должностных обязанностей, а чтобы только взбодрился на свежем воздухе. Ну а то, что он в порыве эмоциональной импульсивности не так корректно и неоднозначно для понимания выразился, то надо понимать, что не всё что сказано твоим руководителем, нужно принимать буквально. А нужно отстояться в стороне и как следует подумать над сказанным руководством, и при каких обстоятельствах всё это прозвучало, и лишь тогда делать выводы. А без должного понимания своего руководства и стоящих перед ним задач, будет сложно работать в одном коллективе. В общем, Макарий начал за здравие, а закончил на угрозах.
И хорошо, что Макария и значит Гая, ждали неотложные дела в приёмной, а иначе бы Гай сморозил очередную глупость, указывающую на его непонимание своего руководства. Гай хотел с ёрничать и как в одном из фильмов задаться глубоким вопросом. – А как тебя ещё понять-то, если ты меня в самые дальние дали посылаешь? – Но Макарий своей отправкой Гая в приёмное отделение: «Давай шустро в приёмную, тебя там ждёт сюрприз!», – предупредил все эти действия. И не успел по-особому, по нервному заинтригованный Гай: «Вот оно, начинается», – навести у Макария справки по поводу этого сюрприза, к которому он не только не готов, но и не желает его, как тот, перетасовывая в руках карты, скрывается по направлению ординаторской, где он намерен качественно переломить для себя сложившуюся тенденцию к постоянным проигрышам.
Да и, вообще, как он может его, ещё не обстрелянного практикой новичка, один на один ставить перед лицом этой самой практики, где даже самые лёгкие и с известными ему болезнями больные, представляют для него неиспытанное испытание. Из которого он точно не знает, кто выйдет безболезненно для себя. Но возмущайся не возмущайся, и даже негодуй на Макария, всё бесполезно и Гаю так или иначе, а всё равно придётся идти.
И Гай, проводив спину Макария до дверей ординаторской, переводит свой взгляд в сторону приёмной, задерживает свой взгляд на открытом дверью проёме, ведущим внутрь приёмного отделения, в котором его может ждать всё что угодно, даже если бы он мнительно не ожидал для себя сегодня особенных встреч, и тяжко выдохнув, неспешно направил свой ход туда. Что ему думалось и размышлялось на пути к приёмному отделению, он и сам, наверное, не скажет, – от повышенных ожиданий и переживаний у него в голове стоял один сумбур, – и единственное, что чётко в нём запечатлелось, так это то чувство, с которым он преодолел последний рубеж, разделявший его и ожидавший его в приёмной сюрприз. В этот момент в Гае всё обмерло и заодно замерло в ожидании самого страшного, и этот последний шаг он сделал уже задереневшими ногами.
И вот этот последний шаг сделан и Гай, зайдя в приёмную, сразу начинает поиск того сюрприза, который по словам Макария, его здесь должен ждать. Но он к своему непониманию Макария, ничего такого неожиданного не видит, и здесь всё как обычно, и все кто должен быть, находятся на своих местах. Вон за столом сидит дежурная медсестра и возится с журналами, неподалёку от неё, на кушетке, сидит в ожидании её решений Вера, а дальше …– Вот чёрт, Вера? – Гай, как будто очнувшись от сна, от осознания увиденного вдруг звучно выдохнул, округлил глаза и уставился на уже на него смотрящую, и после этой его реакции, заулыбавшуюся Веру. При этом Гай не сразу и понимает, почему он так поначалу заторможено отреагировал на появление Веры. Как будто её здесь присутствие уже было предопределенно его сознанием.
Впрочем, у Гая сейчас нет времени на поиск ответов на эти вопросы, а нужно собраться со своей растерянностью и хотя бы не выглядеть болваном в глазах такой бледной Веры. Да и к тому же медсестра на удивление оказалась любопытной и во все глаза на него теперь смотрит и ждёт продолжения проявления этих его затруднений. Ну а Вера не удержалась и обратилась к Гаю с вопросом. – И что вас так удивило, что вы так на меня реагируете? – спрашивает Вера и так внимательно на него смотрит, что у Гая от волнения слова начинают, затекая слюнями, застревать во рту. А тут ещё эта любопытная медсестра, своим упорным вниманием к нему, прямо-таки напрашивается на самые под рукой у Гая находящиеся и такие далёкие для адресантов слова, выражающие всю степень нетерпения видеть такое явное вмешательство в не касающиеся их дела.
– Рот для начала закрой, любопытная Варвара («А ведь её и в правду зовут Варвара, бывают же совпадения», – удивился такому совпадению Гай), а то в него лишнее втянешь и от всех этих знаний располнеешь чрез меры. Так что, как следует, подумай, прежде чем раздуваться от самомнения. Ведь ты, как я понимаю, ещё не готова идти на такие жертвы ради других. – Вот с этого зубоскальства начал бы Гай, если бы не был научен недавним, произошедшим в коридоре, опытом – не следует так спешно делать и озвучивать свои выводы. Ну а что касается Веры, с её вопросом, то Гай умело обходит его, задав ей свой контр вопрос. – Обо мне давайте поговорим потом, если вам ещё об этом поговорить захочется, а сейчас всех нас (это был явный отсыл к любопытной Варваре) интересуете только вы. Что вас привело сюда? Что с вами случилось?
– Столько сразу вопросов. Дайте подумать. – С лёгкой долей иронии проговорила Вера, чей бледный вид мало соответствовал её задорному настроению. Что также заметила и Варвара, для которой делать из всего скорые выводы была профессиональная привычка. Что при исполнении ею своих служебных обязанностей приветствуется и временами незаменимое качество, но только не нужно так демонстративно, через лёгкую усмешку, делать такие выводы насчёт того, что не относится к её должностным обязанностям.
