Никого не было видно. Тогда я поспешно перешел в гостиную, представляя, если бы кто-то заметил меня с Анжелой на плече. Вот бы разговоров потом было среди персонала: «хозяин носит завернутую в одеяло жену по дому». Анжела оказалась хорошей девочкой, и стойко перенесла перемещение ее тела, в неудобной позе, в соседнюю комнату, не разу не проснувшись.
Потом приехал специалист по видео. Я ему показал спальню и мой кабинет. Он сходил за раскладной лестницей, потом, за аппаратурой, за инструментом, и начал монтаж, а я пока решил посидеть в гостиной, вместе с Анжелой, чтобы она спросонья, чего доброго, не пошла бы вдруг гулять по дому, и не наткнулась на монтажника.
Где-то часа через полтора все работы были завершены. Специалист показал мне, как пользоваться сервером. Я попросил, чтобы запись видео велась постоянно. Он это сделал, а также установил функцию срабатывания электронных флажков движения. То есть, чтобы не просматривать всю многочасовую, а может и многосуточную запись с начала и до конца, а можно было выходить на те временные интервалы, в которых срабатывали датчики присутствия в помещении человека. Выбираешь, например, первый флажок, и электроника сама находит на записи то место, где в спальню зашел человек. Когда он выходил – флажок отключался. Если человек заходил опять, то на записи отмечался флажок за номером два, и так далее. Если же человек засыпал, или находился без движения больше одной минуты, то флажок тоже отключался, а снова срабатывал лишь когда уснувший пошевелится. Запись, конечно же продолжалась, но зачем было смотреть на неподвижную фигуру в течении нескольких часов подряд? Поэтому временная зона активного пребывания человека, для удобства выделялась флажками, или метками. В общем, весь просмотр видео уже укладывался в вполне разумные рамки. Одновременно записывался и звук. Хорошо и отчетливо воспроизводились не только громкие слова, но и чуть слышный шепот, словно шептали прямо в ухо, просматривающему видео. Причем, посторонние шумы всевозможных помех, которые бывают почти всегда на любительских аудиозаписях, здесь отфильтровывались, и практически отсутствовали. Можно было смотреть в режиме видео, а можно пошагово, через определенные, самим же задаваемые в настройках, моменты времени, в виде фотоснимков. Видеокамеры имели очень высокое разрешение, и позволяли на остановленном кадре приближать и увеличивать некоторые запечатленные фрагменты. Например, можно было посмотреть время на стрелочных часах, у человека на руке, лишь на долю секунды, промелькнувших в кадре. Камеры имели инфракрасную подсветку, то есть в невидимом человеческому глазу спектре, а потому, ника не выдавая себя, в абсолютной темноте видели и снимали все почти как днем. Стоило это удовольствие без малого шестьсот тысяч рублей. Я расплатился с монтажником, и мы распрощались.
Стоило ли тратить какие-то деньги на подобные авантюрные проекты, я еще не знал. Скорее, это Самойлов побудил меня, думать в этом направлении. Впрочем, одно я уже выяснил. Если в нашем с Викторией кабинете стояла аппаратура подобного класса, то те, кто наблюдал за нами, могли насладиться просто бесподобными видами, позами, ракурсами, и отдельными, самыми запоминающимися кадрами. Единственное неоспоримое преимущество все же было за мной, это то, что я этим занимался вживую, а они лишь смотрели на это со стоны, что далеко не одно и то же. А вот смогут ли они разглядеть те слова, которые я обводил сегодня Виктории, и догадаются ли прочитать и понять составленный ребус, это был вопрос. И, если прочитают, то что мне за это может грозить, и неожиданно прилететь? В принципе, моя реакция совершенно укладывалась в общую логику того, что произошло. Самойлов ведь сам намекнул про камеры, наверняка понимая, что я не здесь, так в другом месте расскажу об этом Виктории. И после уж точно нашим свиданиям автоматически приходил конец. Но зачем? Какие-то мелкие личные цели? А что, этого исключать было нельзя. Получается, он мне почти прямым текстом дал понять, чтобы я больше с Викторией не встречался. А из этого можно было сделать предположение, что Самойлов сам положил на нее глаз. Но, в отличии от меня, у него не было пока возможности наладить с ней близкие контакты, на уровне тех, что имел я. Выходило, если я рассуждал правильно, Самойлов и хотел, чтобы я предупредил Викторию. То есть мои действия пока четко укладывались в его планы. Ну и ладно: у меня и без Виктории сейчас было столько проблем. А она женщина красивая, высокая. Я ей и так не пара. Ей был нужен настоящий мужчина, весь такой мужчинистый, во всех отношениях. Хотя, было непонятно, а куда Самойлов собирался отодвинуть мужа Виктории, Матвея? Или он собирался встречаться с ней, как и я, нелегально? Решив больше не мучаться разными предположениями и гипотезами, я съел специальную таблетку, разделся, и лег рядом с Анжелой на гостиничный диван.
