Как-то раз лежал крокодил на берегу реки и думал: "Что подарить сегодня в день рождения дорогой крокодилице?" И никак придумать не может. Вроде все у нее есть... Вздохнул, наблюдая лениво, как гигантский буйвол, тупо опустив рогатую голову, не уступает дорогу бегемотихе.
- Так джентльмены не поступают! - закричала та. - Осел упрямый!
Крокодил отвернулся, и вдруг видит, ученый идет, весь из себя серьезный - в очках и с фотоаппаратом. Подошел к крокодилу и так вежливо говорит:
- Чем могу помочь, уважаемый?
Растрогался крокодил от такого любезного обращения, чуть слезу не пустил, но сдержался и отвечает:
- Очень даже можешь помочь. Видишь ли, голоден я, думаю закусить тобой.
Задрожал ученый.
- Не надо меня есть, - говорит. - Я еще не все в жизни сделал, мне диссертацию писать надо. Да и невкусный я, тощий, сам видишь...
- Вижу, - печально согласился крокодил. - Но дело даже не в том - вкусный ты или нет. Главное - ты экзотический. И вот это может понравиться моей половине. С другой стороны... непредставительный ты какой-то, солидности в тебе нет, полноты...
- Я, крокодил, знаниями беру.
- Это да, - сказал крокодил задумчиво. - Кто чем. Кто знаниями, кто горлом, а кто за горло...
Глядит пресмыкающееся, - посерел ученый, с лица спал, и похоже, настроение у него совсем не радостное.
Пожалел его крокодил.
- Ладно, не дрожи, - говорит, - отпущу я тебя в знаменательный для меня день. Может, и правда, в науке на что сгодишься. Я, вообще, крокодил впечатлительный, не в меру чувствительный и легко ранимый. Да... Бывает, выпадет какая пичужка из гнезда - плачу; зайчик хромает - навзрыд рыдаю; съем рыбешку мелкую - слезы душат, сил нет; травинку где пригнет бегемот неуклюжий - у меня сердце пополам!
- Вы бы и по мне плакали?
- Если бы съел - еще как! Так бы горевал, так бы горевал...
Не удержался крокодил - заплакал.
И пока он заливался слезами, ученый быстро скрылся в ближайших зарослях.
Опять лежит крокодил, на солнышке греется, по сторонам поглядывает, снова думает. Да только ничего на ум не идет.
И тут к нему буйвол подбегает, дышит тяжело, спрашивает, не видел ли он охотника.
- Ученого видел, больше никого.
- Ну, ничего, доберусь я до него... В другой раз не уйдет.
- А что стряслось?
- Сначала с бегемотихой подрался...
- Из-за чего?
- Да не из-за чего. Дура она!
- Что ж, веский аргумент.
- А я, как подерусь, мне сразу есть хочется. Ну вот, стою спокойненько, травкой завтракаю. И здесь из зарослей охотник высовывается и кричит:
"Выбирай: или в зоопарк отправляешься, или твои рога у меня в прихожей висеть будут!"
Я и говорю:
"А у меня разве есть выбор?"
"Выбор всегда есть", - отвечает.
Тогда я ему говорю, что выбираю льва. Вот позову его сейчас, и он таких подзатыльников ему надает, что мало не покажется. А тот с гонором таким: "Плевал я на твоего льва!" - "Не советую, - говорю, - левушка этого не любит". А он опять ругаться.
Рассердился я, рога на него наставил, разбег начинаю. Вижу, затрясся он. "Что, - кричу, - трусишь? Это тебе не с бабой скакалкой драться. Сейчас я тебя научу вежливости!"
Загнал его на дерево. А он мне оттуда давай рожи корчить и насмехаться, кричит с сожалением: "Эх, мне бы автомат сюда!"
Увы, но летать я не умею, и вряд ли уже научусь. Никак мне до него не добраться. Но чем-чем, а крепкой шеей и силушкой не обделен. Разбежался я, стрелой полетел на дерево... но крепким оно оказалось. В глазах у меня заплясали - нет, не звезды, а куча маленьких злых охотников. Потом все померкло. А когда очнулся, охотника уже не было...
