что считала это своим долгом.
– Но почему это был ее долг? Она же не делала никому ничего плохого?
– А разве делать добро надо только только в том случае, если причинил кому-то зло?
– Нет, конечно. Но ее же никто не просил об этом?
– Действительно, не просил. Но если ты видишь, что кому-то нужна помощь и ты можешь помочь, то не нужно дополнительных условий.
– Условий? – удивилась Аня.
– Ты очень сложно объясняешь, – сказала жена. – Аня, ты помнишь, что к этой девушке, как же ее зовут?
– Айсулу! – радостно ответила дочь. – Я помню.
– Вот, к Айсулу же никто не мог случайно попасть, верно?
– Верно.
–А дорога к ней была длинная и опасная?
– Да, там бандиты ходили!
– Вот также и в жизни. Нельзя сделать добро тому, кто в нем не нуждается или не хочет, чтобы ему помогали. Помнишь, как мы с тобой уступили место в автобусе?
– Да! Лучше бы не уступали!
– Нет, уступать старшим места надо, – поправила ее мама.
– Но его занял этот мужик! – возмутилась дочь.
– Именно, а бабушка вышла на следующей остановке, понимаешь?
– Нет! – замотала головой Аня.
– И я запутался, – сказал я. – Аня, мама хочет сказать, что так же, как и у Айсулу, в жизни все не так просто. Если ты хочешь делать добро, то делай, но только тем, кому это необходимо.
– А как я узнаю, кому можно, а кому нельзя?
– А для этого надо учиться. Ты еще маленькая, чем старше будешь становиться, тем больше будешь знать, – ответила мама.
– Не хочу учиться, – запротестовала дочь.
– Но ты же хотела стать феей? – спросила ее мама.
– Да, хотела!
– А чтобы стать феей. Надо учиться. Феи долго и упорно учатся, и только потом становятся настоящими феями, – сказала мама. – Тебе пап потом расскажет.
– Я?
– Да ты. Кто у нас главный сказочник?
– Папа! А что было дальше? Они поженились, да?
– Ну, какая ты нетерпеливая. Давай мы поужинаем, а то я голодный и устал после работы.
– Ничего, посидишь, отдохнешь, – рассудила дочь, – а мама сейчас ужин приготовит.
– А ты не хочешь ей помочь?
– Я же маленькая еще и болею.
– И в кого ты такая хитрая? – сказал я, глядя на жену.
– Рассказывай, давай, – сказала жена.
«Как приехал шах во дворец со своей невестой, так и издал указ, чтобы сорок дней и сорок ночей праздновали его свадьбу все его сорок городов. Чтобы в эти дни никто не работал, а на площадях было вдоволь угощения, а самые красивые девушки пели бы и танцевали до заката.
Через год родила Айсулу шаху сына. Не было большей радости у него, но побоялся он сделать то, что велела ему пери. Близилась вторая луна, близилось время прилета черного голубя. Опечалился он, не находил себе места. Боялся он смотреть в глаза своей ненаглядной Айсулу, боялся заговорить с ней.
– Что с тобой, мой господин? – спросила Айсулу, когда он пришел в последний день перед новой луной к ней в комнату.
Не было у Айсулу сорока служанок, как у других его жен, все делала она сама. Не выдержал шах ее взгляда сел и все рассказал. Послушала Айсулу и задумалась. Долго думала она, держа в руках своего сына, наконец, она сказала.
– Не печалься, мой господин. Все, что сказала та пери, сбылось, я нашла свое счастье, ты получил наследника. Дозволь провидению решить и дальше нашу судьбу. Отнеси нашего сына к чинаре, а утром принеси его обратно, чтобы я его покормила.
Взял шах сына дрожащими руками, завернул в теплое одеяло и вышел из дворца. На пороге его ждал верный визирь, ничего не сказал ему шах, молча, отправились они к чинаре. Хотел было шах взять саблю у стража, но остановил его визирь, напомнив указание пери.
Луна еще не взошла, небо было черное, как копоть, ни звездочки не видно, только черная-черная мгла нависла над землей. Положил шах сына под чинару, не проснулся ребенок, только еще крепче уснул. Ветви чинары заботливо наклонились, чтобы шальной ветер не тревожил его сон.
