Как-то в воспоминаниях о маршале Б.Шапошникове я прочла запоминающиеся строки: «Он был последовательным поборником строгой дисциплины, но врагом окрика. Грубость вообще ему была органически чужда. Его нельзя назвать «отцом-командиром» в общепринятом смысле этих слов: он не похлопывал подчинённого по плечу, не спрашивал заботливо, пообедал ли тот. Он был глубоко убеждён, что солдат, тем более командир, должен и может сам вовремя поесть, другое дело — побеспокоиться об организации снабжения и обеспечения войск, чтобы продовольствие всегда имелось во всех частях, этого он никогда не забывал.»
Как мне кажется, эти слова в полной мере можно отнести и к Вере Пановой. Она не походила на свои книги. В реальной жизни посторонние немного ее опасались и к ней нелегко было подступиться. И не потому что всегда выглядела крайне занятой, а потому что очень редко улыбалась, почти не шутила, вообще была корректна, но сдержанна до холодности. Но те, кого она, процедив сквозь собственное душевное сито, впускала в свой мир, всегда отмечали ее добросердечие без подобострастия, царственность радушной хозяйки, предельное, настороженное внимание к собеседнику, но без заискивания перед ним. И предельную тактичность в оказании помощи. Делать добро, не афишируя. Чаще всего те, кому она помогала, понятия об этом не имели, а узнав, не осмеливались благодарить.
Так, например, одна из молодых писательниц, вспоминала: «Моя книга залежалась в издательстве, из-за того, что ее объем был мал. И вдруг, без каких бы то ни было пояснений, книга внезапно вышла!
Когда мне вручали авторские экземпляры, в редакции нашлась добрая душа и подарила мне «на память» три страницы отпечатанного на машинке текста. Это была рецензия Веры Пановой!»
И до последних своих дней, когда уже почти обездвиженная, с плохо действующей правой рукой, она находила в себе силы окрылять, подбадривать, поддерживать:
«Душевно благодарю Вас за дорогой подарок – книгу рассказов. Прочла ее - точнее мне вслух прочли, т.к. сама я не читаю (слабеет зрение), единым духом. Благодарю Вас за радость, которую испытала, читая…»
И далее детальный разбор произведений на пятнадцати страницах. И только почерк, косые неровные строчки выдают то физическое усилие, с которым писалось письмо, возможно занявшее целый день.
Три черты в ее характере наиболее привлекали внимание: искусство слушать, ошеломляющая особенность живо реагировать на услышанное и увиденное и, главное – железный порядок во всем. Из собственной внутренней железной дисциплины невольно складывалось и стремление дисциплинировать всех, с кем соприкасалась. В общественных местах достаточно было одного ее молчаливого появления, как все подтягивались. Она всегда появлялась незадолго до начала любого мероприятия, никогда не опаздывая.
Она никогда не жаловалась рассказывая о себе, не делилась чувствами, не вникала в пересуды. Была чужда суетности, снобизма. И всегда работала. Праздность была для нее огромным грехом. И всех своих положительных героев, Вера Панова, наделяет в первую очередь, стремлением к работе и умению работать азартно, так, чтобы труд был в радость.
***
«Жить надо, радуясь, умирать надо без страха»,- как-то написала она.
Вера Федоровна Панова умерла 3 марта 1973 года и была похоронена на тихом кладбище в Комарово недалеко от могилы любимой ею Анны Андреевны Ахматовой.
Спустя 14 лет, в первое свое посещение Ленинграда, я стояла около скромной могилы Пановой и вспоминала последние строки из ее романа «Кружилиха»
«Будет ли день, когда человек скажет: «Я всем доволен, премного благодарен, мне больше ничего не надо»? Никогда не будет такого дня. Всегда раскрыта земля земля для новых семян и никогда не сняты леса для строителя. А кто произнес такие слова: тот мертв, от него нечего ждать живым».
А еще через 4 года в душной аудитории Института русского языка и литературы я сдавала экзамен по советской литературе. Нет, я не знала «Цемента» Ф.Гладкова и трилогии Федина. Но, возможно, дорогой наш Мстислав Иванович, почувствовал во мне ту самую «не мертвую душу, от которой есть что ждать живым. "Пятерка" в тот день мне была поставлена не за знания, не за умение складно говорить, а за душу и память. "Пятерка" эта дорога мне до сих пор. Стараюсь быть достойна ее.
