наблюдателя, но все же очень динамично, и рентабельно.
Оценив прибыли ликеро-водочного завода, и сообразив, что это очень выгодный вектор своего развития, я попросил Викторию держать в поле своего зрения все отчуждаемые нами у разных там собственников, заводы, и присматривать для меня еще одну, новую покупку. Теперь получалось, что деньги не просто балластом лежали в банке, а еще и воспроизводили собой новые значительные деньги.
К этому времени сформировались и поступили сведения об Анжеле. Она прошла медико-психиатрическую экспертизу, на предмет ее вменяемости, во время совершения преступления. И медики выдали однозначное заключение, что Анжела была, пусть и под наркотическим и алкогольным воздействием, и хоть и в сильно возбужденном состоянии, но абсолютно вменяема. И уже состоялся суд, и с учетом выданных нашей фирмой фальшивых положительных характеристик - то есть я полностью в стороне не остался - суд постановил назначить ей наказание в виде семи лет лишения свободы, с отбыванием наказания в одной из колоний Вологодской области. То есть, как адвокат обещал снизить возможный предполагаемый срок на три года, так он и сделал, понизив с десяти, до семи лет. Анжела потребовала у адвоката подать апелляцию на решение суда, в суд более высокой инстанции. Но, как оказалось, апелляция подается не абы-кабы, а на только какое-то конкретное незаконное действие суда. А адвокат незаконных действий в судебном процессе не нашел, поэтому практически высосал из пальца какую-то незначительную придирку, которая по идее никаких преимуществ не давала, подал апелляцию, которую суд высшей инстанции, как это и предполагалось, отклонил, оставив приговор предыдущего суда без изменений.
Еще через три месяца, у меня появился второй ликеро-водочный завод, с ретроспективой получения его, идентичной первому, то есть хозяева грубили, наши бойцы слегка психанули. Не успели опомниться, как всех прежних хозяев, а также высшего руководства завода, не стало на белом свете. Фальшивые документы от имени прежних хозяев, и я, в качестве нынешнего покупателя. Всю законность сделки, от имени государства, оформил наш несменный нотариус, который получил гонорар пять миллионов рублей, и был этим крайне доволен. Мои деньги за завод получила казна нашей фирмы, то есть наблюдательный Совет, чем этот самый Совет, остался вполне доволен.
Милана, тем временем, разобралась в принципах доведения магазина до рентабельного состояния, и решила обзавестись целой магазинной, или, правильнее сказать, торговой сетью. Спросила у меня, а потяну ли я одновременно покупку десяти магазинов. Я ответил, что можно попробовать. И она стала подбирать себе объекты для приобретения. Изучала объявления, выезжала на смотрины. На одной из таких смотрин хозяева повели себя ни с того, ни с сего некорректно, по отношению к Милане, пообещали ее прямо на столе изнасиловать всем коллективом. И, как водится, за свои слова приходится отвечать. Так вот они и ответили собственными двумя магазинами и рестораном, а сами отправились на корм рыбам. Говорят «Язык до Киева доведет», но некоторым язык сильно сокращает жизнь. Видимо им никто, как мне когда-то Виктория, не посоветовал продумывать свои действия на несколько шагов вперед. И уж, само собой, ни с кем нельзя вести себя по-свински грубо.
Прошло два года с момента моего назначения руководителем нашей фирмы. Если подсчитать все приобретенные к этому времени заводы, Миланины магазины, которых насчитывалось уже около полусотни, а если считать с теми, которые находились в стадии подготовки к покупке, то цифра за полусотню уже и переваливала. Так вот, если подсчитать все эти активы, и суммировать с наличностью, размещенной в разных банках России, а также выведенную через офшоры, на секретные счета, за рубеж, то оказывалось, что я уже приближался к негласному званию долларового миллиардера. Причем, сколько бы я денег теперь не тратил, они возобновлялись снова, за счет моих производств. От них текла целая река денег. Виктория создала в фирме специальный аналитический отдел, по подбору для меня все новых и новых объектов для покупки. И само согласие на покупку того или иного объекта уже давал не я лично, а мой управляющий, который координировал свои действия непосредственно с Викторией. А чтобы Виктории это было тоже не в тягость, а имело какой-то стимул, с каждого купленного предприятия я давал ей один процент собственности. То есть девяносто девять процентов любого купленного завода были мои, а один процент принадлежал Виктории. Много это или мало, не мне решать. Но помимо ее зарплаты в шестьдесят миллионов в месяц, она теперь еще имела и некоторый пенсионный задел. Ведь любому известно, что никакая работа не вечна, в конце концов, в том числе, наступает и старость, а тут один процент со всех предприятий капает в карман, не это ли мечта каждого пенсионера в нашей, и какой угодно стране.
Кстати, Виктория очень близко сошлась с Соловьевым, и только то, что у Соловьева была жена и дети, а у Виктории, тоже - ребенок, стояло препятствием и преградой у них на пути, чтобы съехаться, и жить одной семьей. Матвей же, как все и предвидели, быстро переехал от Вали к новой своей пассии, потом еще к новой, а дальше его след где-то затерялся. Как-то он попытался вернуться к Виктории, но она сообщила, что давно живет с другим мужчиной, так что Матвею здесь, как говорят в некоторых кругах, ничего не обломилось. Впрочем, Виктория купила себе довольно роскошную двухуровневую квартиру за триста миллионов рублей, и переехала с детьми в нее, а ту, старую, оставила Матвею. Он ведь и так фактически считался ее собственником. То есть Матвей не совсем остался у разбитого корыта, а был жених на выданье, да еще и с Московской квартирой.
