Сестрёнка (часть VIII)

маленькой и тесной. Все разделись, прошли в ту комнату, которая раньше принадлежала Вере Андреевне. Всё по-новому, что-то переставлено, обновлено. Ничего не узнать. Итак, жена её брата. Это кто? Невестка? Золовка? Cвояченица! Милая молодая женщина, Ксения. А вот и мальчишка. Какой смешной! Настоящий Гекльберри Финн. Рыжий, а веснушки!

- Бей в барабаны! Труби в трубы! Всем мыть руки! (с мылом три раза!)
Это братец-врач командует парадом. На этом фоне Ксения тиха и спокойна. А дети на кухне уже уплетают принесённые фрукты.
Наконец, все сели за стол. Дети удивительно быстро нашли общий язык, а Лиза и Ксения держались немного скованно, но к концу ужина обе женщины стали чувствовать себя свободнее. Лиза привезла африканские фотографии, рассказывала, где сделаны снимки. Несколько фотографий оставила брату на память.

Дмитрий внимательно посматривал на Сергея. Видно было, что новый племянник ему понравился. Говорили о детях, о школе, кто как учится.
- Серёжа, а после школы куда?
- Я хотел бы в иняз, как мама и папа, но они меня уговаривают пойти на юрфак.
Лиза заметила, как переглянулись Дмитрий и Ксения при словах мама и папа, ведь сын Ксении до сих пор называл Дмитрия дядя Дима.

Лиза порадовалась за своих детей. И Сережа, и Лена очень уверенно, по-взрослому вели себя за столом и не требовали постоянного внимания старших. С Серёжей-то всё понятно, а Лена частенько грешила, злоупотребляя любовью бабушек. Дети шептались о своём и скоро вообще вылезли из-за стола.

Лиза редко виделась с братом. Когда она уехала в Африку, он ещё был простым врачом на Скорой помощи, а семьи у него не было и в помине. А теперь заведующий хирургическим отделением в хорошей больнице, пишет кандидатскую диссертацию и у него есть жена и этот славный мальчишка.

Дмитрий спрашивал, как чувствуют себя мама, Николай Иванович и Антонина Андреевна. Лиза рассказывала про них, про детей, про Егора.
- Лиза, - сказал Дмитрий, - ты помнишь, как нас было мало? Только трое! А теперь нас и не сосчитать. Сколько же?
Смеясь и загибая пальцы, сбиваясь со счёта, они досчитали до тринадцати и решили, что нужно увеличить это число, уж больно оно специфическое.
- Ребята, у меня уже пятеро. Теперь вы! Знаете, какая у меня появилась идея? Приезжайте-ка в Москву на весенних каникулах. Не сможете сами, пришлите Борю. Был он в Москве? Нет? Ну, вот и прекрасно.
На том и порешили.

Потом наступил черед Русского музея. Здесь было больше картин, сюжетно связанных с русской историей. Лиза была очень довольна, что Серёжа угадывал сюжеты многих картин (рядом почти прыгала от нетерпения Лена и дергала Сергея за руку, подсказывая ответы на вопросы) и даже мог пересказать сюжет некоторых картин и вспоминал имена художников. Не зря Лиза так много рассказывала ему об истории России! А еще Лизе была интересна реакция Лены. Её маленькая художница внимательно осматривала все на своем пути, больше всего ей понравились портреты смолянок, но пришла в восторг, увидев выставленные эскизы к работам Александра Иванова и Репина.

Долго ходили, проголодались.
Детей нужно было кормить, но было жалко уходить с этой площади, от её музеев, театров, сквера с памятником Пушкину. Дети уговорили её погулять ещё немного, а пообедать можно и в гостинице.
- Мама, я тебе завидую, - сказал Серёжа. – Ты всё это знаешь, кто строил, кто здесь бывал. И про Филармонию во время войны.
- А я тебе завидую.
- Почему?
- Потому что тебе предстоит всё это узнать. И это потрясающе!
- Я знаешь, что подумал? Когда вернёмся домой, давай будем почаще ходить в театры.
- Уговорил, - улыбнулась Лиза.

