желая больше слушать его упрёков и скандалов, я сразу же сбежал. Не скажу, что я сам был рад этому одиночеству и предоставленной свободе. Тут радости и грусти поровну. С одной стороны — никаких больше криков, делай, что хочешь. С другой — тишина тёмных комнат пугала меня. Поэтому я так часто искал причины не ночевать в своём убежище. Мне нужен был кто-то, кто разделил бы его со мной. Может быть, кто-то, кто также устал от гнёта родителей, как и я. Сколько я ни звал брата, он не соглашался переехать ко мне. Терпения его хватило лишь на пару дней, потом запас продуктов в холодильнике кончился, а за пивом бегать надоело, да и финансы уже не позволяли такого разгула, нужно было экономить. И при первой же возможности он меня бросил. Дома всё-таки куда уютнее.
А мне бы хотелось, чтобы и эта звенящая пустота комнат наполнилась теплом. Чтобы на кухне была хозяйка. Было бы совсем здорово, если бы рыжая перебралась ко мне. Сложно конечно ужиться с человеком, которого так мало знаешь. Но уж лучше с ней, чем с кем-то посторонним. По пути домой я уже рисовал в воображении картину, как это всё выглядело бы, и невольно начинал улыбаться. Мне стало тепло. Будто это правда, будто меня там кто-то ждёт.
Но во дворе никого не было. Я постоял между деревьев, огляделся по сторонам, но не нашёл ни одной живой тени. Мягко говоря, я был очень разочарован. Вся радость от предвкушения увидеть её куда-то пропала. Да и правда, на что я надеялся?
Поднимаясь пешком на седьмой этаж, я услышал шум этажом выше. В этот момент сердце затрепетало. Отчасти, мне было страшно, что там опять притаилась компания наркоманов, которые в неадекватном состоянии вполне могут наброситься на меня. Отчасти, я вдруг понадеялся, что это всё-таки она. Но несколько секунд спустя показался и источник шума — сосед, выводивший гулять собаку. Я приветственно улыбнулся и кивнул ему. Тоскливее я себя никогда не чувствовал.
Ключ тихо повернулся в замке. Свет внутри конечно же нигде не горел. Я прошёлся по всем комнатам, щёлкая выключателями. Здесь как будто бы даже не было мебели, будто на стенах ободраны обои, а под потолком свисает одинокий проводок с лампочкой в патроне, будто окна потрескались и хранят следы круглых отверстий от пуль. Будто здесь оборонялись до последних капель крови, лишь бы не отдавать этот рубеж и не отступать.
Но стоило моргнуть и наваждение прошло. На стене — картина, репродукция какого-то пейзажа, изображающая деревья и озеро зеркально отражающее их. В углу — мягкое кресло. Напротив — шкаф вдоль всей стены. С другой стороны — диван, а под ногами ковёр с длинным ворсом.
Вдруг в дверь позвонили. Я резко дёрнулся от неожиданности. Неужели мои надежды не обмануты? Я быстро рванул в коридор отпирать дверь. Забыл даже посмотреть в глазок или спросить, кто там.
Первый момент я сам не понял, что происходит. На пороге стоял силуэт, я поначалу даже не разобрал чей. Потом девушка скинула капюшон и, шмыгая носом, подняла на меня взгляд.
-Рыжая...
Я остолбенел. Неужто? Неужели? Чудо!
-Что ты тут делаешь?
-Об этом я и хотела поговорить. Мне нужна твоя помощь.
-Что такое? Что случилось? Проходи скорее, рассказывай! - я схватил её за рукав, втаскивая в коридор. И только теперь заметил сумку в её руке.
-Мне некуда пойти. Я не могу вернуться домой, - она снова шмыгнула носом.
-Можешь остаться у меня, - внутри всё горело, кажется, кровь прилила к лицу и я покраснел от своих же собственных слов.
-Правда можно? - она с надеждой взглянула на меня.
-Чёрт! Что за вопрос?! Давай быстро снимай куртку и бегом на кухню, ты наверное замёрзла. Я поставлю чай. Ты проголодалась? - заметался я, понимая, что нужно проявить гостеприимность, чтобы не спугнуть её, - Выкладывай всё по порядку. Что случилось? Почему ты здесь на ночь глядя? И откуда ты узнала, где я живу?
