изумрудными четками-подарком матушки. - Мне показалось, что насколько они схожи внешностью, настолько же отличаются по свойствам характера…
- Мы ничего не знали о Лидии, пока лучший колесничий города, Валерий Галл, не объявил о сговоре с ней. Это было второе событие после победы Константина под Адрианополем, клянусь тебе всеми святыми, о священная! А для иных кумушек, пожалуй, что и первое! – смеясь, поведала Аглая.
Констанция понимающе улыбнулась.
- Но, дорогая, наместник Александрии, похоже, увлекается не только женщинами, - заметила она. - Мне показалось, что он продвигает этого юношу и уж слишком расположен к нему. Ей-богу, Лидии надо быть настороже.
- Аттал потерял единственного сына, и мы думаем, что он нашел ему замену в лице Валерия, - с задумчиво-печальным, понимающим выражением на лице проговорила сановница. – Ты, должно быть, слыхала, священная, о покушении на жизнь епископа Кордубского? Этот доблестный юноша спас его от руки наемного убийцы, жестоко расправившись с негодяем.
- Ах вот оно что! Конечно я слыхала об этой истории! Так значит префект сказал сущую правду, и юноша действительно заслужил свое высокое положение. И невесту себе нашел достойную, - одобрительно приговорила она.
- И при том - христианку! А значит, что и сам не преминет следом за возлюбленной стать на пусть истинный.
- Непременно, верю в это всем сердцем! – с искренней теплотой и надеждой отозвалась Констанция. - Божий промысел да не оставит этих благочестивых людей, аминь. Чего тебе? – с досадой обратилась она к появившейся в комнате рабыне – Агава была доверенной служанкой и имела право являться к царице в любое время. И не было случая, чтобы она этим правом злоупотребила и явилась не по делу.
- О священная! К тебе явился великий предсказатель и посланец богов, он говорит, что не уйдет, пока не передаст тебе волю Сараписа! – с благоговейным трепетом проговорила служанка.
- Что?! – удивленно воскликнули обе женщины.
- Не ругайся в благочестивом доме, Агава! – посчитала должным построжиться Констанция.
- О священная, верь ему! Он действительно посланец богов, он мне сегодня поведали прошлое и будущее, да и другим тоже! – быстро затараторила девушка, доверительно таращась.
Женщины недоуменно переглянулись.
- Что ж, пусть придет, - кивнула Констанция.
Аглая в молчаливом недоумении наблюдала за происходящим, не понимая, что за чудеса творятся здесь и откуда в этом доме было взяться языческому магу. Однако, как только гадатель явился пред очами высокочтимых матрон, ей все стало ясно: Саратий, томясь от скуки и безделья, как видно, вздумал позабавить себя и её этим спектаклем, а заодно поглазеть вблизи на сестру императора. Такое дерзкое самоуправство рассердило матрону. Разве своей добротой и любовью она не заслужила уважительного отношения к себе? Но, видя явную заинтересованность и оживленность подруги, она не стала разоблачать актера, не желая разочаровывать Констанцию.
- О да, это сам Лар, известный в Александрии предсказатель, - подтвердила она и затем строго обратилась к Саратию: - Как посмел ты явиться сюда, чародей?! Ты ведь знаешь, что в этом благочестивом доме не привечают гадателей! Лучше бы тебе оставить нас подобру-поздорову!
- Пред волей богов открыты все двери, никто не смеет противиться ей! – зловеще проскрежетал Саратий, сверкая страшным взором из-под косматых бровей. Внезапно он застыл в ужасе, уставившись на сестру императора, словно увидел вместо неё самого орка, а затем, сделав несколько пассов руками, как бы рассеивая некое марево, мешавшее ему читать в её душе, заговорил, угрожающе и таинственно: – Вижу все твои тайные помыслы, смертная! Они огненными знаками начертаны над твоей головой!
Констанция, побледневшая и онемевшая, так и обмерла, при мысли о том, как бы этот странный и страшный старик и в самом деле не вздумал перечислить все её грехи.
