Золотая смерть

пещеру.  Силы таяли,  в  голове  шумело,  его  качало  из  стороны  в  сторону.  Пирамида  его  напоминала  куб  с  квадратом  в  основании.  Когда  высота  куба  достигла  его  плеч,  он  уже  не  смог  больше   укладывать  бруски.  У  него  не  поднимались  руки.  Но  и  сделанного  было  достаточно  для  его  цели.
 Генри  сидел  на  краю  площадки  и  вынужден  был  прикрывать  глаза  рукой  от  ослепительного  блеска  на  площадке.  Его   пирамида,  его  постройка  из  золотых  брусков  сияла  подобно  огромной  линзе  маяка.   Чем  больше  будет  клониться  солнце  к  горизонту,  тем  сильней  будет  отражение  его  лучей  от  пирамиды  в  сторону  океанских  просторов.  Это  сияние  будет  видно  на  много  миль  вокруг.  Генри  был  уверен  в  этом,  отводя   глаза  в  сторону  от  площадки.  
Отдышавшись,  он  на  четвереньках  добрался  до  пирамиды  и  сел  с  теневой  стороны,  привалившись  к  ней  спиной.  Как  только  Генри  прекращал  двигаться,  голод  с  новой  силой  набрасывался  на  него,  но  и  двигаться  он  уже  не  мог.  Сердце  учащенно  билось,  его  бодрила  одна  мысль :  Теперь  меня  найдут.   Ведь  могут  заметить  и  с  воздуха.  Это  невозможно  не  заметить.  Генри  то  ли  уснул,  то  ли  потерял  сознание,  измученное  муками голода.  На  смену  сознанию  пришли  видения.  В  этих  видениях  не  было  изысканного  интерьера  фешенебельных  ресторанов,  к  которым  он  привык  за  годы  студенчества,  не  было  столов,  накрытых  блюдами  из  меню  аристократов,  не  было  живописных,  аппетитных  омаров  и  черной  икры.  Он  видел  своего  отца,  и  видения  эти   мелькали  кадрами,  как  в  фильмоскопе  из  далекого  детства.   Отец  разговаривал  с  ним,  он  слышал  отца  и  мог  ему  отвечать.  
Вот  они  в  кабинете  отца:  Я  рад  за  тебя,  сынок,  Ты   продолжишь  наше  семейное  дело.  Это  дело  -  накопление  капиталов.  Золото  -   основа  всего.  Это  смысл  нашей  жизни  и  ее  спасение. Запомни,  сынок.  Генри  был   хорошим  сыном.  Он  помнил  слова  отца.  Они  не  покидали  его  даже  в  эти  последние  минуты.  Он  не  понимал  -  в  бреду  или  наяву  разговаривает  с  отцом,  но  он  бессвязно  бормотал:  Золото,  отец, да,  золото. … Вот  оно …  за  моей  спиной …   Я  самый  богатый  в  мире…   Ты  можешь  мной  гордиться,  отец  …  Но  чем оно  может  мне  помочь …  отец?   В  чем  его …  сила?    Это  груда  блестящих  болванок …  Его  сила  в  жадности  и  алчности  людей,  отец  …  Здесь  нет  людей,  здесь  нет  и  никакой  силы  золота … Не  божьей  волей  установлен  такой  порядок  на  Земле … Да …  отец.  Ты …  сидя  в    своем  кабинете … можешь   отречься  от  меня  за  мои  … слова … . Но  неужели  цель   … моей  жизни  в  этой  груде  …  золота,  что  я  должен  был … копить  всю  жизнь?    Генри   отдышался.  Ему  было  трудно  говорить :  Но  зачем,  отец? …  Не  верю … Где  здравый  смысл? … Ты  хороший  отец … Ты  учил  меня  тем  законам,  по  которым  жил  сам …  Но  твои  законы  служат  золоту,  а  не  здравому  … смыслу.  По  этим  законам  люди  столетиями  истребляли  друг  друга,  оправдывая  ими  все  злодеяния.  … Кто  их  написал  на  Земле,  эти  законы,  отец? …
Генри  не  мог  говорить,  но  он  не  мог  и  молчать,   изо  всех  сил  вырывая  у  смерти  право  на  последнее слово,  которым  ему  было  не  с  кем  поделиться  и  которое  никого  не  интересовало  в  том  мире,  окружавшем   скалу.  В  своих  видениях  Генри  видел,  что  отец   никак  не  реагирует  на  его  слова.  Наверное,  Генри  слишком  тихо  говорил,  чтобы  быть  услышанным.
Когда  Генри  очнулся,  солнце  начало  клониться  к  закату,  раскалив   все  вокруг.  Во  рту  пересохло.  Он,  с  трудом  цепляясь  за  каменистую  площадку,  дополз  до  золотого  таза  возле  лежанки.  Тпм  была  не  вода,  а  ее  остатки.  Сделав  несколько  глотков,  Генри  смочил  голову  и  лицо  последними  каплями.  Он  чувствовал,  что  у  него  не  хватит  сил  добраться  до ручья,  и  он  только  отводил  глаза  в  сторону  от  сверкавшей  пирамиды.  Закрыв  глаза,  он  надеялся  вызвать  прежние  видения,  обращаясь  к  отцу:  Ты  слышишь  меня,  отец? … Наверное,  из  моей  скалы  получилась  бы  хорошая  лечебница   для  банкиров   и  всех  тех,  кто золото  сделал  смыслом  жизни. … Да,  отец … три  дня  возле  моей  пирамиды  любого  излечат  от  золотой  болезни … Лечение  от  которой  одно …  Здравый  смысл….  Отец.  Генри  чувствовал,  что  шутка  получилась  неудачная.  Хорошо,  что  отец  ее  не  слышал.  Генри  тяжело  дышал:  Скоро  силы  оставят  меня,  отец,  их  совсем  мало …  Я  уйду  из жизни  самым   богатым  человеком … Никто  этого  не  заметит … Какая  разница?  Человечество  ждет  та  же  участь …  Его  гонят  прочь  … От  здравого  смысла  … Отсюда … С  моей  скалы это  ясно  видно…
С  каждым  словом  силы  Генри  таяли.  Отец  не  отвечал  ему  и  не  мог  ответить  из  своего  мира.  Неожиданно  Генри  открыл  глаза и повернулся  в  сторону  пирамиды.  Как  безумный,  он  пополз  вперед.  Вот  так,  теперь  хорошо,  -   шепотом  бормотал  он,  снова  устраиваясь  в  тени  золотой  пирамиды,  привалившись  к  ней  спиной.  Генри  замер  в  этой  позе,  чувствуя  приятную  прохладу   золотых  слитков.  В  голове  успела  мелькнуть  мысль:  Ты  можешь  гордиться  мной,  отец  … Да … Я   уйду  из  жизни  на  золоте …  Как  банкир …  Мне  уже  не  по  силам … Здравый  смысл … Где  он?  Генри  бормотал,  не  открывая  глаз,  и  речь  его  перешла  в  бессвязный  шепот ,  голова  опустилась  на  грудь.   Когда  он  затих,  ничто  вокруг  не  изменилось.  Золотая  пирамида  все  так  же  продолжала  сиять,  озаряя все  вокруг  своим  блеском.  Лишь  ветерок  игриво  трепал  волосы  склоненной  на  грудь  головы,  словно  старался  разбудить  отбившегося  от  людей  человека.