-Ну, для начала, я попросила знакомых пробить твой номер телефона по базе данных и они нашли адрес. Только ты там, видимо, не живёшь. А твоя мама дала этот...
-Ну, да, чего я спрашиваю. Она же сама мне звонила.
-Так вот, - девушка повесила куртку на крючок и стянула ботинки. Я мысленно отметил, что оставшийся на них снег скоро растает грязной лужицей прямо на полу, - У меня дома проблемы. Я не знаю, куда пойти, понимаешь? Не хотелось кого-то утруждать. Да и помочь никто не может, - она вдруг смутилась и опустила голову.
-Ерунда! - воскликнул я, обнимая её, - Оставайся конечно, живи, сколько потребуется. Мне тут всё равно одиноко.
-Спасибо тебе, - она улыбнулась, глядя мне прямо в глаза, а я отчего-то смутился и отвёл взгляд.
Будто бы с её появлением в доме становилось теплее и уютнее, будто бы таял налёт льда на стёклах. Во всех комнатах горел свет, на кухне дымил закипевший чайник. Словно так было всегда.
Я слушал её историю о том, почему ей некуда пойти. О том, как в зимних сумерках она бродила по городу и не знала, куда податься. О том, что никто из тех, кто называл себя друзьями, не захотел ей помочь. И в груди сжимало от её слов. В конце концов я прижал её голову к своей груди и долго гладил по волосам, пока всхлипывания не прекратились.
В дома настал мир и покой. И не важно, что за окном, дождь, солнце или метель.
Теперь с работы я поскорее спешил к ней, теперь я больше не ночевал у друзей, боясь остаться одному в четырёх стенах, покрытых изморосью.
Если честно, я пожалел о самостоятельной жизни почти сразу же после того, как ушёл из дома, но возвращаться мне не хотелось. Это было бы признанием моей ошибки. А гордость не позволяла вернуться в родное гнездо. Пусть даже самостоятельная жизнь оказалась не такой уж радужной.
Дома меня ждала моя рыжая. Она как маленький продрогший воробушек постепенно отогревалась и начинала чувствовать себя свободнее рядом со мной. В некоторые моменты я представлял, что мы семья. Но так и не решился сказать ей об этом. Не решился даже спросить, согласна ли она быть со мной. Но, кажется, она всё понимала без этих ненужных определений.
-Ты моя?
-Кто?
Слова застряли в горле.
-Ты моя девушка? В смысле, ты согласна ей быть?
Она молчала, глядя куда-то вниз. Потом всё-таки подняла голову. Я ждал, но она так и не ответила ни слова. Постепенно я почти смирился и уже ничего не ждал. С ней просто было уютно. Сразу после учёбы она тоже спешила домой. К нам домой. Я знал, что она приходит пораньше специально, чтобы приготовить ужин и ждать меня. Обнимала на пороге, едва я успевал закрыть за собой дверь, стаскивала с меня куртку и прижималась к моей груди.
А кто мы друг другу? Кто мы, если ты не признаёшь себя моей? Постепенно меня начинала мучить эта мысль. И возвращаясь, я думал, что же она делает в универе, и как общается с другими. Может в её сердце есть кто-то другой? Но когда возвращался домой и видел её, я уже не мог ни о чём думать.
Но радость сменялась грустью. Я всё видел в её глазах. Что-то было не так. И она это от меня скрывала. Но вечерами мы всё также включали какой-нибудь фильм и лежали под одеялом, прижимаясь друг к другу, впрочем, вскоре обоим становилось не до картинки на экране, а под одеялом — слишком жарко. За улыбкой следовали слёзы в подушку, когда она думала, что я сплю и тихо всхлипывала. За страстными поцелуями — отчуждённость, когда она подолгу сидела у окна и смотрела на гаснущий в окнах свет, я звал её, но она притворялась, что не слышит.
Рыжая по-прежнему оставалась странной и загадочной для меня, даже при том, что я круглые сутки был рядом с ней.
Прошёл почти месяц, но родители, выгнавшие её из дома, ни разу не позаботились о том, чтобы узнать, где она теперь и всё ли в порядке. И я постепенно начинал успокаиваться, надеясь, что она останется со мной и всё наладится.
