хоть какого-то покоя для себя.
Правда существует ещё одна, с политическим уклоном, версия объяснения необходимости всех этих обходов.
Так летящий врач, как и всякий человек не без амбиций и карьерных планов на будущее (стать для начала заведующим отделением), таким обходным образом демонстрирует своему будущему электорату своё всемогущество – я чуть ли не на подхвате у самого творца (а ведь врачи есть инструмент в руках творца), кого захочу, вылечу, а у кого неправильные мысли насчёт меня и моего лечения, то того залечу (а разница-то всего-то в приставке, а вон какой разный результат – что и говорить, а политика штука не простая, и от одного только предлога в правописании, люди бьются не на жизнь, а на смерть). Вот, мол, я у вас в палате появился, и вам уже стало легче. А стоит только ему произнести ничего не значащее ласковое слово: «Я вижу, вы сегодня уже не тот скверный пациент, что вчера», – как скверный пациент обнадёжен и даже может вскоре пойти на выписку (по какой причине не уточняется).
Ну а как только число выздоровевших пациентов и их отзывов о самом лучшем враче на свете и в этой поликлинике наберёт свою критическую для лечащего врача массу, то он уже может не просто прямолинейно, а не как раньше, исподлобья, посмотреть в лицо заведующему отделением, а вместе с этим взглядом подать заявку главврачу на рассмотрение себя в качестве кандидатуры на более значимое место в иерархии клиники.
И тут ни у кого не вызывает удивление, что и заведующий отделением, хоть и не так часто, но даёт знать лечащимся в его отделении пациентам о своём существовании. И тут уж он по полной использует свой административный ресурс, чтобы оттенить и затмить собой лечащего врача, который думал и представлял себя перед всеми как последняя инстанция истины, а тут вдруг выясняется, что есть кто-то и повыше и могущественнее его. И это заведующий отделением, который как оказывается, куда как обходительней, остроумней и главное, может решить те вопросы, на которые лечащий врач, либо не отвечал вообще, либо всё время отвечал уклончиво.
– Скажите доктор, – к примеру, обращается к заведующему отделением до чего же привередливый и придирчивый к своему здоровью пациент, с видом человека всё знающего и само собой подозревающего, что ему врачи что-то насчёт его здоровья недоговаривают (ясно, что проверяют его платёжеспособность и набивают цену новому дорогостоящему аппарату, который ему вскоре понадобится).
– Со всем вниманием вас слушаю. – С широко форматной улыбкой немедленно реагирует в ответ заведующий отделением, и привередливому пациенту от одних этих слов сразу становится понятно, что заведующий отделением на голову выше лечащего врача, который, получается, что не надлежаще его всё это время слушал и как результат, не правильно поставил диагноз и вследствие этого теперь его не так результативно лечит – но об этом он потом додумал, и всё, что надумал насчёт своего, как сейчас выяснилось, спустя рукава лечащего врача, тому и высказал.
Ну а из всего этого уже можно догадаться, что привередливый пациент был логического склада ума и явно склонен к дедукции, которую он и применял к врачам и к своим неисчислимым болезням, которые из глубины его мыслей рождает его ипохондрическая суть, а врачи естественно только руки разводят, не находя подтверждения этим озвученным им симптомам. И он, конечно, не может быть доволен таким ходом своего лечения, где он уже сдал все всевозможные анализы и прошёл все бесчисленные проверки, а результата как не было, так и нет.
– Хотя бы укол с глюкозой для вида поставили, – просто негодовал привередливый пациент, с завистью поглядывая на своего собеседника, бунтарского вида типа, уже и сидеть на одном мягком месте не могущего от бесчисленного числа уколов (каждые четыре часа укол и так целые две недели), – но нет, у них и до этого ума не достаёт.
– А может они специально. – Пустив дым через всё, что было можно в его голове, особенно досталось дыркам в носу, насмешливо проговорил этот, по своему, конечно, бунтарь, со странным именем Грусть – он бунтарил против платной системы здравоохранения, которая так ему колко мстила за то, что он, как и следовало всякому бунтарю, вёл праздный образ жизни и так сказать, шёл на рожон при встрече с противоположным полом. Что в итоге приводило его под своды этого медицинского учреждения, которое слишком рационально подходит к такого рода бунтарям, у которых кроме их бунтарского духа нет ничего за душой.
– Не понял. – В момент побледнел от слов Грусти привередливый и крайне язвительный пациент, известный под именем Иппа.
– Достал ты их всех уже, вот они, таким образом, и решили над тобой поиздеваться. Ведь сам знаешь этих врачей, они из всех способов лечения, обязательно выберут самый болезненный. Типа, чем будет больней, тем скорей излечивается. – Как будто так и должно быть, сказал Грусть. И этого Иппу, как будто истиной ошпарили, так он был потрясён услышанным, которое так было похоже на то, о чём он давно уже подозревал и догадывался.
– Но отчего? – взволнованно обратился к Грусти Иппа.
– А этот вопрос входит в часть их плана по твоему мучению. Так что настоящего ответа на него, ты никогда не узнаешь. – Ответил Грусть.
