Пожар Латинского проспекта. 7 глава

это.

Пришло время жить, дышать полной грудью, идти на все четыре стороны — идти в море. И что держала теперь какая-то бумажка стоимостью каких-то пару тысяч (копейки!) — сущая ерунда! Добуду, сделаю — я же теперь вольная птица, и вольный же каменщик — всё в моих руках! А жить, дыша полной — до головокружения — грудью я уже начал.

Любви спасибо!

* * *

Вторничное занятие опять сулило мне одиночество: Люба не могла прийти — родительское в школе собрание («…А оно только начнётся в семь, так что, Лёшечка, иди один»). Жаль — не будет ни её счастливого пришествия (в середине, как водится, разминки), ни проводов. Ладно — с ней в сердце пойду («…Ты что — иди, даже не думай!»). Надо гнуть стопы и тянуть мысок, приседать и выпрямляться, шагать размашисто вперёд и отступать назад — надо тянуться за своей партнёршей. Замечательной. Лучшей. Единственной.

Да неужели же я не смогу, при Гаврилином-то трудолюбии, старании, терпении и сноровке, научиться танцевать не хуже, хотя бы, того пижона с бородкой — «эспаньолкой»? Ведь ты, Гаврила, Ушакова одолел! Давай так же — по камешку, по фрагментику, — создай себя в танце: ведь не тяжелее же того будет!

Как говорил заклятый мой ушаковский сотоварищ — неглупый, при всём, Олежка: «Зато, когда ты отсюда уйдёшь, тебе ни-че-го уже страшно не будет».

А было ча-ча- ча. Совсем теперь мне не страшное, почти уже и любимое. И светловолосая красавица — Оксана, и улыбчивая смуглянка через плечи своих партнёров тихонько справлялись во время пауз: «А где же ваша партнёрша?»

Но долго солировать мне не пришлось.

В студии с самого начала появилась девица с носом горбинкой — сдавалось, ломаным, с невыразительным пучком русых волос, похоже, тысячу раз обесцвеченных, и неясным, мутноватым взором карих глаз, словно плавающим в каком-то опьянении. Татьяна сразу взяла новенькую в обучение, показывая основные шаги в сторонке от основной группы. Наконец, когда уже мы проходили под музыку основные танго шаги, а за ними файф-стэп, Татьяна призывно поймала, перехватила мой взгляд.

По доброте душевной, поспешил я и её выручить, и новенькую одну не бросить — стесняется, верно, человек. Даже помогать, как старший товарищ. Начал:

— Да вы не волнуйтесь! Вот теперь вы шагаете с левой назад, а я иду на вас.

— Я занималась бальными танцами вообще-то, — с изрядной хрипотцой в голосе поведала девица, — сейчас кое-что забыла, вспомнить только надо.

До половины занятия я добросовестно ей в этом помогал, а после откровенно стал «рожу воротить». Погорячился я, конечно, со стеснением её: жеманство красавицы к тому моменту стало уже полностью базарным.

— Ой! Ты мне на ногу наступил! — оглашала чуть не всю студию писком она. — Ай! Ты ж держи меня!
               
 Да, у Любаши пред ней было стоическое терпение!

Ощутимо — в студии появилось что-то чужое и чуждое, из мира, что находился сейчас за стеклом. Инородное, от чего так старательно и негласно оберегали все мы этот наш космос.

К счастью, занятие всё-таки кончилось.

— Ну как вам новая партнёрша? — с улыбкой спрашивала меня на лестничной площадке Оксана.

— Да ну! — отмахнулся я, добавив тише: — Какая-то торговка семечками! Чего ей тут надо?

— Зато, — опять улыбнулась она, — будет теперь с чем сравнить.

— А я никогда не сомневался, — поспешил заверить я, — моя партнёрша — лучшая на свете! Для меня, конечно… До свидания, Оксана, удачи вам!

Как сказал бы Миша с Ушакова: «Отстрелялся — зачёт!»

А на улице уже стояла в дорогой — по-моему — шубе сегодняшняя моя случайная партнёрша и, жадно куря (насилу, верно, дождалась), говорила кому-то в трубку:

— Да!.. Нормально всё! Да — и партнёр тут есть… Дома, приеду — расскажу!