Дети были рады посмотреть всё, что только можно. Музей? Хорошо. Два музея? Ещё лучше! Конечно, Петропавловская крепость им понравилась. Нужно было бы побывать в крепости в первый же день, но Лиза не подумала об этом. Побывали везде, где только можно. Комендантский дом, военные мундиры… В одном из залов Лиза показала Серёже то, что очень любила: портрет-миниатюру Натальи Дмитриевны Фонвизиной. Подвела разговор издалека, ей очень хотелось, чтобы он «вычислил» Пушкинскую Татьяну. Нет, не получилось, маловато у него ещё знаний.

Осмотрели Собор, походили по бастионам. Лиза постаралась оказаться во дворе крепости минут без десяти двенадцать. Она осознавала свою «вредность», но ей по-девчоночьи было интересно, как Серёжа отреагирует на выстрел. Лену она успела прижать к себе. Ну и совсем он не испугался! Зато Елена потом несколько дней подряд к месту и не к месту повторяла:
- Серёжа, какой ты смелый!

Во дворе крепости подошли к Шемякинскому Петру. Вместе с ними у памятника была ещё одна семья, явно приезжие. Лиза улыбнулась своим мыслям. «Приезжие»! А я кто? Ладно, назовём их туристами. Глава того семейства посадил девочку лет десяти на колени Петру I.
- Мама, а мне можно? – спросила Лена.
- Нет. Это не твой дедушка.
- А почему девочке можно?
- Никому нельзя. Это император.
Услышав Лизины ответы дочке, мужчина, подсадивший дочку на колени Петру, обратился к Лизе:
- Да, что уж там, император! Не настоящий он.
- А какой же настоящий? – спросила Лиза.
- Тот, на Неве, на коне. А этот, что за император? Ни короны, ни властности. Да ещё и лысый!
В разговор неожиданно включился Серёжа:
- Мама, а как ты думаешь?
- Там на Неве парад, торжественность. А здесь немолодой уставший человек, построивший новую Россию и присевший отдохнуть.
- И я так подумал, - сказал Серёжа. Лиза всё чаще улыбалась, слушая его реплики.

Вход на колоннаду Исаакиевского Собора был закрыт. Дети испытали (и выразили!) разочарование по этому поводу. Осмотрели Собор изнутри, постояли у колонн, потрогали мрамор, задрав головы, смотрели на следы от осколков. Ходили вокруг Собора, по площади, вокруг памятника Николаю I.
- Вот это Мария? С зеркалом?
- А как это, две точки опоры?
- Это задние ноги лошади.
- А у Медного всадника?
- Две задние ноги лошади и змея, которой касается хвост лошади.

Дети постояли напротив гостиницы «Англетер», пока Лиза рассказывала о Есенине, о том, что в этом сквере во время войны были огороды. Лиза повела Серёжу и Лену по садику мимо Адмиралтейства в сторону Дворцовой площади.
- А летом здесь перед главным входом огромный фонтан. Серёжа, а теперь обернись назад. Вот в том доме находилась Петроградская ЧК.
- Мамочка, что такое ЧК? – вмешалась Лена.
- Это вроде милиции, - быстро сказал ей Серёжа. У Лизы дрогнуло сердце: Серёжа обнял девочку за плечи и, тряхнув головой, наклонился к Лене, ответил на её вопрос. Это движение было копией движений Егора. Точно так полтора десятка лет назад он показывал ей Москву и наклонялся к ней.

Побегали и попрыгали по Дворцовой площади. Лена упросила покататься в карете. Лиза согласилась и повела детей к стоянке «лошадников». Серёжа помог своим дамам сесть в карету, и они проехали пару раз вокруг площади. А когда нужно было выходить из кареты, он выскочил первым и с поклоном предложил руку Лизе, а Лену подхватил на руки и покружил.

