Живём, как можем. Роман. Глава 2. Виктория

распрямить онемевшие телеса и немного забыться в дремотной нирване. Да где там!
- Вставай! – прошипела змея. – Пойдём умываться.
«Ну и иди! Кто тебя держит?» - разозлилась Вика. – «Вишь ты, чистюля! Гигиену блюдёт! Топай, чего привязалась? Здесь не пионерлагерь. Послать, что ли, куда подальше?» Она с усилием поднялась, послушно добыла из сумки полотенце, шампунь, зубную щётку с пастой, взглянула в ледяные глаза вожатой, послушно показывая, что готова, и вышла вслед за ней, волоча обессилевшие лапы. «Оно, конечно, неплохо постоять, помлеть под тёплым душем, согреть и тело, и душу, можно даже пожертвовать малой толикой сна. Но куда же она?»
Вышли из дома, потом – на улицу. «Плакал мой тёплый душ!» - с огорчением поняла Виктория. Дружным тандемом выбрели за короткую околицу, продрались по тропинке сквозь кусты и вышли к стремительно убегающему ручью, шумящему прозрачной водой по оболваненным гладким камням, с берегом, заваленным глыбами так, что подступить к ручью негде. Кое-как протиснувшись между громадными глыбинами по пояс, подошли по гальке к воде, такой прозрачной, что будто её и нет. Только шум катящейся воды и плеск о торчащие валуны.
- Наше место, - пояснила Софья бишь Иннокентьевна. – Ниже – мужики, а выше берут воду для питья и готовки. Не перепутай.
«За малую держит, тётя». Очень захотелось поскорее погрузить в воду засвербевшие грязные ладони, омыть запылённое, стянутое засохшим потом, лицо. Чистая вода манила, обещая живительную чистоту и прохладу. Долго не раздумывая, прихватила двумя ладонями пригоршню и сразу же разжала пальцы. Лёд! Как же здесь мыться? Враз покроешься пупырями! А тётка-закалка сняла джинсовку, под которой ничего не было, кроме бюстгальтера, облегавшего небольшую грудь, никак не больше второго размера, опустилась на корточки и, не обращая внимания на девицу, принялась густо плескать на плечи, на руки, на лицо, на спину, да так долго, что аж вся покраснела, растираясь ладонями.
- Ты чего? – понудила Вику. – Не дрейфь! Лучше всяких кремов. Помочь?
- Нет, нет, - испугалась городская неженка чужой материнской услуги. – Я сама, - но сначала напилась из ладошки. Вкуснота… лучше всякой газировки. Осторожно, стараясь не задохнуться, обмыла лицо и враз повеселела, ожила, избавилась от злости. И впрямь, вода-то – живительная. Тогда тоже решительно разделась до пояса и тоже хорошенько протёрла, не жалея воды, руки до плеч, съёжившиеся плечи и тело, а ниже охладиться не решилась, хватит на первый раз.
- По пятницам в посёлке общественная женская баня, - обрадовала Софья.
Вика никогда не была в такой и не представляла себе, как это мыться-тереться на виду у многих, мысленно оценивающих, конечно, твои прелести-недостатки. Ладно, решила, переживём-пережуём и это. Когда слегка обмытые и изрядно освежённые плотно улеглись, согреваясь, уже не на, а в спальники, Софья вдруг поинтересовалась, ни с того, ни с сего влезая в душу:
- Ты зачем сюда, в такую даль, прикатила? И вообще, кто ты?
Вика съёжилась в спальнике, стараясь занять поменьше места.
- Никто, - глухо и ожесточённо определила свой жизненный статус. – Хотела стать экономистом, продолжить родительскую стезю – не осилила. В результате стала фитнес-тренером, дешёвкой. – Передохнула с надрывом. – Всё ещё ищу себя, хотя давно уже не девочка.
- Не густо, - согласилась учёная дама. – Думаешь, здесь найдёшься?
Запутавшаяся недевочка повернулась к пологу лицом.
- Не знаю… - и столько было в голосе тоски и неуверенности, что самой себя стало жалко. – Родион сманил сладкими посулами, - по-женски переложила вину на парня.