Ладно, заговорился я с тобой. Жарко здесь на солнце, в тенек пойду. Охотника увидишь, дай знать.
И он убежал.
И только опять крокодил о подарке стал думать, как видит, еще один ученый сквозь тростник ломится; тоже в очках и с прибором, который, как позже узнал, голоса животных записывал. "Сколько же их здесь развелось!" - удивленно раскрыл пасть крокодил. Но спросил на всякий случай:
- Ты ученый?
- Совершенно верно, - подтвердил тот.
И когда узнал крокодил, что ученый защитил докторскую, это вызвало у него даже некоторое уважение.
- Я бы и сам грудью встал на защиту "Докторской", - признался он. - Но и за "Останкинскую", за "Черкизовскую", да и за любую другую постоял бы! А уж за "Любительскую" с мелким жиром, даже не знаю, чтобы я сделал...
Ученый поморщился, но сказать ничего не посмел, только вздохнул тяжело.
- Ладно, - говорит крокодил, - мне твоя ученость без толку. Скажи-ка лучше - плясать умеешь?
И когда тот ответил, что нет, то ученый сильно упал в крокодильих глазах.
- Ну спел бы чего. Слышал я, люди поют хорошо.
- Не умею я, - отвечает.
- Выходит - не человек ты.
- Человек, но который не поет.
- Как я посмотрю, ни на что ты не пригоден: ни плясать не умеешь, ни песню веселую спеть. Какой же от тебя толк? Съесть тебя надо!
- Не надо, - огорчился ученый. - Я знаю человека, который замечательно поет. Давай, я тебя с ним познакомлю.
Очень хотелось порадовать крокодилу свою верную подругу песней лирической.
- Поползли, - согласился он.
А по пути, ученый его о всякой ерунде выспрашивал, хуже горькой редьки надоел.
- Ты, крокодил, знаешь - откуда жизнь взялась?
- Чья?
- Как чья? Ну, вообще, жизнь. Общая у всех.
- Про общую жизнь я ничего не знаю. Знаю, откуда я взялся. Мои мама с папой очень друг друга любили, и хотели, чтобы у них я появился. Вот так я и взялся. И приятель мой, крокодил Гена, появился точно так же. Только вот в город он подался, к людям. Говорят, в нехорошую компанию попал, черт-те знает с кем связался, бизнесом занялся... А старики его ждут, извелись совсем. Хорошие они у него.
И только он собрался рассказать ученому, откуда взялась жизнь у другого его приятеля, крокодила Альберта, томящегося в настоящее время в зоологическом саду, как провалился в яму. Еще успел прокричать, когда падал: "Ну, совершенно за дорогами не следят!" А потом больно ударился, и пока в себя приходил и затем из ямы выползал, ученого и след простыл.
Заплакал от досады крокодил горькими слезами, да делать нечего. "Ладно, - думает, - встретимся еще". Вытер слезы, пополз быстро к речке, бултыхнулся в нее и поплыл - искать подарок подруге.
А в это время, вышеупомянутый крокодил Альберт, совсем даже не томился в местном зоосаде, а удобно откинувшись в кресле, услужливо ему подсунутым, пытался раскурить трубку.
- У кого спички есть? Мои отсырели, - сказал он с досадой, выбрасывая коробок.
Длинноухий заяц подобострастно чиркнул спичкой. Крокодил выпустил из пасти клуб дыма.
- Спасибо, кривой. Иди... пока.
- Косой, - попытался поправить его ушастый.
- Мне без разницы, - равнодушно произнес Альберт, и стряхнул пепел. - Вот пристрастился... Никак не брошу.
Тут вдруг объявились представители Минздрава, а с ними несколько борцов за сохранение окружающей среды, экологов штук пять; стали руками махать, ногами топать, кричать дружно, что курение крайне опасно для здоровья.
- Ну и что? - спросил барсук, который сам любил попыхтеть трубочкой.
- А то! - заголосили опять представители.
