Может быть... или было?

      Меня, в мои солидные годы, без нескольких месяцев шестьдесят, трудно чем-нибудь удивить. Но то, что со мной произошло в феврале 2013 года, назвать удивительным мало. Наверное, это из области фантастики или, в худшем случае, психиатрии.
      Со своей женой я знаком не один десяток лет. Мы учились в одном классе и, по-моему, симпатизировали друг другу еще в школе. Более того, жена моя была тайно по-детски влюблена в меня. Об этом я узнал, когда мы сошлись с ней, как супруги, пять лет назад, спустя почти сорок лет после окончания школы. Но в то время мне не хватило жизненного опыта и, наверное, внимательности, чтобы заметить застенчивое чистое девичье чувство, тем более что она его тщательно скрывала. В те давние годы считалось верхом неприличия девушке признаться в любви первой. У меня из той жизни осталось только одно воспоминание, как целовались с ней на одной вечеринке по случаю какого-то праздника. Но все только этим и ограничилось. Вскоре, после окончания школы, пути наши разошлись, и мы потеряли друг друга из вида. Ни разу за эти годы мы не встречались. Только от общих знакомых я знал, что она вышла замуж за своего сокурсника, родила двоих детей, с годами обросла внуками и даже успела овдоветь.
    Я же так и не женился, хотя выбор у меня был немалый. Не будучи писаным красавцем, я, почему-то, пользовался успехом у противоположного пола. Но создавать семью мне было некогда да, по большому счету, и не хотелось. Были женщины, которые мне нравились, были «отношения», даже была большая и долгая любовь, но не сложилось. За то преуспел в образовании и карьере. Не бог весть что, но определенного статуса достиг. Подробности ни к чему. К истории, которая случилась со мной, это не имеет никакого отношения.
    По делам моей сестры, мы с ней и моей женой заехали во двор, который разделяла на две территории каменная стена, таким образом, что получалось два двора в одном. В первом справа находилась мастерская по изготовлению стеклопакетов. Моей сестре нужно было заказать окна для строящегося загородного дома. Она вышла из машины и скрылась за дверью артели. Я проехал вглубь второго двора и припарковался у двухэтажного здания. От нечего делать, мы с женой стали разглядывать место, в котором оказались. Возникло какое-то странное чувство нереальности от того, что вокруг не было ни одной живой души.
      Посреди двора стояли вряд три старые акации. Выглядели они сиротливо, голо от отсутствия листьев, да это и не удивляло: февраль. У среднего дерева чьей-то неумелой рукой была сколочена из досок лавка, выкрашенная в зеленый цвет. Весь двор был укатан в асфальт. Судя по виду, асфальт был уложен давно, но оставался в хорошей сохранности и на удивление чистый, будто толь-ко что по двору прошелся дворник с метлой. Здание, у которого я остановился, оказалось станцией скорой помощи, но уже не функционирующей, заброшенной. На фасаде осталась затертая, облезлая вывеска, со сколотым уголком. Ряды окон на обоих этажах, по восемь в каждом, смотрелись запущенно, грязно. Рамы были ветхими, краска на них облупилась, в некоторых стекла отсутствовали. Стены здания были кирпичными. Там, где должна была быть водосточная труба, кирпич изъеден сыростью. Вход в здание представлял собой кривую деревянную дверь, некогда белую. Несмотря на свой нежилой вид, дом, однако, был обитаем. Об этом говорили занавески на двух окнах второго этажа, и те не отличались чистотой.
      Во дворе, напротив вышеупомянутого дома, располагалось другое строение, в один этаж, с полуразрушенной крышей и перекошенными окнами в решетках. Было впечатление, что достаточно одного сильного ветра или ливня и от него останется груда строительного мусора. Между этими двумя строениями, в конце двора, стоял маленький сарай, перед которым была протянута веревка, с выстиранным на совесть, цветным бельем.
      Некоторое время мы с женой, молча, созерцали скучную картинку за окнами автомобиля.