Из-за полога, словно из мистического срытняка, послышалось разочаровывающее и непонятное:
- Если и найдёшься, то потеряешься, - и пояснение: - Тут такая аура, что обволакивает напрочь и навсегда – не вырвешься. Куда бы потом ни сбежала, всё назад тянет, в горы и к морю, в тайгу и к бродяжничанию по ней, к кострам и палаткам, к разговорам у огня и во тьме. Здешние, уже прикипевшие, годами копят деньгу, чтобы смотаться на престижный европейский юг, а там, не выдержав в духоте и смраде, в толкучке и оре даже месяца, тянутся поскорее домой, проклиная тот день, когда согласились сдуру сменять своё на чужое. Всего того, что затягивает здесь, не передашь никакими словами, а только душа прикипает к этим местам и к здешним людям навсегда. – Софья замолчала, очевидно, осмысливая притягательную силу здешних мест. – Вот говорят всякие философы, что человека таким, каков он есть, делают родовые гены и обтачивает окружающая среда. С генами, ладно, можно согласиться, но вот с окружающей средой как-то не так, слишком общо и расплывчато. Лучше бы сказать – природа. Она и только она окончательно приспосабливает нас к жизни, в ней потеряешься и найдёшься. Не зря люди Севера заметно отличаются от людей Юга, хотя и принадлежат к одной породе, к одной руде: теплолюбивые европейцы – от нас, морозных азиатов, аборигены Амазонки – от пустынных туарегов и так далее. А уж всё остальное, включая цивилизацию со всеми её придуманными ограничениями и правилами, закосневшую в недоразвитии религию, социологические неурядицы – всё это сбоку припёка. Мы ими обманываемся, поддаёмся, но до тех пор, пока приятно и выгодно. А против природы не попрёшь, её не обманешь, она скрутит, сдавит и не отпустит. Бойся здесь потеряться – не вырвешься.
За пологом жалобно заскрипела раскладушка, занавесь заколыхалась от толчков.
- А ты, случаем, не от мужа рванула сюда? – послышалось вдруг совсем несуразное.
- Вот ещё! – возмутилась беженка. – Я не замужем. А вы? – попыталась перехватить инициативу.
За пологом опять скрипнула раскладушка.
- Нам здесь с тобой быть рядом всё лето, так что давай по-простому, на «ты». Зови Соней, договорились?
- Не сразу… - неуверенно протянула Виктория. Уж больно большая разница была между ними и в возрасте, и в образовании, и в штатном положении.
- Хочешь приглядеться? Узнать поближе? – голос за пологом прозвучал сухо, напряжённо. – Что ж, неволить не стану. Поступай, как знаешь. – И снова скрипнула раскладуха под беспокойным телом, не находящим удобного положения. – А замужем побывать угораздило. Но недолго. Был такой неудачный опыт.
- Почему неудачный? – спросила Вика, стараясь не упустить инициативу и не вернуть неприятные вопросы к себе.
Софья слышно усмехнулась.
- Потому что после него зареклась повторять, - и с веселинкой в голосе: - Тебе-то замуж хочется?
- Как всем, - последовал краткий и неопределённый ответ.
- Советую прежде основательно призадуматься, что приобретёшь, и зачем тебе это. Только не толкуй мне про любовь, замнём эту скользкую тему. – Снова послышался недовольный и уже надоевший скрип. – Я, к примеру, с высоты своего возраста и практических наблюдений усекла, что парочки соединяются, в основном, не очень-то заботясь о самом главном – о духовном соответствии, а его не угадаешь порой и за всю жизнь. Дурацкие головы, затуманенные эфемерной любовью, больше всего манит постоянный секс в уютных домашних условиях, сколько и когда хочется. И не возражай, что это не так и слишком грубо! – прикрикнула на абитуриентку. – Вика и не думала возражать, скромно помалкивая. – Мужиков ещё греет ложная мысля, что поздними вечерами после нервной и изнурительной работёнки, когда возвращаешься измотанный и издёрганный, его будет ждать вкусный и обильный ужин и не менее обильные ласки жены. И не хочется никаких культурно-поисковых мероприятий, не говоря уж о ночных зловешниках, а хочется поплотнее нажраться да завалиться в постель в объятия суженой. Наивные козлы! – Софья коротко и саркастически хохотнула. – Будет им и то, и другое, но недолго. Как известно, быт в первую очередь разъедает семейную жизнь. – Она там, за перегородкой, даже сочувственно вздохнула. – Ну, а нам, бабам, и ежу понятно, в первую очередь нужна материальная обеспеченность, стабильная и надолго. Поэтому даже рано повзрослевшие девочки стараются прищучить мужиков в возрасте, пусть даже с отвратной рожей, но с капиталом, приличной хатой, авто и хлебным бизнесом. – Разве не так? – И опять в ответ молчок. – Обгложут, словно пираньи, до ниточки и отвалят к следующей жертве. Нет, что ни говори, а брак – опасное мероприятие. Ты слушаешь или уже спишь?