- Курение крайне опасно для тех, кто мешает крокодилу курить, - сказал Альберт медленно, но выразительно. И повторил: - Крайне опасно!
В третий раз ему повторять не пришлось. И он весело посмеивался вместе с барсуком, в то время как работники Минздрава и другие представители различных организаций, поспешно покидали территорию зоосада.
И пока наш первый знакомый бороздил речку в поисках подарка для своей благоверной, а Альберт с барсуком отравляли округу своим вонючим табаком, два других приятеля-крокодила неторопливо плыли по той же самой речке в поисках пищи и приключений.
- Это что там? - лениво спросил один, поглядывая на правый от себя берег.
- Лагерь, - так же лениво ответил другой. - Экспедиция.
- А-а... Суетятся людишки... Белые... А они ничего. Особенно, вон тот, толстенький, и вон та, толстенькая... Вкусные, наверное...
- Наверное. Я только черных ел.
- Говорят, у белых мясо нежнее.
- Говорят.
- Хотелось бы попробовать.
- Каким образом?
- Надо в воду заманить. При такой жаре нетрудно. Сами пойдут.
- А если не пойдут?
- Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
- Лично я никуда не пойду. Тут подожду Магомета.
- Надо что-то придумать. Может, спрятаться на берегу.
- Заметят. Мы же не кильки.
- Верно.
- Здесь подождем.
- Подождем.
- А пока я тебе историю, недавно со мной произошедшую, расскажу.
Валялся я как-то на песочке, солнышку радовался, ветерку теплому, погоде погожей, и не заметил, как вдруг человек подошел и спрашивает меня, - отчего я плачу, и что за горе со мной случилось? Отвечаю, что это от радости мои глаза промокли.
"Да? - изумляется человек. - Это от какой же?"
"Потому что тебя встретил".
Тот смущается.
"Неужели я так тебе понравился? На твой взгляд - я красивый?"
"Нет, на мой взгляд ты очень вкусный. И пора бы знать, что мы плачем для того, чтобы удалить избыток соли. Ты что, книжек не читаешь?"
"Да некогда мне. Я ведь все зверя выслеживаю, да стреляю. Какие уж тут книги!"
Надоело мне с ним канителиться.
"Я тебя вместе с ружьем съем, - говорю я ему. - У меня желудок луженый".
"Так я тебя прежде застрелю", - возражает тот.
"Твоя пуля меня не возьмет. Вот если из пушки пальнуть..."
"Нет у меня пушки", - говорит с сожалением.
А я ему без сожаления:
"Это хорошо".
"За что же ты меня съесть хочешь?" - спрашивает.
"А разве только что ты не хотел меня застрелить? Меню свое разнообразить, кожу выгодно продать, а полученные деньги зашить в мешочек, или в оборот пустить? А потом за следующего бедолагу приняться?.. В меня не стрелять надо, а подкармливать лучшими сортами рыбы. При случае, можно и антилопу подать. Из прочего, же я предпочитаю домашний скот: овечек, барашка какого, поросят - лучше трех, так сытнее, козла можно..."
"Погоди, погоди..."
"А я и не тороплюсь, мы живем долго. Я вот собираюсь до ста двадцати - не меньше".
"Я тоже хочу долго жить".
"Вряд ли у тебя получится. Голодный я сегодня..."
"Я слышал, что некоторые крокодилы могут долго не есть".
"Зачем же мне на диету садиться, когда ты здесь рядом. Нужды нет. Черепахи еще дольше без пищи обходятся. Я так не могу. Да и зачем? Язву нажить?.. Черепах же я люблю, особенно суп из них. Всегда ем с удовольствием, потому что питательно и вкусно.
Эй! Эй! Не вздумай бежать. Не заставляй меня гоняться за тобой и потеть без меры. И так жарко, спасу нет. И предупреждаю, бегаю я не хуже собаки сэра Баскервиля. А она бегала быстро. Так что - без иллюзий! Думаешь, что это ты за мной охотился? Ошибаешься. Это я тебя выслеживал, плыл за тобой по пятам, выставлял свои перископы и