Уже подходя к дому я почуял неладное, во всех окнах было темно. Неужели её нет дома? Или что-то случилось? Я перепрыгивал через несколько ступенек, поднимаясь на нужный этаж, ворвался в квартиру, дверь ударилась о стену. В ответ — эхом тишина. Неужели она собрала вещи и ушла?
Я обошёл все комнаты и нашёл её лежащей на полу.
Всякие странности этой девочки я повидал, и это меня не удивило.
Она лежала, сложив руки на груди, смотрела в потолок.
Если бы не согнутые в коленях ноги, эта поза смахивала бы на безжизненное тело на полу, или труп в гробу.
Хоть мелом очерчивай. А потом звони в полицию. И что мне им сказать? Понятия не имею.
Я присел рядом на корточки.
-Что с тобой?
-Всё нормально.
-А чего же ты лежишь тут? На полу посреди комнаты.
Благо что места предостаточно, чтобы тело уместилось между шкафом и кроватью.
На ней была только моя рубашка и белые с бабочками трусики. Золотистые волосы растрепались вокруг головы как свечение нимба. Похожа то ли на ведьму, то ли на чудесную нимфу. Ха-ха...
-Тебе не холодно? Поднимайся, застудишь себе что-нибудь.
-Нет, мне нормально. Просто болит спина. Вот и решила полежать.
Она садится, обхватив колени руками. Мой взгляд падает на расстегнувшуюся пуговицу рубашки. Интересно.
-Не делай так больше, пожалуйста. Ты меня иногда пугаешь.
-Постараюсь.
Девочка со странностями. И как её можно не любить? Ума не приложу! Такая беззащитная, что хочется прижать к себе и не отпускать, целовать в лоб, гладить по волосам и убеждать, что всё будет хорошо. Пока она бы сидела у меня на коленях и я бы слушал, как она тяжело вздыхает, всхлипывает.
Мне столько боли причиняет мысль о том, что её кто-то обидел, что я не был рядом, не мог помочь ей...
И за что я так её люблю? Никогда не мог понять этого чувства. Впрочем, разве любят за что-то? Разве нужны поводы? Причины?
За родинку на ключице, за смех, за особое звучание голоса, когда она произносит моё имя, за эти вот взгляды? За то, как она берёт мою руку, когда мне становится совсем уж тяжело бороться с миром в одиночку.
Нет тут причин и ответов. Бесполезно.
Я подхватываю её за талию и под колени и поднимаю на руки.
Она не сопротивляется, обхватывает мою шею, боясь упасть. А я несу её в кровать.
Сегодня ночью всё будет хорошо, милая. Тебе будут сниться чудесные сны, самые прекрасные, какие ты только пожелаешь.
Я откидываю прядь волос с её лица и мягко касаюсь губами её лба. Потом поправляю одеяло.
Всё будет хорошо, засыпай, всё будет хорошо, всё будет хорошо всё будет хорошо...
-Знаешь... Я согласна.
-Ты о чём?
-Помнишь, ты спрашивал? Так вот, ответ — да, я согласна. Я с тобой.
Я улыбнулся, продолжая её укачивать.
-Спи давай, - прошептал я ей.
-Ветер...
-Что?
-Я... Да нет, ничего.
Конечно хотелось заставить ей сказать то, о чём она продолжала умалчивать. Но я не стал. Дождался, пока она уснула и вышел на балкон курить. Холод щипал кожу, но я перегнулся через перила, свесился вниз, поднимаясь на носочки. Земля всё неустойчивее, велик шанс сорваться и упасть. Будто я балансирую по краю.
-Знаешь, мне будет очень плохо без тебя. Не уходи, пожалуйста, никогда не уходи, - произнёс я довольно громко зимним сумеркам. Но услышать меня мог разве что падающий снег. Напоследок я раскинул руки и почти оторвался от бетонного пола балкона, когда кто-то обхватил меня за талию. Я даже через кофту почувствовал, как она прижалась к моей спине своей тёплой щекой.
-Не надо.
-Отпусти меня.
-Ветер, не прыгай.
-Я и не собирался.
Она не отпускала меня до тех пор, пока не продрогла от холода. Я пытался расцепить её замёрзшие пальцы и убедить зайти в комнату, иначе она рискует