Ближе к вечеру Анжела отошла от своего наркотического опьянения, и попыталась растормошить меня. Но я находился на пике действия таблетки, в таком состоянии, которое можно назвать: «Ты меня не трогай». Возможно я ей даже чего-то сказал, близкое к грубости. Тогда она психанула, собралась, и куда-то ушла. А когда я стал уже отходить от действия таблетки, мне позвонили охранники, доложив, что привезли Анжелу. Ее привезли какие-то незнакомые люди на старенькой легковой машине, больше напоминавшей нежизнеспособный драндулет, чем средство передвижения. Причем у Анжелы, по внешнему виду, диагностировалось состояние сильнейшего опьянения. Блузка на ней была испачкана и застегнута не на те пуговицы, а под блузкой отсутствовал бюстгальтер, и это было видно, так как блузка была летняя, прозрачная, и изначально предполагалась носиться с нательной принадлежностью. Когда я вышел на крыльцо дома, то увидел лишь заднюю часть быстро уносящейся вдаль машины, и пылевое облако, следовавшее за ней, а Анжела сидела на крыльце, вся такая умиленная и довольная. Я подошел к ней, и заглянул в глаза. Анжела заметила это и попыталась навести резкость на направленном на меня своем взгляде, но это плохо получалось.
- Вот так вот, Вова, - произнесла она, и зло вслух усмехнулась, расплываясь в явно счастливой улыбке.
- Ты откуда такая?
- Оттуда, и отсюда, ото всюду. – Завела она явно пьяный разговор.
- А кто тебя привез?
- Да, так, мужички одни хорошие.
- А лифчик где твой?
Она посмотрела сосредоточенно вниз, приложила руку к груди, театрально закрываясь, и изображая комический стыд.
- Ой, потеряла, - и сразу громко засмеялась. Быть может, я бы парой дней раньше разозлился, или даже пришел в бешенство и в неуправляемое негодование, и еще не известно, не закончилось ли это бы убийством. Но после той экскурсии, многие взгляды претерпели изменение, и былая решительность, и юношеский максимализм, поменяли знак на обратный, став нерешительностью, а максимализм превратился в депрессивную бесхарактерность. И я просто сделал обиженный вид, и пошел в дом. Я не хотел и не желал понимать, что произошло, хотя суровая безальтернативная логика исподтишка, на вред моим истерзанным нервам, делала выводы, что Анжела была с мужчиной, а может даже не с одним, и что при этом ее, по меньшей мере раздевали. Но кто из мужчин останавливается на полпути, и отпускает женщину только лишь раздев ее? И при этом она выглядела довольной. Это был еще один подтверждающий сигнал того, что она не просто так провела время. Спасительный выход в этом случае я видел только в одном, это съесть опять таблетку. Благо, в доме их было напрятано в разных местах несчетное количество.
Когда Анжела зашла, я уже съел таблетку, и упал на кровать, лицом в подушу.