- Вся – внимание, - обрадовала молодая послушница.
- Страсть как хочется чего-нибудь зажевать, так хотя бы разговорами заглушить спазмы желудка. – А Вике больше всего хотелось заснуть – Ну, а дети? – продолжилась квалифицированная лекция о семье и браке. – Дети как-нибудь потом и промежду прочим, хотя наш сердобольный президент молитвенно упрашивает не подтачивать демографию и даже подкачивает дешёвыми подачками. И получаются детишки никому не нужными: помеха для личной жизни, лишняя нагрузка на подлую житуху. Потому-то после рождения отпрысков и случается вторая волна скандальных расставаний. Не спи, - попросила она мягко, - дай старой бабе выговориться – накатило на новенького.
А Вика слушала и думала, что у неё будет всё не так. Она по молодости не воспринимала всерьёз едкий трёп зацикленной на неудачном когда-то замужестве пожилой тётки, которая сама же, по всей вероятности, и разрушила и всю жизнь винила в этом всех, но только не себя. А та, обрадовавшись возможности выговориться из-за полога, не глядя в глаза, продолжала антибрачную проповедь.
- В браке можно ужиться двояко: жена полностью подчиняется мужу и служит жертвой его музе или сама тихой сапой приспосабливает его к своей музе, стараясь не потерять то, что он ей уже дал. В обоих случаях равенства нет, как нет и свободы, что бы там ни говорили долготерпивцы. Бывают, конечно, редкие исключения, когда оба заняты одним общим и любимым делом, но это – на удачу. Молчу о каторжном терпении в воспитании детей.
- И что, вам никогда потом не хотелось ни первого, ни второго, ни третьего? – В голосе той, что не испытала ни одного варианта, явственно слышались недоверчивые нотки.
Софья надолго замолчала. Очевидно, и соврать не хотелось, и оправдать себя было трудно.
- Не знаю… вряд ли… Наука заменила всё: и семью, и мужа, и детей. Вот сделаю докторскую, а там посмотрим, может и приспособлю к себе какого-нибудь одуванчика, чтобы не очень кочевряжился.
В дверь громко постучали.
- Уважаемые дамы, соизвольте явиться на торжественный ужин, который состоится в большом дворовом зале в присутствии его превосходительства Вал-Вала и его блестящей свиты. Форма одежды разночинная, без хренолина.
- Наконец-то! – Софья встала, резко колыхнув полог. Позвала: - Пойдём, а то всё сожрут, не оставят.
На праздничный ужин по случаю прибытия на место были поданы макароны по-флотски с тушёнкой и луком, которые привередливая Виктория отродясь не ела. И сейчас бы не стала, блюдя фигуру, но голод переломил предвзятое отвращение, и она, удивляясь себе, умела в темпе всю миску, смакуя разварные волокна мясца. И ещё бы добавила, но повариха, очевидно, из прошлогодних, уже подчищала объёмистую ведёрную кастрюлю, выскабливая остатки в посудину рыжего-конопатого, успевшего и здесь. Запивать опять же пришлось не привычной газировкой или кофе, а мутноватым чаем с сахаром, и где уж тут блюсти фигуру, да и надо ли. Можно сказать, нечаянно наелась до