  - Странное место, неправда? Или мне кажется? – вполголоса произнесла жена.
  - Да, пожалуй. Какое-то тихое, несмотря на то, что буквально в метрах пятидесяти, центральный проспект города, - согласился я, устраиваясь на сидении поудобней. Ожидание предполагалось долгим: уж очень привередлива  моя сестра, когда дело касается таких серьезных вещей, как строительство или ремонт. Она у меня, вообще, одержима созидательством, не в пример мне. Я не любитель подобных хлопот. Чтобы не скучать, я включил радиоприемник и настроил его на знакомую волну. Зазвучала незатейливая спокойная мелодия.
  - Посмотри, - привлекла мое внимание жена, неравнодушная ко всякого рода живности.
Из приоткрытого окна первого этажа вылезла погреться на солнышке грязно-белая, с серыми ушами и хвостом кошка. К этим тварям у нас с женой особо нежное отношение. На случай подобных встреч, у меня в машине всегда припасено немного сухого кошачьего корма. Я достал из-под своего кресла небольшую пластиковую баночку и подал жене. Она отсыпала несколько гранул на ладонь и, приоткрыв дверь автомобиля, поманила кошку. Та даже не шелохнулась. То ли была не голодна, то ли не доверяла людям, а может, не хотела прерывать удовольствие от солнечной ванны.
  - Не хочет, - разочарованно сказала жена, прикрывая дверь, - я лучше почитаю. Вынула из сумочки небольшой томик, заложенный между страниц полоской плотной бумаги, раскрыла его и углубилась в чтение.
      Я, откинувшись на спинку кресла, стал разглядывать свою спутницу. Как, однако, интересно устроена жизнь. Столько лет мы не виделись и, встретившись в преклонном возрасте, обнаружили, что те давние, едва намечавшиеся чувства, не исчезли, а остались, как бы замороженными и оттаяли тогда, когда у каждого из нас за плечами более полувека. Мне хорошо и спокойно с этой женщиной. Мы с ней тихо счастливы. Только иногда его омрачает состояние нашего здоровья, связанное  с  возрастом.  Ничего  серьезного, но  все  равно,  приятного мало, а вдвоем  все  это не так страшно.
  - Я, все-таки, попытаюсь ее покормить, - сказал я, выбираясь из машины и прихватив с собой  банку с кормом.  Высыпав  на ладонь  немного ее содержимого,  поставил  емкость на капот авто, подошел к кошке и положил перед ней две-три гранулы. Животное потянулось, изогнув спину, но на угощение не отреагировало. Зевнув, кошка спрыгнула с окна и стала тереться о мои ноги, мурлыча. Странно, но так ведут себя ее домашние сородичи, а она не оставляла впечатление ухоженной семейной любимицы, уж очень грязная. Затем она отошла от меня к стене дома и пошла вдоль нее, оборачиваясь ко мне, зазывно мяукая. Она определенно звала меня за собой. Я последовал за ней. В конце двора у сарая кошка свернула за угол здания, я за ней. Там оказался еще один вход, представляющий собой такую же кривую старую дверь, что и та, у которой осталась стоять моя машина. Одна створка  двери  была приоткрыта.  Подойдя  к ней, кошка остановилась, посмотрела  на меня, как бы проверяя, иду ли я за ней и, не торопясь, проскользнула внутрь. Прикасаться рукой к двери мне не хотелось, и я легонько толкнул ее ногой, она со скрипом распахнулась. Я с осторожностью переступил порог.