Кому это, интересно, она расскажет? Бандиту какому-нибудь низкопошивному, с которым сейчас живёт?.. «Партнёр тут есть»! Не про вас — уж прощевайте!..

* * *

На протяжении всего танцпола,
Гаврилу теребила мысль одна:
Ещё разок пропустит Любонька арт-школу —
С партнёршей новоявленной шагнёт он из окна.

* * *

В среду, дождавшись, пока все разбегутся из двухкомнатной нашей квартиры по работам и школам (и в том, под ногами не путающимся, была моя им помощь), выбрался я из постели. Времени — до 18.00 четверга — было целый вагон, а дел, как сказал бы Булгаковский Коровьев: «Самая малость». То есть, буквально никаких, кроме как картошку к ужину пожарить, да себя, неприкаянного, занять.

Я пошёл в церковь. По островкам свежевыпавшего и вовсю уже тающего снега, минуя, по возможности, непролазь грязных проплешин. Надо было разбодяжить эту унылую серость светлыми красками радости, нужно было разогнать беспрестанно наползающие на солнце снеговые облака, нагнав внутрь себя бодрости духа.

Надо было пролить хоть толику тепла — а может, и счастья! — ей на душу. В это неуютное, неприкаянное утро. Посему я набирал по ходу на телефоне: «В самом воздухе вечера, казалось, витала светлая грусть — танцпол без тебя скучал. Все тебя хватились».

Прости, Господи, грешного!

Теперь надо было подгадать под перемену — отправить. Душе страждущей.

Вообще-то, друг мой европейский — и брат славянский! — Томек, говорил: «Тебе у церкув ходить теперь не надо!» — «Почему?» — «Так ты ж на коленках тут столько отползал!..» Я тогда хохотал от души — прав был поляк! В наколенниках своих фирменных, «палубу» ушаковскую камнем мостил — всё ведь на четвереньках. Год с лишком отстоял! Вспоминая, правда, при этом не «Отче наш», а Альвидаса мать — к слову…

Телефон вякнул о прибывшем sms:

«Спасибо» — мысленно сказала,
Улыбку скрыв от сотни глаз.
«Спасибо» — тихо прошептала —
Придёт, придёт наш звёзЗный час!»

Счастье безудержной волной хлынуло внутрь, затопив всего меня без остатка. Она ответила мне — стихами! В порыве души (и урока, судя по тексту, по ходу) она спешила, не ту буковку тиснула даже впопыхах!

Впрочем, телефон тут же затревожился ещё одним принятым sms: «В слове: «звёзЗный» читать: «звёздный»!»

«Растележила»! А то я бы не понял! Любашечка, ну не на подиуме же — свои люди!

Надо было выручать партнёршу. Дабы не перечеркнуть пустячной этой ошибкой-опиской барышне счастья «звёзЗного» хотя бы миг.

«Гаврила всё прочёл, как нужно!
Гаврила — вумный человек!
Описке милой непотужно
Счастливой sms испортить ввек!

(К слову: «милой» ставить вопрос: «какой», а не «чьей»).»

Отключив мобильный телефон, я вошёл в церковную ограду Храма, в котором крестился — одиннадцать всего-то лет назад.

* * *

— …Плечи ровные! И во время разворотов в файф-стэпе верхняя часть туловища должна сохранять всё ту же замкнутую рамку плеч и рук. Вот, как будто, верхнюю половину тела заковали в гипс.

Мы жучили танго. Любимое моё — в программе стандарта!
               
— Когда подставились в файф-стэпе — взгляд у обоих через рамку рук — как пулемётный прицел, помним, да? А стопы в этот момент — по одной линии. Так, что если приставить вплотную друг к другу, получилась бы шестая «стэповая» позиция.

О, эти пять шагов в диагональ! Шагал бы их без конца и шагал — с партнёршей, конечно, только своей!

Своей, и только своей!

— Та-ак, дошли, подставились, и вот в этот только момент взглянули друг другу в глаза!
Теперь резко — чик! — передёрнули голову взглядом на ту же стену, и опять — краткий только миг! — взгляд глаза в глаза.

Вот! Вот из-за этих мгновений я и готов шагать, как заведённый!