- Володь, ну ты чего, обиделся? Володь? Ну повернись, пожалуйста. Ну повернись. – Она силой потянула меня за руку, заставляя перевернуться на спину. – Ну ты чего, обиделся? Обиделся, да? Ну вот такая я у тебя беспутная. Но ты то у меня хороший. И я тебя люблю. Не сердись на меня, Володь. Ну случилось, и случилось. Что такого-то? Все мы немножечко, прости Господи, чуть не сказала неприличное слово. Но ведь главный-то ты у меня. Я к тебе приехала. Ты мой вождь по жизни. Если бы не ты, то где бы я сейчас была? А может там же бы и была. – Она довольно хохотнула, получившемуся у нее само собой, понятному только ей одной, словесному каламбуру. – Володь, знаешь, я сейчас такая счастливая. Не веришь? Вот сижу здесь просто с тобой, и счастлива. Ты меня понимаешь, я тебя отлично понимаю. Сколько мы с тобой вместе горя хлебнули. Сколько невзгод было, но мы выстояли. А это, по сравнению со всем остальным, вообще такая мелочь. Володь, ну не обижайся на меня, пожалуйста. Это ты же меня первый обидел, ты и должен сейчас извиняться. Руки и ноги мне должен целовать, цветы дарить. А ты лежишь надувшийся, слова из тебя не вытянешь. Ну ка, скажи хотя бы одно слово, ну, давай, скажи? Молчишь. Вот и я молчу. Мне бы тоже разозлиться на тебя, а не могу. Хороший ты человек, Володька. Настоящий рубаха-парень. Гвозди бы делать из этих людей, не было б крепче в мире гвоздей! Володька, ну улыбнись хотя бы чуть-чуть. Анжела, ну пожалуйста, давай разведемся, нет Вова, вдовой меня взял, вдовой и оставишь. Во-ло-де-чка-а, о-чни-сь.
- Сколько их было?
- Володь, ну разве у приличной женщины такое спрашивают? Но ты мой мужчина, тебе можно сказать - трое. Зато какие мужички, один темпераментней другого. Ненасытные такие. Думала до смерти э… Хотя, о чем это я. Ты же у меня мой мужчинка, мой ненаглядный пупсик, моя малышка любимая. Ну давай я тебя понянчу, на ручках покачаю. Хочешь, титю дам? Ну, Володька, чего ты такой сердитый? Я перед тобой тут распинаюсь вся такая. Я же у тебя одна. Если брошу тебя, без женской ласки совсем останешься, засохнешь, зачерствеешь, зачахнешь, и отвалишься. Ну как тебя развеселить, чего тебе приятного сделать. Давай, как в стихотворении: «Я достаю из широких штанин, дубликатом бесценного груза!». О-о, как здесь все запущено. С мужичками, конечно, даже близко… У них до самого мозга достает. А тут ни то, ни се. Володька, а давай просто рядом полежим, в небо посмотрим, звезды посчитаем. Вот как ты думаешь, сколько звезд на небе?
Я подумал, что сейчас самое время повесится, но таблетка выключила мое сознание.
Когда сознание снова включилось, на улице уже рассвело. Анжела спала рядом, закутавшись в одеяло. Я, не умываясь, тихо оделся, вышел во двор, сел в машину, и уехал. Сначала выехал на шоссе, и направил машину в противоположную сторону от Москвы. Потом ехал и ехал по автостраде без остановок. Ехал несколько часов подряд. Зазвонил телефон. Не останавливаясь, я взял трубку.
- Алло, Володь, ты где? – Услышал я взволнованный голос Анжелы.
- В командировке.
- А-а. А когда вернешься?
- Еще не знаю.
- Володь, ты на меня вчера обиделся?
- Нет.
- Володь, я тебя очень люблю. Мне без тебя плохо. Возвращайся скорей.
- К мужичкам пока сходи, развлекись.
- Володь, ты чего говоришь? К каким мужичкам? Ты мой мужичек. Ты мой мужчина. Больше нет у меня никого. Возвращайся обратно, пожалуйста. Я тебя очень люблю. Очень жду.
- А вчера ты совсем другое говорила.
- Володь, ну что я вчера говорила? Тоже самое говорила: ты мой мужчина, и только тебя я люблю.
- А как же трое темпераментных
С уважением, Пётр