- Знай же, что боги даруют тебе счастье, о котором ты так долго молишь их… - поведал Саратий все тем же страшным голосом.
- Я?! – испуганно проговорила Констанция, вскинув руки к груди.
При виде искреннего трепета подруги, Аглая пожалела, что сразу не прогнала наглеца, позволив ему насмехаться над священной матроной, но теперь было поздно, она стала невольно соучастницей розыгрыша и, боясь только одного – как бы не расхохотаться, нахмурившись следила за происходящим, моля Бога, чтобы самозваный гадатель поскорее ушел и больше не показывался на глаза Констанции, а уж она после сама позаботится об этом - в саду был отличный тайный погреб, где, пожалуй, шутник и проведет все оставшееся время до отъезда сестры императора и её людей.
- Но прежде они хотят испытать: велико ли твое желание и достойна ли ты получить свою награду! Первое испытание – разгадай загадку!
- Что ж, я готова! Говори, чародей! - решительно произнесла матрона. При слове «загадка» она догадалась, что всё это всего лишь шутка, но не подала виду, продолжая подыгрывать занятному старикану.
А тот, все так же зловеще скрежеща, внезапно заговорил стихами:
- Услышь же загадку и ответь мне, о священная!
О девах трех прекрасноликих поведу в ней речь.
Угадать коль сумеешь имена трех сестер
Счастье боги даруют тебе!
Имя первой сестры отыщешь в пыли арены,
Иль в строке удачной поэта прочтешь,
Когда дева пальмой одарит его триумф,
А имя оставит в веках.
Констанция, обожавшая шутки и загадки, оставив ложе, принялась прохаживаться по комнате, внимая чуднОму старику и все внимательнее приглядываясь к нему. Выслушав загадку и несколько мгновений поразмыслив, она, радостно блеснув догадкой во взоре, с улыбкой отвечала:
- Знаю имя сей доблестной сестрицы,
Хоть загадка твоя, о пророк, и трудна
Разгадать её все же я сумела
Слава - имя первой сестры!
Услыхав правильный ответ, старик лишь ещё суровее взглянул на матрону и заговорил ещё глуше и таинственнее:
- Имя второй матерям не называй, ненавистной им,
Подскажет его звук трубы и звенящий металл,
В броне стальной бледная смерть её назовет,
Страх и огонь она сеет!
Констанция, почти не задумываясь, лишь радостно кивнула в ответ и отвечала:
- Эта дева и мне ненавистна, как всем матерям!
Знаю кто она и гоню её прочь от себя и детей!
Ярость, страх и огнь пусть сгинут прочь
Имя немилосердной сестры – война!
Старик нахмурился ещё больше.
- Третей имя прекрасно на всех наречиях,
Схоже оно с нежным лепетом волн
И с лаской пылкой ночи, что до звезд возносит
Тех, кто ей верен остался.
Констанция, еле сдерживаясь от смеха, отвечала ему строго в тон:
- Эта загадка всех остальных труднее будет!
Много имен у третьей сестры и не частая гостья она
в мире смертных. Ищут любовь повсюду несчастные люди, но
встречают лишь призрак её.
- Ты все верно угадала, о мудрейшая из жен! Боги даруют тебе счастье, как достойнейшей в мире матроне! – приговорил старик, поклонившись и стукнув посохом об пол.
- Благодарю тебя, о пророк! Теперь мой черед вопрошать! – заговорила Констанция, желая продолжения шутки. Вечер явно удался! - Скажи, не сам ли Флакк из преисподней явился мне сегодня в Александрии, чтоб предвещать будущее от имени языческих богов?
- Я пою о пирах и о прелестницах,
Острый чей ноготок страшен для юношей,
Будь я страстью объят или не мучим ей,
Я – поэт легкомысленный, – продекламировал Саратий своим собственным голосом, вновь почтительно поклонившись, и добавил снова старческим скрежетом:
- О священная, я много пожил и повидал всякое, но заверяю тебя, призраки прошлого не могут являться людям. И хотя достославного Горация я не застал в живых, зато знавал самого Диоклетиана!
