джунглей!) Ячменев мяч забирает намертво, с ним падает, перекатывается; и тут возникает какой-то краткий миг оцепенения – атака сорвалась, бразильцы на мгновение остановились. И в этот-то краткий миг вратарь вдруг выбрасывает-выпуливает мяч обеими руками перед собой, и «стартанув», как спринтер, с земли устремляется в побег. Ошеломленные защитники, что страхуют зону, опешили лишь на миг, но этого мига хватило, чтобы проскочить их на скорости, а там уж!..
Ячменев однажды уходил от погони также красиво. Ранней, талой весной – в десятом классе. Он бежал от многоэтажки, где жила девушка, которую только что проводил, а за ним вздумали погнаться местные. И, честное слово, потешно было Ячменеву в тот момент – кого, спрашивается, эти подъездные куряки хотели догнать: он всю зиму на лыжах бегал в любую погоду – и в мороз трескучий, и в оттепель солнечную. Тренированные, уже и соскучившиеся по бегу ноги выбрасывали его в каждом шаге, как могучие пружины.
Вот так и сейчас – защитники отставали все больше, и Ячменев стремительно выносился один на один с вратарем, обыграть которого на такой скорости был просто обязан… Ложный замах – вратарь валится влево, Ячменев с мячом бежит вправо и через несколько секунд просто-таки влетает вместе с мячом в ворота. И лишь поймав вытянутыми руками сетку, может остановиться – как легкоатлеты врезаются в оградительные маты на соревнованиях в зале.
Все – гол забит. Забит гол! И первая партия из четырех аппетитных, с румяной корочкой поджарки котлет благополучно укладывается на свободную сковороду.
Под такой-то кураж!..
Вообще-то, первоначально у Ячменева был другой план на этот гол: что, вот, настигают его защитники – настигли уж почти! – и ближний даже толкает в плечо, отчего теряет на мгновение Ячменев равновесие и отпускает чуть мяч от себя. Под эту дудочку и вратарь уже – тут, как тут, и не обыграть его сходу, и мяч не перебросить!.. Но что же наш нападающий, который вратарь? А он – невиданное дело! – вдруг оборачивается и легко обыгрывает на противоходе не ожидавших того, на полной скорости несущихся защитников (один из которых налетает на своего вратаря и благополучно его заваливает) – обыгрывает «назад». Так, как обыграл двоих бразилец Робиньо на чемпионате мира две тысячи шестого года. Комментатор сказал тогда: «Он именно и г р а е т в футбол!». Но, тогда дело голом не закончилось, а вот теперь бы Ячменев спокойно закинул бы «за шиворот» всей этой кучи малы точнехонько в ворота. Но… Цинично бы то несколько было. По- издевательски. С бразильцами – искренними и преданными кудесниками мяча – особенно. Не надо так: пусть он по-людски забьет – по-честному!
Тонет Ячменев в объятиях сумасшедших от радости товарищей: за мячом бы они так бегали, как теперь к нему! Но, это еще не конец фильма – минута-другая и основного времени еще есть, а и арбитр по такому беспределу теперь конечно добавит солидно.
А что здесь у нас со временем – Ячменев через раздаточную амбразуру выглянул в салон команды, на переборке которого висели большие круглые часы. Двадцать минут десятого. В общем, хорошо он идет, поспевает, но мешкать не стоит: чуть здесь остановишься, все – уходит время в отрыв, и с половины десятого оно, сорвавшись «в отрыв», как оглашенное, начнет работать уже против Ячменева. И нужно будет поспешать, чтобы не суетиться, как мальчишке, в последние предобеденные минуты.
Вот и Бразилия бросается в безоглядный, бешеный, почти сумбурный навал – в своем мастерском, великолепном исполнении, впрочем. На последний, должно быть угловой бежит – торопится даже вратарь в нашу штрафную. И после подачи с углового верхом, Ячменев буквально снимает мяч с головы высокого форварда (как Ринат Дасаев с головы рослого Сержиньо в приснопамятном, от восемьдесят второго года, матче чемпионата мира как раз-таки с Бразилией), и, пробежав несколько шагов на относительно свободный клочок в штрафной, нацелено бьет мяч с рук по пустым, на другом конце поля, воротам.
