Бастион

ясно — это был математически выверенный удар, направленный против славянского населения. Скорее всего, был создан и распылён в атмосфере вирус, выборочно поражавший не всё человечество в целом, а только носителей самой многочисленной славянской гаплогруппы R1A1. В течение нескольких лет славянское население стало быстро вымирать по всей планете — от болезней (старых и новых), катастрофически быстрого старения, вредных генетических мутаций, вызывавших бесплодие и ведущих к вырождению. Самые большие опустошения произошли, конечно, в России и в двух близких по населению странах: Украине и Белоруссии. Но и в прочих областях планеты опустошения были тоже колоссальны — в Индии и Иране, где славянская гаплогруппа закрепилась со времён арийского переселения, на Аравийском полуострове, севере Африки, в западной Европе (особенно в Германии, двадцать процентов населения которой были потомками покорённых и германизированных в древности славян: ободритов, лютичей, лужицких сербов), в Северной и Южной Америках. Всего, в общей сложности, вымерло больше миллиарда человек. В СМИ происходящее окрестили Малым Апокалипсисом.
            Англо-Саксонский мир ликовал. Древний многовековой враг, этот современный варварский Карфаген, был повержен. В католических храмах шли благодарственные молебны в адрес Небесного Судии, наконец-то свершившего свой праведных суд над злодеями. В опустевшие страны хлынули авантюристы всех мастей. Очень быстро содержимое различных музеев: Третьяковки, Эрмитажа, Русского музея, многих других, — оказалось во владении западных коллекционеров. С поражающей разум быстротой западные компании приватизировали оставшиеся без хозяев богатства: нефтяные вышки, уральские прииски, якутские алмазные копи, сибирские алюминиевые месторождения и пр. То, что часть славянского населения всё-таки уцелела (специалисты оценивали их число, примерно, в 5-10 процентов от былого) и потому по всякой логике могла бы в первую очередь претендовать на наследие великой цивилизации, — никого не волновало. Враг разбит, а с побеждёнными никто не ведёт переговоров. Но главное было в том, что теперь на планете Земля впервые от начала времён появилась реальная возможность создать единое государство — с единым центром политического управления, единой культурой, единым социальным устройством. Огромные массы полуобразованного азиатского и африканского населения были превращены в тягловую силу технической составляющей цивилизации — то есть трудились и днём, и ночью на многочисленных заводах, создавая всё необходимое для счастливого существования так называемого золотого миллиарда в лице англосаксов и их союзников — иными словами, воцарилось Царство Князя мира сего, описанное в книге Откровения Иоанна Богослова ещё в первом веке...
            Вздыхая, Арт поднялся и стал бродить у самых стен, пытаясь оценить, насколько они способны выдержать предстоящую атаку. Стены были старые, но выглядели внушительно. Пожалуй, два дня он и впрямь тут продержится.
            Войдя в крепость, он сразу почувствовал, что не один. Кто-то присутствовал в соседнем помещении. Неизвестный не издавал ни звука, но Арту было совершенно очевидно — за стеной кто-то прячется. Первым делом он неторопливо уложил бинокль рядом с правым пулемётом, там же поставил и туесок с ежевикой, которую он собрал у стен, где были особенно густые заросли, и только после этого громко спросил:
            — Уми, это ты?
            За стенкой раздались шаги, и в дверном проёме появилась фигура юноши. Вид у него можно было бы охарактеризовать, как виноватый, если бы не нахмуренные брови и тень недовольства, которое он хранил в себе ещё с прошлого вечера. Проницательность учителя не удивила его, он давно уже привык к способностям Арта, считая их частью божественной природы.
            — Глупо, — сказал Арт.
            — И ничего не глупо, — буркнул Умилинг и, подойдя к другому пулемёту, принялся выкладывать из вещмешка свои вещи — миску, ложку, зачитанный до дыр томик Есенина. — Неужели вы думаете, что я поступил бы иначе?
            — Сбежал всё-таки! Как же ты Метлицу сумел провести?
            — У него же не сто глаз.
            Было видно, что остаться здесь Умилинг настроен всерьёз и никаких возражений слушать не станет. Арт вздохнул.
            — Что ж, — сказал он. — Не думал я, что сложится такой вариант.
            Юноша, не глядя на него, криво улыбнулся.
            — Это жизнь.
            — А вот скажи, Уми, если бы Бог... Да-да, Бог спросил бы у тебя: в чём смысл человеческой жизни на Земле, то что бы ты ответил?
            Уми задумался.
            — Ну, — начал он, — это ведь просто...
            — А точнее?
            — Ну... Для того, наверное, чтобы наше высшее начало обрело здесь такие способности, какие не может обрести у себя на Небесах. Тут ведь, в биологической плоти, особое стеснение Духа, какого нет больше нигде во вселенной... Скажете, я не прав?
            Они помолчали.
            — Отчего же? Прав, конечно.... Только, понимаешь, всё, что ты сейчас сказал, так академично, правильно, что аж до тошноты... Понимаешь?
            — Нет.
            — Всё правильно ты сказал, — повторил Арт мягко, — только главного в нём нет — дерзновения. Человек — существо дерзновенное...
            — Так уж и ничего дерзновенного?! Я мечтал об этом...
            Арт с улыбкой на него посмотрел и вдруг спросил:
            — А в дверь пройти не хотел бы?
            — Какую дверь?
            — А вот эту, в стене...
            Юноша с удивлением смотрел на стену, где никак не мог увидеть никакой двери.
            — Вы шутите, Арт?
            — Да нет же, вот смотри!
