился.
    Вид у родителей был недовольный. И немного разгорячившись, они стали выяснять - в кого я уродился. И получалось, что уродился я непонятно в кого. Потому что, и со стороны мамы, и со стороны папы - все родственники  были исключительно послушными, умными, порядочными людьми, и обладали еще целым рядом необыкновенно привлекательных качеств, каковых я был лишен напрочь.
    - Так я что же, исключение? - замирая от восторга, спросил я.
    - Ты горе луковое! - воскликнула мама.
    - Как это? - изумился я.
    Но тут наш разговор прервал телефонный звонок. Я вышел в коридор. Звонил Сережка, мой лучший друг. Он мне напомнил, чтобы я не забыл принести в школу альбом с новыми марками.
    Когда я закончил разговор и вернулся на кухню, папа с мамой тоже закончили обсуждать родственников и мирно пили чай.
    Сев снова за стол, я заявил, что у меня есть гениальная идея.
    - Ах, оставь! - сказал папа. - И дай мне спокойно доесть свой завтрак.
    - Ты что, папа, не веришь, что у меня действительно гениальная идея? - спросил я обиженно.
    - Нет, - коротко ответил папа.
    - Но у него долго вообще никаких идей не было, - сказала мама, - давай послушаем.
    - Скоро наступит зима. Надо купить лыжи и хоккейный шлем. На лыжах мы отправимся с Сережкой в поход, а хоккейный шлем - это просто отличная вещь! - выпалил я на одном дыхании, и выжидательно посмотрел на родителей.
    Папа вздохнул и сказал уклончиво:
    - К этому разговору мы еще вернемся... к концу четверти, и только по предъявлении дневника и наличия в нем хороших оценок.
    Пришлось принять папины тягостные условия.
    Мама с папой еще немного поговорили о том, что мне надо усерднее заниматься, как занимались они в свое время, когда были самыми лучшими и дисциплинированными учениками в своих классах, и все брали с них пример.
    - И ты тоже должен брать пример, - сказал папа, и со значением посмотрел на меня.
    Я не возражал, и сказал, что буду брать.
    Папа у меня замечательный! В юности он был чемпионом мира по всем видам спорта и подавал большие надежды в институте - так он сам говорит. Теперь большие надежды возлагаются на меня. И мама у меня тоже замечательная! Особенно я люблю ее, когда она готовит что-нибудь вкусненькое или делает мне подарки. Я думаю, что родители меня тоже любят. И мама зовет меня не только "луковым горем", но и бриллиантом, золотцем, изумрудом и другими драгоценными словами.
    - Ну, какими еще новостями ты нас с утра порадуешь? - спрашивает папа.
    - Вчера я был у бабушки, и она нагадала на картах, что меня сегодня в школе ожидает неприятность.
    - Как, еще одна неприятность! - поморщился папа, а мама всплеснула руками.
    - Бабушка сказала, что это маленькая неприятность.
    - Не надо нам никаких неприятностей - ни больших, ни маленьких, - меняя тон на очень строгий, сказал папа. - Веди себя хорошо и все будет в порядке. Обещаешь?
    Я обещал.
    - Кстати, насчет новостей. У нас в классе появился новенький.
    - Ну что же, - заметил папа, - значит одним товарищем станет больше.
    Да, он отличный, этот новенький! Правда, на первой же перемене мы подрались... А зачем он сказал, что у меня уши как у мутанта? Это неправда! На самом деле уши у меня потрясающие; на них еще сосед по даче обратил внимание, когда я однажды залез к нему в сад. " Что за уши, - сказал он, - замечательные уши. Драть за них - одно удовольствие!"
    А уже на следующей перемене мы помирились, и он подарил мне марку с изображением динозавра. Отличная марка! И он отличный товарищ, этот новенький! Забыл совсем - зовут его Сашей.
    Одним словом, мы стали лучшими друзьями. Хотя, конечно, у меня есть еще друзья: девчонки, разумеется, не в счет.
    Я предложил Сашке дружить по-нашему, по-настоящему.
    - Это как? - спросил он.
    - Ну вот, например, - я не надолго задумался. - У тебя конфеты есть?
    - Есть немного.
    - Мы разделим их поровну. Это и называется - дружить по-настоящему.
    - А у тебя есть?
    - Что есть?
    - Конфеты есть у тебя?
    - У меня конфет нет, но когда будут, я с тобой тоже поделюсь.
    Он посмотрел на меня с некоторым сомнением. Я хотел было сказать ему, что недоверие, так явно выраженное человеку, сильно того унижает, но потом подумал, что он меня еще мало знает. Вот когда узнает поближе...
    - Мы с папой уходим на работу, - сказала мама. - И тебе советую поторопиться. Что ты там копаешься? Опоздаешь в школу. И посмотри на себя в зеркало - ты весь какой-то растрепанный.
    - Дорогая, - произнес папа. - Он уже смотрел вчера фильм ужасов. Это его только лишний раз травмирует.
    - На кого ты похож! Приведи себя в порядок, причешись. Как можно в таком виде идти в школу, - озабоченно выговаривала мне мама. - И не забудь взять зонтик.
    - Но по радио объявили, что сегодня будет хорошая погода, - возразил я.
    - Может быть, там на радио и хорошая, а здесь и сейчас - плохая, и капает дождь. Ты меня хорошо понял?
    - Да, мама.
    - Ну мы идем, наконец! - крикнул папа.
    - Бежим.
    Дверь за ними захлопнулась.
    Перед уходом я насыпал корм рыбкам. У меня их две в банке плавают: Никанор и Варсанофий. Никанор, тот пошустрее будет. На раздачу корма всегда первый подгребает, а Варсонофий все больше в задумчивости пребывает.

    Я выбежал во двор, и тут же столкнулся с моим товарищем Славкой Гречневым. Славка любит хорошо и много покушать, и оттого у него живот похож на круглую скобку. Это очень забавно, но он не любит, когда над ним смеются.
    Скоро к нам присоединился Витька Меднис, наш отличник, и с ходу похвастался, что родители подарили ему новый учебник арифметики, чему он ужасно рад, и в котором обнаружил ряд интересных задачек.
    - Арифметика - отличный предмет! - радостно сообщил он.
    Он ненормальный, этот Меднис, да и родители похоже тоже. Но надо признаться - в арифметике Витька здорово разбирается. И как ему это удается! Зато в основном школьном предмете - физкультуре - он полный ноль!
    - Ну ты и сказанул, - огорчился Славка. - Разве арифметические задачи могут быть интересными?
    - Еще как могут! Но вам этого не понять, потому что вы туго соображаете, хуже бабуинов, а те никогда с арифметикой не дружили.
    - Это оскорбление, Меднис. А за оскорбление физю бьют.
    - Меня бить нельзя. Особенно физю. Во-первых, ты можешь разбить мне очки, и я не смогу решать задачи по арифметике; во-вторых, без очков - пара пустяков проглотить рыбьи косточки, а мне бы этого очень не хотелось; и в третьих, я на тебя пожалуюсь, и ты будешь наказан!
    Что касается костей, то он прав. Однажды у меня в горле застряла косточка - очень неприятное ощущение.
    Нет, никак нельзя было бить Витьку. Он и комплекцией не вышел... Да что там говорить - попросту слабак! И что прикажете делать с