Долетит – не долетит?.. Попадет – не попадет?
Или не надо? Хватит, может, гола одного?.. Котлеток вот точно уже хватит – двенадцать их штук, а многие на обед, подметил себе Ячменев, не приходят – спросонок на вахту заступая, есть совсем не хочется. А ему лишние – зачем: только времени потеря. Он сейчас фаршик оставшийся в пакетик замотает, и – в морозилку. Хоть, будет пакетик этот там, скорее всего, из угла в угол перекладываться-мотыляться, пока не пойдет в ведро мусорное: свежий-то фарш Ячменев всегда заведет.
Да, и с голов вторым – забьет он: все-таки закрепить победу надо, чтоб не злословили иные недоброжелатели, мол, случайным мячом матч выцарапали. А так – 2-0: более-менее солидное уже преимущество в счете.
Летит мяч высоко в фиолетовом уже небе, опускается плавно, и перед самыми, поди ж ты, воротами приземляется на изумрудный газон, а от него отскоком – в сетку.
И свисток финальный через несколько секунд.
А хохмач Ячменев приподнимается вдруг на цыпочки и тянет руки с согнутыми ладонями и растопыренными пальцами к небу: это атлант новоявленный его держит - по уму ведь, упасть на землю сейчас должно, коль наши бразильцев обыграли!..
А после матча Ячменев, у которого уж конечно горячо пожелают взять интервью прямо на бровке поля, веско осадит восторженного журналиста: «Это не я забил два мяча… Это сборная России забила два мяча сегодня: уверяю вас – вы прочтете завтра об этом в газетах. Футбол – игра коллективная, и главное – чтоб победила команда. А кто уж там забил – согласитесь, дело абсолютно второе».
И, наскоро простившись с телезрителями, поковыляет устало, с чувством долга выполненного, в раздевалку – скромняга!
А можно даже так было бухнуть в микрофон: «По народной нашей примете везет-то кому: новичкам, и дурачкам. Посему, у Ее Величества Фортуны шансов шмыгнуть мимо меня не было ни с одной, ни с другой стороны».
Разошелся!.. Но, правда, в общем.
А не пора ли тебе чаю хлебнуть, мальчишечка? Уморился, чай, спозаранок вокруг да около плиты – и через все поле, до самых до бразильских до ворот - бегавши!
Двадцать пять минут одиннадцатого – час с маленьким, пятиминутным хвостиком до обеда. А он уже «делов насовершал»: первое готово, котлеты пожарены, победа одержана. Осталось – гречку на гарнир отварить, и салат какой-нибудь построгать. А сборная на чемпионате пусть уж сама продвигается - воображение Ячменева дальше работать отказывает: в атаке ведь полевые игроки все равно не потянут, что же ему – до самого финала из ворот бегать – забивать?
Он по-быстрому забросил в кружку пакетик чая и залил кипятком: первый глоток был воистину божественным!
И тут Ячменев запел – наконец-то! Запел с середины строки распевочной своей, героической песни:
- Неба у-у-утреннего стяг!.. В жизни важен первый шаг!.. Слышишь, ве-е-еют над страно-ою ветры я-а-а-ростных атак!
Голос у него был хороший. Слуха – никакого. Говорили, что слух Ячменеву надо просто развивать, но, когда уж теперь было – умрет скоро. А вот петь будет до самой смерти. Беря самые высокие ноты – и пусть попробует кто-то на горло его песни наступить!
- И Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди!
И не стыдился он никогда своего репертуара – никакая идеология не властна была над молодостью его, весенний ветер которой постоянно песню эту подхватывал.
К тому же – действительно здорово она пелась!