            Умилинг присмотрелся внимательнее и вдруг действительно увидел дверь. Она была так тщательно замаскирована, что заметить её можно было только по прямому указанию.
            — Да, вижу, — сказал он. — Дверь. Как я её раньше не заметил! И что там?
            — Открой для начала.
            Умилинг с видом по-прежнему упрямым и неприступным подошёл к двери и долго её разглядывал. Но любопытство в конце концов победило. Он толкнул дверь, и та отворилась. За дверью было совсем не то, что можно было бы ожидать, то есть там было не пространство соседней комнаты, там было что-то совсем иное. Вроде бы сад из прекрасных растений, цветов, крупные плоды висели то там, то здесь, какая-то птица с радужным оперением пролетела мимо. Ещё оттуда неслись звуки, похожие на слабую музыку, как будто кто-то тихонько играл на гуслях. Над деревьями тянулись горные вершины, которые казались в тысячи раз прекраснее кавказских. Может, это и были кавказские горы, просто Умилинг никогда к ним особенно не присматривался, но нет — это явно было что-то другое. Он с удивлением посмотрел на Арта. Лицо его в этот момент было наполнено таким наивным простодушием, что старик невольно улыбнулся.
            — Иди туда, — сказал он. — Там ты найдёшь то, что тебе нужно.
            — Но как... — пробормотал Умилинг. — Разве такое возможно?
            Недавняя обида, горечь были прочно забыты. Ничего иного он не мог сейчас воспринимать, кроме этой прекрасной картины за дверью. Какой-то прохладой веяло оттуда, как будто где-то на севере в провонявшую комнату распахнулась вдруг дверь и пахнула метельной свежестью, но это, конечно, не была температурная прохлада, это было какое-то движение духа. А ещё чудесные ароматы пахнули ему в ноздри, от чего у него сладко задрожали все внутренности. Он сделал шаг, другой, потом оглянулся на учителя.
            — Ступай, — сказал тот.
            — Но я не могу, я должен быть с вами.
            — Какое первое правило у ученика?
            — Послушание, — сказал Умилинг со вздохом.
            — В таком случае, делай, что сказано.
            Было видно, что юноша с радостью готов шагнуть в эту дверь, но остатки сомнений удерживали его — он не мог бросить учителя. Он испытующе поглядел на него.
            — А почему вы сразу не сказали про эту дверь? Мы могли бы все туда уйти.
            — Не могли. Остальные должны быть здесь. Не сомневайся, здесь всё будет в полном порядке. Верь мне.
            — Враги не пройдут?
            — Нет!
            Уми снова повернулся к двери.
            — Это какой-то иной мир?
            — Да. Ступай же!
            Арт сделал вид, будто сердится. Умилинг насупился.
            — Ладно, — сказал он.
            Он наконец переступил порожек и оказался среди прекрасных растений. Тотчас его вид неуловимо изменился. В нём словно бы что-то расправилось — как бы внутренний стержень какой-то. Осанка стала солиднее, царственнее, что ли. Вокруг фигуры возник едва заметный ореол. Некая благородная одухотворённость появилась во всём его облике, выражении лица, глаз. Обернувшись, он показал счастливое лицо и помахал рукой. А потом дверь исчезла — вместо неё снова была каменная стена, холодная и безучастная.
            Арт секунду-другую на неё глядел, потом вздохнул и кинул взгляд на хронометр. Было уже предобеденное время. Операция с дверью заняла несколько часов, которые пролетели, как один миг. Он торопливо поглядел в амбразуру через бинокль. Приближающиеся фигурки врагов стали за это время значительно крупнее — можно было различить отдельные части тел, шевроны на рукавах, закинутые за спину автоматы. Они не двигались — стояли, сбившись в кучу, и разглядывали через оптику открывшийся бастион. Арт всем своим сердцем ощутил охватившие их смятение и неуверенность. С военной точки зрения позиция не давала им ни единого шанса на дальнейшее продвижения. Если, конечно, в крепости поджидает противник. А в этом они наверняка не сомневались. Похоже, у них наметилось совещание. Арт подумал, будет ли хорошим ходом показаться противнику — для этого достаточно выйти из крепости, тогда его обязательно заметят, подумают: раз есть один, то, может быть, есть и другие, и отправятся восвояси. Англичане очень не любят потерь среди своего личного состава, предпочитая проливать кровь наёмников из других наций.
            Но вместо того, чтобы выйти наружу, Арт спустился в подземелье, туда, где раньше располагался командный пункт, из которого в давние времена с помощью локационной аппаратуры контролировалась вся эта местность. Там же был и пульт управления баллистическими ракетами с ядерными боеголовками, совместный удар которых способен был покрыть большую часть Евразии, там же было и управление минными зонами, окружающими бастион. Всё это в седой старине показал Арту майор российской ПВО. Арт в то время был совсем молод, не старше 25 лет, а майор уже был сед, как лунь, и то и дело путался в объяснениях. Но главное Арт всё-таки усвоил. Войдя в помещение, он подошёл к щиту управления, сорвал пломбу с нужного рычага и перевёл его в нижнее положение. Секунду-другую ничего не происходило, а потом пол под ногами Арта дрогнул, мощный гул зародился где-то в глубинах, стены затряслись, посыпалась пыль и штукатурка. Арт сам не ожидал такого эффекта. Он присел, прикрывая голову руками, оглядываясь по сторонам, но каменные стены вроде имели достаточную крепость, чтобы не развалиться. Вскоре громоподобные звуки прекратились, но ещё какие-то шорохи, шипение и