– Узнаю. – Заскрипел зубами Иппа и в первый же обход с участием заведующего отделением, обратился к нему с вымученным бессонными ночами вопросом. – Доктор, скажите мне, наконец-то, чем я болен? – Здесь заведующий отделением вытягивается в лице, озадаченно смотрит на подконтрольного себе лечащего врача, который хоть и крепится, но видно, что растерян, и ему не хватает ещё только в недоумении развести руки, что есть приговор для любого пациента. Понятно, что такой вид лечащего врача, из политических соображений хоть и устраивает заведующего отделением, но с другой, профессиональной стороны, теперь уже ему нужно искать решение этого сложного вопроса в постановке диагноза привередливого к своему здоровью пациенту.
С чем он перевёл свой взгляд обратно на привередливого пациента, оценивающе на него посмотрел, примерно вот так вдумчиво: «Бл*ть, вот раньше пациент был не такой зависимый от своего здоровья (наверное, оттого, что оно у него было в достатке) и не настолько требовательный к медицинскому персоналу (оттого, что он ему бесконечно верил), а сейчас пациент пошёл всё сплошь дотошный, вредный и нездоровый во всех отношениях, – на него и без удивления не посмотришь, как ещё в этом хилом теле душа держится, – и ему бы во всём слушаться и слушать то, что ему врач говорит, а он всё норовит возникать и делать по-своему», – и, взяв в руки его историю болезни, углубился в её изучение. На что ушло времени столько, сколько нужно, чтобы пациент понял, что его не игнорируют, а со всем профессиональным вниманием относятся к его болячкам, как чуть ли не к своим. После чего заведующий отделением отрывает свой взгляд от истории болезни, с умным видом смотрит на привередливого пациента и внушающим уважение голосом, то есть замогильно тревожным, говорит:
– А вы, как я понимаю, серьёзно больны.
И хотя заведующий отделением ничего нового и конкретного не сказал, но то, как он это сказал, и как весомо прозвучало это его: «Серьёзно больны», – где он в конце, как показалось привередливому пациенту, ему подмигнул, было достаточно привередливому больному, чтобы понять, какой он всё-таки крайне сложный и необычный пациент. А то, что заведующий отделением не стал вслух озвучивать его болезнь, то это он сделал для того, чтобы не напугать исходящей от него опасностью других находящихся в палате больных своими ничтожными болезнями. Ведь его серьёзная болезнь явно заразная, так зачем поднимать ненужную панику среди пациентов, которые от каждого чиха дергаются и из-за каждого пустяка паникуют. Ну а то, что его не перевели в отдельный карантинный блок, то это объясняется тем, что больница вечно переполнена больными и даже там нет свободных коек. В общем, привередливый больной был более чем доволен, с чем он свысока посмотрел на остальных больных в палате, которые ничем таким похвастаться не могли и, закинув руки за голову, таким образом улёгся дальше болеть.
Ну а заведующий отделением идёт дальше и по ходу своего обхода продолжает всеми возможными способами принижать достоинства лечащего врача, о чьих успехах он каждую рабочую смену только и слышит от кого не попади, и даже от самого него, когда он ему докладывает о ходе лечения особо знаковых больных. – Явно метит на моё место. – Единственный вывод, который может для себя сделать заведующий отделением, видя и слыша всё это. Так что заведующему отделением, если он, конечно, ещё хочет им оставаться, ничего другого не остаётся делать, как быть крайне принципиальным начальником, которые не потерпит в своём отделении никаких отступлений от правил лечения и всякого непорядка.
Вот он столь требовательно себя и ведёт ко всем, а не только к этому попавшему для примера лечащему врачу, у которого всё так хорошо складывается в жизни и процент излечиваемых пациентов самый высокий не только в отделении, но и по всей больнице. И каждый такой утренний обход с заведующим отделением во главе, становится для всех лечащих врачей своего рода мини экзаменом по их профпригодности. Где не только идёт проверка и выявление среди пациентов симулянтов, которые при своём выявлении немедленно идут на выписку, но и сами врачи проходят проверку на знание своего медицинского предмета, экзаменуясь заведующим отделением.
Так при подходе к очередной кровати с пациентом на ней, заведующий отделением, вместо того, чтобы взять в руки историю болезни, или хотя бы продемонстрировать перед всеми свою отличную память, – он к этой кровати, с этим ни с кем не спутаешь пациентом на ней, уже столько раз подходил, – перво-наперво обращается с вопросом к лечащему врачу: ну и что тут у нас? – На что лечащий врач пока ещё без труда отвечает. Мол, у этого больного довольно сложный, не без рецидивов, характер взаимоотношений со своими внутренними органами, в общем, у него такой-то крайней степени формапедикулёз – эти совсем непонятные для всех, кроме врачей слова, частично звучат и для больного, чтобы он не сильно расстраивался.
И хотя по форме лечащий врач всё верно высказался, – он обозначил основные симптоматические проблемы, с какими ему пришлось столкнуться в лечении этого несговорчивого пациента, а также сумел соблюсти медицинскую тайну болезни больного (для этого болезни и называются так замысловато, чтобы лежащие на соседних кроватях больные ничего не поняли из сказанного), – всё же заведующего отделением это почему-то мало устраивает, и он начинает придираться к лечащему врачу, интересуясь у него, какие стимулирующие выздоровление лекарства и в каких дозах он их применяет по отношению к этому пациенту. Здесь уже ответ лечащего врача не столь уверен и местами, при выговоре режущих слух своими названиями лекарств, он даже сбивается.
– Ну что ж, посмотрим, как дальше пойдут дела с нашим пациентом. – Многозначительно так говорит заведующий отделением, отчего пациент выпадает в осадок от понимания того, почему он здесь находится – он вдруг