А одиозная фигура вождя мирового пролетариата, воспетая десятками песен, маячила лишь на комсомольском значке, что был символом молодости и надежд.
Правильная была песня!
- И вновь продолжается бой!..
Песенный ритм задавал ритм работе, отдаваясь твердой уверенностью внутри: а, пошли они все – дикобразы! Как приготовит обед, так и приготовит: по-честному он старается. И что уж получится – то и будут есть!
Да, что там – получится?!. Щи у него всегда отменные выходили, и сейчас, на пробу, отличные – а еще и настоятся за час! И котлетки знатные каждый раз получались – как говорил в одном рейсе электромеханик: «Губами есть можно». А почему? А потому что Ячменев секрет нехитрый знал – наставница его первая Полина научила: водички в фарш добавлять – раз! И яйца не класть вовсе - два: «Яйца жесткость придают». А Ячменев теперь воды шуровал на грани фола ( а что ему теперь – он и третий пенальти возьмет, если что!) - чтоб только не разваливались. Правда, котлетки на сковороде частенько змеились трещинками и даже грозили развалиться, но вкуса от того нисколько не теряли.
В преддверии наступающего обеда отвага должна была прирастать, конечно: отряд непримиримых едоков уж скоро на амбразуру налетит.
И каждый прием пищи для Ячменева пока – как бой незримый. И каждые четыре час налет! Да, и не в открытую рукопашную: исподтишка, да со спины упырь боцманюга подобраться норовит. Все огрехи высматривает.
А в таком деле хлопотном – как без них?
Большая стрелка уже поползла на одиннадцать, но маленькая еще не перевалила за половину – затишье выдается мимолетное, в которое много можно – и нужно! – успеть. Потому что, как только переберется стрелка на другую сторону – побежит время, как сумасшедшее: такие, вот, часы были эти!
Во-первых, гречка, которую срочно промыть и ставить варить уже пора: с котлетками свиными, жирком истекающими, в самый раз она будет. Благо, этот гарнир сроду здесь не капризничал и получался отменным на вкус. Добавлял, конечно, полкубика «Магги» Ячменев по ходу приготовления – не без этого. Но, главное дело, плиту он выключал на стадии полуготовности гречки. И, бросив масла сливочного и особенно долго помешав напоследок, закрывал крышкой и оставлял набухать на той же конфорке.
Пару лет назад, на траулере большом рыболовном, отставной полковник танковых войск (если не врал) Василий, который почему-то в море слесарем теперь ходил (аль, пенсии не хватало, аль скука доброго еще, краснолицего молодца заедала), похвалил как-то:
- Гречка у тебя сегодня получилась настоящая – армейская: разваренная такая!
Куда от армии нынче было Ячменеву деваться?!.
Пригорало, конечно, на дне кастрюли – самую малость. Но уж вкус у рассыпчатой гречки был бесподобный.
Впрочем, отмечал себе всегда Ячменев – не в коня корм!.. Кроме Сани – смуглого здоровяка с Дагестана, никто этой гречки замечательной не ценил. А старпом и вовсе гречки не ел – предупредил о том Ячменева он сразу (повар, впрочем, с ужина вчерашнего пару ложек картошки вареной памятливо на этот момент приберег – в холодильнике тарелка стояла, разогреть лишь).
Но, старпом-то здесь врагом Ячменеву не был, скорее, наоборот даже. Неизменно благодарил, по имени при том вспоминая. И Ячменев отвечал тем же («На здоровье, Максим Артемович!»), хоть, признаться, всегда вспоминал и скороговоркой насилу выговаривал это отчество, на его взгляд нескладное совсем, тогда как на языке, как пластинка известного бит-квартета, вертелось: Максим Леонидович.
Главное – старпом никогда не «прихватывал» Алексея Андреевича, хоть жучить повара – прямая старшего помощника капитана обязанность. Но, да капитан упущение это с лихвой компенсировал – каждый день, с едва скрываемым удовольствием.
- Жена, говорит, у него хорошо готовит, - пояснили