      Моему  взору открылся  длинный  коридор, по обеим  сторонам  которого, тянулась вереница дверей. Некоторые из них были открыты настежь и из них, на пол коридора падал свет. Кошка исчезла. Я осторожно пошел по коридору, некогда застланному линолеумом, от которого остались там и тут обрывки. Пахло пылью, сыростью и медикаментами. Заглянув в первую  комнату, мне стало понятно, почему так пахнет. Судя по всему, здесь некогда было что-то вроде  процедурной. Под окном с грязными стеклами, едва пропускающими свет, стояла колченогая кушетка, оббитая  дерматином. У одной из стен два пустых металлических шкафа с такими же грязными стеклами, что и в окне. Напротив – старый облезлый письменный стол с выдвинутыми ящиками. Повсюду на полу валялись какие-то бланки, пустые коробки от лекарств. Стены комнаты  когда-то были  голубыми. Краска и  штукатурка на них, потрескалась, в некоторых местах отвалилась, оголяя кирпичную кладку. С потолка свисали гирлянды паутины. В углу потолка зияла дыра, из  которой торчал огрызок  ржавой водопроводной  трубы. Прямо под ним потрескавшаяся фарфоровая раковина, заполненная всякого рода нечистотами. Зрелище было жутко-противным.
  - Кыс-кыс, - позвал я кошку  и, услышав  ответное «Мяу», доносившееся из коридора, вышел на звук. Моя  «приятельница»  сидела  у  закрытой  двери  самой  дальней комнаты. Я подошел к ней.
Желтовато-зеленые глаза уставились на меня. Нет, не на меня, а внутрь меня. Может быть, мне это показалось, но взгляд у кошки был каким-то пробирающим, что ли. Не могу найти точного определения. Странное животное. Я впервые вижу кошку с такими повадками. Обтеревшись о мои ноги, она всем своим видом дала понять, что хочет войти в эту самую дверь и мне нужно открыть.
      То, что я увидел, войдя вслед за кошкой, меня ввело в ступор. Комната была большой, светлой, чистой, явно жилой. На всех трех окнах прозрачные тюлевые занавеси с мелким растительным рисунком. Они показались мне знакомыми. Где-то я такие видел. Посредине комнаты круглый обеденный стол, покрытый бархатной скатертью цвета бордо. Вокруг стола аккуратно задвинуты, венские  стулья. В центре стола большая  хрустальная ваза с разноцветными астрами. Мне они по-казались искусственными. В феврале астры не цветут, их время конец лета, начало осени. Я подо-шел поближе и, к своему удивлению обнаружил, что они настоящие. У стены напротив окон стоял большой диван, покрытый покрывалом в тон скатерти. На нем две декоративные подушки того же цвета. У одной  из них, с  видом  хозяйки, уютно пристроилась моя кошка. Мне захотелось согнать это грязное существо с бархатного покрывала. Подойдя поближе, я наклонился и протянул, было, руку к  животному  и тут,  наконец, разглядел, что она вовсе не грязная. Просто у нее темный подшерсток под  белым пушистым остевым волосом. Такого окраса кошек раньше никогда встречать мне  не  приходилось. Вместо того, чтобы согнать ее с дивана, я почесал ей за ушком. К моему удивлению, шерстка животного оказалась очень приятной на ощупь: мягкой и шелковистой. Кошка стала лизать мне руку своим шершавым язычком. Я присел на диван и стал разглядывать обстановку в комнате.
      В правом от крайнего окна углу, на небольшом столике, телевизор. Такие выпускались в семидесятые годы прошлого столетия. Вдоль стены, от телевизора к дивану, в несколько рядов книжные полки. У левого окна, торцом к нему, стоял письменный стол, точь-в-точь, как мой. На нем керамический стакан с карандашами и ручками, настольные часы, стопка писчей бумаги и несколько книг. На левом краю стола настольная лампа. У меня когда-то была такая же. За письменным  столом, спинкой к стене – рабочее кресло. И оно в точности, как  мое. Скорее, мое  было когда-то таким же. Просто, свое я после ремонта в квартире, реставрировал и поменял обивку в тон обоям. В те же семидесятые, довольно распространенными были  мебельные  гарнитуры  восточноевропейского производства, так называемые «жилые», которому принадлежала эта кабинетная «двойка». Были они то ли