Как только взошла луна, и земля осветилась ее дрожащим светом, прилетел черный голубь. Раз он попытался подлететь к ребенку, но ветви преградили ему дорогу. Второй раз попытался он подлететь к ребенку, но ветви оттолкнули его, разозлился голубь, влетел с силой он между ветвей, там его могучие ветви и схватили, измолов, истерев в пыль.
Обомлел шах, не в силах двинуться с места. Подошел тогда к чинаре визирь, ветви отодвинулись, открыв спящего младенца. Взял его визирь на руки и подошел к шаху.
– Все было так, как предсказала пери. Да воздастся ей хвала от нас к Аллаху, да помогут ей наши молитвы. Твой сын жив, твой сын здоров. Возьми его и воспитай хорошим и справедливым человеком, – визирь отдал шаху младенца.
– Ты, мой визирь. Ты долгие годы верно служил мне. Ты всегда помогал мне советом и никогда не бросал меня в беде. Прими же и ты от меня последнюю мою просьбу. Когда умру, помоги моему сыну стать справедливым человеком, чтобы он был также добр, как его мать, и также силен духом, как его отец.
– Слушаюсь, мой господин, – поклонился визирь.
Рос молодой шах не по дням, а по часам. Утром его учила мать, днем ходил он с визирем по саду, слушая о разных науках, а вечером, когда все уходили спать, приходил к отцу слушать его рассказы о былых победах. Так прошло десять лет. Мальчик возмужал, окреп и умом и телом. Страждущим он помогал, а подлых людей видел насквозь, гоня от себя лжецов и негодяев. Не могли на него нарадоваться отец и мать.
Но задумали зло другие сорок жен шаха. Обидно им было, что нет у них детей, а у Айсулу есть сын. Задумали они отравить ее. Собрали ягод с куста, что вырос возле их дома, сделали из них сладкий шербет, и когда был очень жаркий день, пришли все сорок жен к Айсулу. Она спала в дальнем киоске у старого хауза на краю сада.
– Жарко сегодня, прими, сестрица, этот шербет, утоли свою жажду и голод, – сказала самая старшая жена, поднося Айсулу шербет.
– Спасибо, пусть вам воздастся сполна за вашу доброту, – Айсулу взяла щебет и попробовала его. В ту же секунду она умерла.
Убежали сорок жен к себе, будто бы их там и не было, и стали ждать. Только вечером нашел Айсулу шах, их сын уехала в этот день с визирем на охоту. Заплакал он горько, лег рядом и тоже умер».
– Мама! А у нас нет шербета из ягод? – настороженно спросила Аня.
– Нет, у нас такого нет, – засмеялась мама.
– А что такое шербет? – тихо спросила дочь, с недоверием глядя на поставленную перед ней тарелку с тушеными овощами.
– Ешь, не беспокойся, – сказал я, первый, принимаясь за еду.
– Хорошо, но шербет я есть не буду, – Аня неуверенно подцепила вилкой овощи и осторожно откусила кусочек.
– Ну и зря, – сказала мама. – Летом шербет, а особенно из ягод, ум-м, я бы не отказалась. Особенно из смородины, ни за что бы не отказалась!
– Из смородины, – Аня сглотнула слюну. – Это такое мороженое, да?
– Да помнишь, мы его в парке ели? – спросил я.
– Да, помню. Тогда я буду! А у нас его точно нет?
– Нет, давай ешь овощи, – строго сказала мама.
– Жаль, я лучше бы его поела, – дочка грустно посмотрела в свою тарелку.
– Если все съешь, я расскажу тебе продолжение перед сном, – предложил я.
– Я все съем, – засуетилась дочь, – а можно, чтобы их всех наказали?
– Кого наказали? – удивилась мама.
– Ну, этих, сорок жен, – Аня удивленно посмотрела на маму. – Они же отравили Айсулу!
– Конечно, милая. В сказке, как и в жизни, каждый отвечает за свои поступки, – сказал я.
– А ты стишок выучила? – спросила ее мама.
– Выучу!
– Если не выучишь, пап не будет тебе больше рассказывать сказку.