В предпоследний день состоялось главное мероприятие каникул. Они смотрели «Щелкунчика» в Мариинском театре. Собирались с самого утра: Лиза и Серёжа, конечно, побывали в парикмахерской. Лену туда не повели, о чем она очень сожалела. И вот в положенное время в фойе театра появилась прекрасная троица: Лиза в тёмно-синем платье, Лена в черном бархатном платье с кружевным воротником и Серёжа в белой рубашке с галстуком и в черном джемпере.
«Щелкунчик», кажется, единственный по-настоящему новогодний балет. Ни Лена, ни Серёжа ни разу его не видели. Лизе очень хотелось, чтобы дети так же, как она по-праздничному воспринимали спектакль. Накануне она целый вечер рассказывала детям эту историю. Для Лены сказка ещё очень много значила, Серёжа уже перешагнул этот рубеж. Их места были в партере, в центре, довольно близко к сцене. В серединке сидела Лена, а Лиза и Сергей по бокам.

Весь следующий день и Лиза, и дети находились под впечатлением спектакля. Они собирали вещи, обедали, вышли прогуляться последний раз по городу. Лена заявила, что обязательно должна вернуться сюда ещё много-много раз. Серёжа сказал, что присоединяется к предыдущему оратору. Научился разговаривать по-русски!
Каникулы кончились. Детям нужно было вернуться в школу.

Все, наконец, собрались дома. За ужином Алёша и Коля с упоением рассказывали о своих успехах в горнолыжном спорте, что, в общем, подтверждалось Николаем Ивановичем. Значит, не слишком преувеличивали! Николай Иванович был опытным лыжником. В свою очередь, Лена и Серёжа рассказывали обо всём, что видели в Петербурге, где были, что понравилось. Понравилось практически всё. Младшие дети начали хвастаться друг перед другом, кто лучше провел каникулы. А Серёжа нашёл собеседника в лице Веры Андреевны. Катя долго слушала рассказы своих братьев и сестры. Лиза даже начала бояться, что малышка начнёт завидовать, но Катя тоже нашла, чем похвастаться:
- А я с бабушками ходила в кафе.
Все заинтересованно посмотрели на бабушек.
- Да, - подтвердила Вера Андреевна, - мы вели интенсивную светскую жизнь.

Егор, молча с улыбкой, смотрел на своих детей, на Лизу. Наконец, все обратили внимание на то, что он молчит в продолжение всего вечера.
- Папа, а ты? – обратился к нему Серёжа, по старшинству взяв на себя ответственность.
- Ну, наконец-то! – ответил он. – А то сидят и хвастаются, а меня никто не спрашивает. У меня тоже новости.
В ответ раздался целый хор вопросов, просьб. – Ну, что, что?
Вместо ответа Егор молча достал из внутреннего кармана пиджака и положил на стол новые погоны.
- Что ж ты молчал, такой-сякой? – воскликнул Николай Иванович.
Все женщины кинулись его обнимать и целовать, старшие – потому что понимали, что это значит, а девочки – подражая маме и бабушкам. Егор освободился от этих объятий, прижал к себе Лизу: - Одна звёздочка принадлежит Лизе.
- Папа, дай потрогать! – Это уже чисто мальчишеский интерес.

Цветочное хозяйство Веры Андреевны постоянно увеличивалось. Увлечение идеей бонсай не оставляло её в покое. На книжной полке все прибавлялись и прибавлялись книги по цветоводству. Пришла весна, и наступило время пересаживать цветы, подрезать, прививать, менять цветочные горшки. В комнатах стояли большие вазы с цветами, время от времени эти цветы приходилось перетаскивать с места на место, чтобы они получили свою порцию солнечного света. Что касается цветов маленьких размеров, а именно они и были бонсаями, для них в самых подходящих местах квартиры были поставлены столики, на которых и были расставлены специальные горшки, с растениями, составляющими предмет гордости Веры Андреевны. В её коллекции было несколько маленьких хвойных деревьев, несколько цитрусовых, фикусы, два миртовых деревца, ещё какие-то. Миртовые деревца она купила, когда родились Лена и Катя, чтобы вырастить деревце к свадьбе внучек. Сколько стоили диковинные плошки, в которых росли эти чудеса, Лиза даже не спрашивала.

Вернувшись домой после родительского собрания в школе, Лиза в очередной раз порадовалась на ценные качества своего мужа. В черной футболке с засученными рукавами и её цветном переднике Егор помогал Вере Андреевне. Он перетаскивал горшки с цветами, помогал ей пересаживать и подрезать цветы. Они были так