- Так значит, ты знавал самого Диоклетиана?! – со смехом произнесла Констанция, срывая с чела актера реквизитную накидку с накладными бровями, обнаружив под неё густые черные кудри и лукавое лицо греческого юноши в накладной бороде, после чего разразилась веселым хохотом. – Какой чудный розыгрыш, дорогая! - произнесла она сквозь смех, обращаясь к Аглае. Потом вновь обратив взор на Саратия, который, слегка покраснев от этого разоблачения, тоже позволил себе смеяться от души, видя, что его шутка пришлась священной матроне по нраву. – Ты весьма образован и умен! – похвалила она актера.
- О священная, - заговорила Аглая, решив остаться в роли доброй благодетельницы. - Этот юноша – талантливый актер, попавший в беду. Его преследует богатый и могущественный поклонник, ухаживания которого он отверг. Я приютила несчастного, желая спасти его от злой и незаслуженной участи, но в Александрии ему не будет отныне спокойной жизни. А покинуть город ему затруднительно – для этого он должен получить выездной документ, подписанный начальником городской управы и командиром вигилов. Потому он вынужден прятаться здесь, в этом доме, в отрепьях старика, проживая не свою жизнь и губя свой талант в безвестности!
- Да что ты?! – с жалостью воскликнула Констанция. – Как жестоки и своекорыстны иные люди! Такому прекрасному и талантливому юноше необходимо, во что бы то ни стало, помочь избежать преследования злодеев. Мы должны спасти его! Присядь-ка вот сюда, - она уселась на ложе, призывая Саратия занять место рядом с собой. – Как твое имя? – она взяла его за руку, посмотрев на него так откровенно, что скромный актер смутился и второй раз за вечер покраснел.
- Мое имя Саратий, - проговорил в ответ юноша. - Не знаю кто дал мне это имя, мать или же чужие люди, выпеставшие меня. Ибо я всю жизнь прожил сиротой, не помня своих родителей.
- Я желаю, чтобы ты рассказал мне о себе все, дивный юноша, абсолютно все! - приказала Констанция, и добавила, обращаясь к подруге с ласковой улыбкой, - что ж, дорогая, ты ведь помнишь, что завтра с утра сопровождаешь меня на прогулке по городу.
- Конечно, о священная, я и все мои люди в твоем распоряжении, - поклонившись священной матроне, Аглая поспешила оставить её покои и, кусая губы и стирая слезы с ресниц, направилась к себе. Если бы не мысль о том, что станет с её лицом на утро, она, пожалуй, провела бы всю ночь в слезах, но положение радушной хозяйки обязывало не пренебрегать ни своей прекрасной внешностью, ни этикетом. Потому, помолившись, она спокойно уснула.
На утро, приняв от священной подруги богатый подарок и официальное приглашение к священному двору, она совсем раздумала переживать о потере возлюбленного, надеясь только, что Господь по достоинству оценит её жертву.
***
Ночь прошла без происшествий. Да и утро уже вот-вот грозилось превратиться в день, а Галл все не оставлял пост, закопавшись в свитки.
- Командир, к тебе человек от священной сестры императора, - доложился дежурный.
Валерий увидел перед собой какого-то старика в лохмотьях. Странный облик для представителя Констанции, но Галл слишком был утомлен, чтобы чему-то удивляться. Все эти дни и ночи он почти не спал.
- Мне бы документ на выезд выправить, сынок! – проскрежетал дед.
- Вообще-то людям священного двора не потребны документы на выезд. Но в любом случае тебе лучше обратиться в управу, - устало проговорил Галл, снова возвращаясь к своей кипе свитков на столе.
- А может сразу к светлейшему? – услыхал он знакомый голос.
Только тут, оторвав взгляд от очередного