– Будет, будет.
– Почему это ты так решила?
– Потому, что ему самому интересно, чем все закончится!
*
«Сказ про сорок золотых чаш
Вернулся молодой шах во дворец, не удалась ему охота. Стрелы летели мимо цели, конь не мог догнать ни одной косули. Тревожно было у него на сердце, даже солнце стало светить не так ярко. Взглянул он на визиря своего отца и еще больше пригорюнился. Молчал визирь, только сильнее сжимал он рукоятку своего меча.
Слуги помогли им слезть с коней и упали ниц, ожидая кары. Не спрашивая в чем дело, выхватил меч молодой шах и хотел было отрубить им головы, но дрогнула его рука, берег он завет своей матери, не причинять вреда тому, кто не заслуживает этого. Опустил он меч и спросил их:
– Что случилось? Почему вы просите у нас прощения?
– О, Великий сын нашего господина! О, великий шах сорока городов семи земель! – запричитали они.
– Говорите! – рассвирепел молодой шах, ударив каждого из них широкой стороной меча по спине.
– Горе пришло в ваш дом. Умерли ваш отец и ваша мать. Семь дней ждали мы вашего возвращения, семь ночей оберегали их покой – и вот, наконец, вы вернулись, – ответили слуги, сильнее прижимаясь лицом к земле, не в силах взглянуть на своего господина.
Упал тогда молодой шах на землю и заплакал.
Поднял его визирь и сказал: «Пришло время, мой господин. Не в наших силах вершить судьбу, слишком рано стал ты шахом, но так тому и быть. Верь в слова твоей матери, следуй заветам твоего отца. Прими эту власть, стань нашим господином».
Вытер слезы молодой шах и пошел хоронить своих родителей. Вместе со слугами он готовил похороны, пешком шел за погребальной процессией и молчал, никто больше не услышал от него ни слова. Два года оплакивали сорок городов смерть своего повелителя, два года приветствовали и славили они мудрость молодого шаха, но не было в этом, ни упокоения, ни радости на сердце молодого шаха. И тогда визирь все ему рассказал, и про долгие войны, что вел его отец, и про черного голубя, и про красавицу пери, про семь семян.
– Послушай, мудрый визирь, – сказал молодой шах. – Но эта чинара так и стоит на месте, почему не сделали из нее сорок чаш и не заполнили их золотом?
– Твой отец так радовался твоему рождению, что забыл это сделать. Пойми его, он и не думал ослушиваться наказа пери.
– Но почему ты ему не напомнил об этом? Ты, который никогда ничего не забывает? Ты, который знает все!
– Мой господин. Я слишком стар и память моя стара. Как только стал я рассказывать тебе историю твоего отца и семи семян, так и сам вспомнил. Не гневайся, все, что я мог, я тебе передал, но придет скоро и мой черед умирать.
– О, нет, не говори так! – встревожился молодой шах. – А как же я смогу без тебя? Как я смогу править сорока городами, как смогу я охватить все семь земель?
– Запомни, мой господин, цветок не сразу рождается цветком, конь не сразу становится сильным и быстрым, так и ты должен учиться быть великим шахом, и тогда ты сможешь все.
– Надеюсь, что ты прав, – покачал головой молодой шах. – Прикажи плотникам, пусть они сделают сорок чаш. И чтобы они были не меньше, чем блюдо для плова самого богатого купца моих городов, но не больше, чем три обхвата животов их.
– Будет исполнено, – ответил визирь и вышел, отдать приказание.
Сорок дней трудились плотники, сорок ночей спиливали они могучее дерево. Еще сорок дней и сорок ночей стругали они ствол. Чаши получались одинаковые, не больше и не меньше, чем велел молодой шах. Когда все было готово, повелел молодой шах засыпать их золотыми монетами. По все городам разослали указ, чтобы самый бедный человек явился к приезду каравана шаха, и будет ему дарована целая чаша золота. Сказано, сделано. Но не послушались жители сорока городов, возжелали самые богатые купцы заполучить золото шаха, запретили они беднякам появляться на площади, заставили переодеться их в богатые платья и молчать, угрожая сжечь их лачугу,