— Колени, когда подставляем бедро, полусогнуты внутрь — вот, как будто, держите ими мячик… И когда бедро подставили — партнёры! — вот тут вы должны сообщить движением рук — вот этим, почти незаметным со стороны, некий импульс партнёрше!
Дёрнуть её — и тотчас на место возвратить. Вы передаёте ей свою энергию, вашу внутреннюю экспрессию!

Дёрнуть — и на место возвратить. Как это: «Увести чужую жену несложно, сложно вернуть её обратно».

— Вот эта вот, видишь, — шепнул я в паузе, только что экспрессию свою сообщив, Любе. — Какая-то торговка семечками, скажи!

— Ну, — чуть склонила голову набок Любаша. — Мамы разные нужны!

И, исподволь оценивающе оглядев сквозь зеркальное отражение вторничную мою партнёршу, заметила с некоторой, как показалось, долей зависти:

— Но туфли у неё бальные.

Вот эти вот, что ли, чуть не детские, блестящие босоножки, только что на каблуке?!

— Хорошо! Теперь смотрим следующие пять шагов!.. Давайте встанем партнёры на партнёрш!.. Вставайте тут рядом со мной, не стесняйтесь!

И он увёл зардевшуюся Любу по правую свою руку…

Мы дотанцевали программу занятия до конца — пока круглые часы, идущие своей минутной стрелкой в обратную сторону, не показали пяти минут восьмого(значит, было без пяти семь).

— Подожди минуточку, — упредила Люба мой широкий распах двери пред ней. — Татьяна, а что, вы говорите, надо для регистрации и участия в турнире?

— Ксерокопия первой страницы паспорта, квитанция об уплате пошлины на все сборы турнира — там что-то около ста тридцати семи рублей с человека. Ну и — если захотите — после турнира возвращаемся сюда, на вечеринку, это по четыреста рублей с человека: на шампанское и торты.

— Всем пока! — Это вторничная партнёрша, по-свойски весело махнув рукой и Татьяне, и Любе — как будто была с ней сто лет знакома! — на ходу ущипнула мой далеко не могучий торс в распахе куртки.

Шуруй себе мимо!

А Люба лишь улыбнулась ей вслед радушно.

* * *

— Вот видишь — ты уже и один ходишь, а раньше говорил: «Без тебя — никуда!» — улыбалась она.

Ленинский проспект горел всеми цветами неоново-электрического спектра.

— Я так понимаю, что на турнир ты всё-таки пойдёшь?

— Мы, — задорно поправила Люба, — пойдём! А как ты хотел: назвался груздем — полезай в кузов!

— Да я ж не против!.. Единственное, что — партнёр тебе никудышный попался.

— Но-ормальный! Ты посмотри, как день ото дня у тебя всё лучше получается! Думаешь, я не вижу, как ты стараешься! А до турнира ещё почти месяц!..

— Ну, вообще-то, да! — воспрянул было духом я. — Если в жизни сейчас, как су-урьёзные люди говорят, не потеряюсь, то уж в ногах, наверное, не запутаюсь.

— Но ведь, кажется, — очень осторожно начала Люба, — в твоей жизни сейчас всё нормально… Татьяна говорила, что вы собираетесь на будущий год в церкви венчаться… Что хотите ребёнка ещё одного — девочку.

— Ну да, всё, вроде, так, да только теперь я… Тебя…

— Не надо, Алексей! — Умоляюще сдвинув брови, она упреждающе подняла ладонь в чёрной перчатке. Точно, как учил Артём, должна обозначать партнёру партнёрша опасность столкновения сзади. — Я всё знаю!

«Хорошо, — «сдулся» я про себя вслед за Мишей Ушаковским, — что мы оба об этом знаем!»

Мы прошли немного молча.

— Да ладно… Скорей бы в море уйти — море всё спишет!

— Будешь там, где-нибудь в Рио-де-Жанейро, в белых штанах на дискотеке класс показывать, — с грустинкой, как показалось, улыбнулась она.

— Да куда там! — Я не хотел, чтобы она печалилась хоть чуть: не для того к ней был  приставлен! — С кем? Без партнёрши-то своей — первой!

— Ты у меня тоже — первый партнёр…

Вот так да!

— Как, а когда ты в школе танцевала?

— Но это было давно так! Там был Дима — лучший Сергея друг. Как оказалось потом, он был тайно очень в меня влюблён.

— А чего же не признался?

— Не хотел дорогу Серёге переходить — дружба! Не смог через