Вера между тем и не думает думать, а сразу даёт ответы. – Привело меня сюда уж точно не моё желание. Хотя встретив вас, я теперь думаю, что тут без вмешательства судьбы не обошлось. Ну а если надо конкретики, то вот. – Здесь Вера выставляет вперёд свою правую ногу, затем наклонившись к ней, подтягивает вверх брючину джинсов и с лодыжки её ноги на Гая смотрит россыпь вкраплений алмазов. А если не так художественно, то вкрапления из простого стекла. Ну а Гай, мгновенно сопоставив те события в баре с брошенным взъерошенным типом бокалом и увиденным, в момент закипел и захотел поговорить на кулаках с этим негодяем.
– Стоило только надеть юбку и сразу такая неприятность. – Как бы оправдываясь, заговорила Вера. – Я попробовала сама вытащить осколки, но только часть сумела вынуть. Только те, которые глубоко не вошли. А с этими прям беда. Да такая жгучая, что уже ждать до утра не было никакой мочи. – С жалостливой улыбкой проговорила Вера.
– Я всё понял. – Сказал Гай и тут же мотивируще на действия посмотрел на Варвару, которая насчёт того, чтобы быстро соображать и должно реагировать на предъявляемые к ней требования, конечно, молодец. И она больше не сидит и не ловит каждое слово из этого их интересного для неё разговора и бросается готовить всё, что необходимо для того, чтобы Гай, вооружившись всеми средствами оказания помощи пострадавшей, подошёл и оказал ей эту помощь.
Ну а так как этот случай, как это сразу же определил по Вере Гай, не простой, и требует от него особого внимания и концентрации сил, то он, склонившись перед ней на колени и, с особой осторожностью взяв её за лодыжку ноги, принялся изучать этот проблемный участок. Вере же от волнения не молчится и она, стараясь себя подбадривать, пытается шутить.
– Доктор, скажите мне только честно, я ходить смогу? – Гая же ещё практически никто на полном серьёзе не называл доктором, и он уже от одного этого мог головой закружиться, а тут на него ещё возлагают столько надежд и не просто обычный человек, а такой человек, оказать кому помощь, можно было только мечтать, и тут без лёгкого, со звёздочками перед глазами, умопомрачительного головокружения не обошлось. И Гай даже оказался в полуслове оттого, чтобы предложить Вере своё плечо и даже руки, если у неё возникнет желание в своём передвижении отдохнуть ногами.
И хотя Гай удержался от всех этих назревших в его голове предложений, он всё же не удержался от того, чтобы как обычно не ляпнуть двусмысленную глупость. – Надеюсь. – Сказал, не подумавши Гай, и сразу, как только Верина лодыжка ноги вздрогнула, кроме того, что догадался, что Вера побаивается и старается храбриться, также понял, что не то сказал. Ведь от него ждут не его надежд, которое подразумевает это озвученное им слово, а он должен во всём высказывать уверенность и убедительность своих действий, и тем самым уже вселять уверенность в своих пациентов. И хорошо, что Гай быстро сообразил об этом и себя поправил. – Надеюсь(!), что вы в меня верите. А что насчёт, ходить, то нет причин для беспокойства. – А тут как раз Варвара уже всё что нужно для того чтобы провести эту мини операцию приготовила.
И Гай, ответно посмотрев в трепетно на него смотрящие глаза Веры, отчего его переполнило к небесам воспаряющее чувство, берётся за своё дело, которому его обучали на стольких курсах медицинских институтов, а вот как, то это сейчас и выяснится. Ну а дальше для Гая всё как в тумане, и о чём он, даже при внимательном, ещё при памяти рассмотрении, в точности всё как было и не вспомнит. И можно только гадать, чем для него этот временной отрезок стал (и понятно, что он и не смог отследить, сколько времени он занимался лодыжкой Веры, вынимая из неё осколки), минутами славы или же профнепригодности. Но ему на тот момент это всё было совсем неважно, когда Вера с такой благодарностью смотрит на его руки, перевязывающие бинтом лодыжку (Варвара была строгим взглядом Гая отстранена в сторону от этих своих обязанностей).
Ну а когда наступил тот самый кульминационный момент, когда уже сам Гай был готов лицом к лицу встретить благодарный взгляд Веры, которая за всё время его операции по извлечению осколков стекла из ноги, ни разу в жалости к себе от боли не вскрикнула (тогда бы Гай не знал, чтобы он тому гаду при встрече сделал – а это самая страшная угроза из существующих угроз), как к полной для него и он надеется, что и для Веры неожиданности, в приёмном отделении, как уже можно было догадаться, травмпункта, собственной персоной появляется Макарий. И при этом с таким довольным видом, как будто не его подчинённый оправдал возложенные на него Макарием надежды, а он буквально только что, наконец-то, через колено сломил сопротивление судьбы и всех в ординаторской оставил в дураках. И как можно догадаться, то не с помощью карт.
Макарий же, за чьей спиной держится один из верных ему санитаров (в клинике подчас случаются такие эпизодического характера ситуации, что не всегда хватает личного мужества, чтобы противостоять ударам судьбы, которые, как правило, обрушиваются на врача по вине его неуживчивого характера – в основном врач не может мирно ужиться с самим собой, что и влечёт всё остальное), с ходу ошеломляет Гая своим нестерпимым для Гая заявлением. Которое Гай в деталях не разобрал, но если общих словах, то оно сводилось к тому, что Макарий не сомневался в нём, хоть всё держал под контролем и заранее убедился, что случай не сложный и он справится. И, конечно, Гай ни единому слову Макария не поверил, ну а то, что для этого