Мой сын Сергей рос довольно активным любознательным мальчиком. Люба собиралась переехать с ним жить в Великобританию. Единственное, что ее останавливало пока от данного поступка, это встречи со мной, потому что без меня у Сергея не будет отца, да и не известно было, как я отреагирую на ее отъезд. Ведь мне, как мужчине, постоянно необходима была рядом женщина, а уедет Люба, значит вместо нее, рано или поздно, окажется какая-нибудь другая особа. И не закончится ли после этого золотой дождь, льющийся вот уже несколько лет Любе беспрестанно прямо в раскрытые руки.
Моя дочка тоже росла хорошенькой девочкой. Лучшие врачи боролись с ее врожденным дефектом, и обещали хорошие перспективы в длительном периоде.
Милана, помимо строительства торговой сети, боролась со своим бесплодием, обивая пороги самых знаменитых медицинских центров, где ей в который раз обещали квалифицированную помощь самого высочайшего уровня, и космических результатов, а на деле, вместо подаренного ей женского счастья материнства, все оставалось безрезультатно, вытягивая лишь из Миланы очередную кругленькую сумму, и лишая даже иллюзорной надежды, заиметь когда бы то ни было собственного ребенка. После каждого очередного такого ее провала, я отправлял бойцов в эти псевдо-лекарские заведения, и те принуждали руководство этих заведений, теперь платить нашей фирме ежемесячно за их крышевание. И жалости к ним, как к людям, лишь прикрывающимися символом красного креста и красного полумесяца, никакой не возникало.
Ирочка, хорошая девочка, так и оставалась хорошей девочкой, и одновременно сиделкой у дочки. У меня все реже имелась возможность заходить к ней, и проводить какое-то время в кругу ее общения. Но однажды, после очередного с ней расслабляющего времяпрепровождения, я подарил ей новую квартиру. Она долго думала, как объяснить мужу появление столь дорогой собственности, пока не сообразила сказать, что это жилье, выданное временно, от работы, и если отработать без нареканий и замечаний десять лет, то жилье автоматически перейдет в ее собственность. А муж, ничего не видящий целыми днями, кроме своего компьютера, взял и поверил в эту счастливую сказку. Впрочем, подарить-то я собирался всего лишь машину за миллион, но Ира, как оказалось, не умела ездить, и не собиралась учиться вождению, из-за обычного женского страха всего и вся, и из-за отсутствия на учебу свободного времени. И так, слово за слово, типа: то не надо, это никак, вот это придется совсем не кстати, мы с ней и дошли до новой квартиры, и вместо одного миллиона рублей, за оказанное мне удовольствие, я выложил пятнадцать. Впрочем, если сравнивать, например, с Миланой, то в нее, и в ее задумки с магазинами, я вложил больше трех миллиардов рублей, и пока не поимел обратно ни одной копейки. Но судя по преобразившемуся облику Миланы, можно было с уверенностью сказать, что прибыль у нее от магазинов, все же имеется, не считая того, что она беспрестанно открывает все новые и новые торговые точки.
У меня же, с увеличением капитала, все сложнее складывалась жизнь с женщинами. Ездил я теперь на шикарном бронированном лимузине, с собственным водителем, в сопровождении целого отряда охраны, из трех бронированных джипов, и одного бронированного микроавтобуса. Во всех машинах всегда наготове, с оружием в руках, располагалась моя охрана, а в микроавтобусе, с откатывающимися с обеих сторон боковыми дверями, сидели еще и два снайпера, и один гранатометчик, с ручным противотанковым гранатометом. Моя же машина могла выстоять от прямого попадания выстрела гранатомета, не говоря уже о ручном стрелковом оружии. Вроде бы все круче некуда, но при этом совсем не учитывались мои личные потребности и право на частную жизнь. С какой девушкой тут пофлиртуешь, если со всех сторон клином идут автоматчики, отсекая от меня любые контакты. И даже если с кем-то удавалось заговорить, то не скажешь же охране, мол вы тут пока посидите, а я с подругой покувыркаюсь. Может кто-то так и мог, но у меня все же еще не выкорчеваны были понятия о культуре и приличном поведении, привитые школой, одним курсом института, и родителями. А с возникновением запретов, как известно, сразу появляются непреодолимые желания каким-то образом обойти эти самые запреты. И вот, как-то посовещавшись с Викторией, мы совместно нашли решение. И это решение крылось в запасном секретном выходе, который имелся в зале Совещаний. Я уже давно удовлетворил свое любопытство, и исследовал этот самый выход, куда он ведет. А вел он сначала в подземный частный тоннель, потом необходимо было пройти по подземному тоннелю какое-то небольшое расстояние, затем дверь в большую подземную парковку. Там находилось несколько десятков различных легковых автомобилей. У всех их очень плотная тонировка всех стекол, что ни с одной стороны, даже глядя в лобовое стекло, невозможно разглядеть ни пассажиров, ни водителя. И все они были не заперты, и у каждой в салоне на сиденье лежали ключи от этой машины. Заводи, и езжай. К каждому комплекту ключей каждой машины был прикреплен специальный брелок дистанционного управления выездными воротами. Проехав же через эти ворота, водитель сначала попадал в обыкновенную гражданскую подземную парковку, а уж оттуда был выезд на улицу, через автоматический шлагбаум с приставленным к нему охранником. Причем, если всем остальным автомобилям охранник поднимал
С уважением, Пётр