Тан Малака. Мадилог. Введение

«Союз Азии и Австралии», но я вынужден был отложить её. Первая причина этого – то, что я остался без денег. Вторая причина – то, что полицейские, именуемые в то время Юанса, уже 2 раза приходили ко мне, допрашивали и проводили обыск дома, точнее «хижины», места моего проживания. По причине того, что шрифт «Мадилога» и «Союза Азии и Австралии» был очень маленьким, и они хранились в месте, которое совершенно не привлекало внимание, они были укрыты от глаз полиции. Обе эти книги и сам их автор  также оберегались и в дальнейшем от глаз и дубинок японской тайной полиции.
По причине погоды в месте моего пребывания, уже довольно жаркой, и того, что уже подступал голод, я вынужден был приостановить свою работу, продолжая писать «Союз Азии и Австралии». Я странствовал по области Бантэн, разыскивая средства к существованию, а также скрываясь.
В конце концов, я получил постоянную работу в Тамбанг-Аранге, Баях. Там я получил работу, немногим более высокую, чем обычные принудительные работы [на японцев] (конечно - человек, не имеющий диплома и удостоверения!), до того как стал управляющим всеми мобилизованными на принудительные работы и жителями города Баях и его окрестностей по вопросам продовольствия, медобслуживания, приезда-отъезда, учёта болезней и смертей тысяч людей, мобилизованных на принудительные работы, при посредничестве конторы организации солдат-трудящихся.
Как председатель Комитета содействия обороне и Комитета содействия солдатам-трудящимся, я, в конце концов, даже был избран делегатом от провинции Бантэн на съезд молодёжи, собиравшийся в Джакарте, однако, не состоявшийся (июнь 1945г.). Здесь я встретился с молодыми людьми, такими как Сукарни, Хайрул Салех и др., которые сейчас принимают участие в движении Персатуан Перджуанган (Союз Борьбы), а также с другими молодыми людьми, например, с журналистами, в то время весьма известными в окрестностях Баяха, с самим Банг Беджатом, он же Анвар Чокроаминото, и его братом. Как говорится, масло сливается с маслом, вода – с водой.
Так, этот писатель [т. е. сам Тан Малака], который в то время японского господства представлялся Ильясом Хусейном [псевдоним Т. М.], окольным путём добрался-таки до искомых кругов, начавших принимать большое участие в движении за независимость Индонезии 17 августа 1945г., а именно до кругов молодёжи. Революционная работа вместе с этой молодёжью до нынешнего времени неуклонно ведётся, а именно, в Персатуан Перджуанган (Союз Борьбы), уже начавшем «писать историю». Также по просьбе молодёжи в настоящее время будет распространяться «Мадилог» среди тех, кто, по-видимому, в состоянии принять его.
Моё перо медленно ползло по бумаге вблизи Чилилитана [район в Восточной Джокъякарте], под крыльями японских самолётов, которые ежедневно издавали свой грубый гул над моим домиком. «Мадилог» был вместе со своим автором, когда он [т. е. Т. М.] бежал, чтобы спрятаться в Баях Бантэн, был вместе со своим автором при отъезде, когда он сопровождал мобилизованных на принудительные работы на Центральную Яву, и был вместе со своим автором, когда он качал головой, услышав [по радио] о провозглашении Республики Индонезия. И, наконец, также был вместе со своим автором при аресте в Сурабайе, произведённым по причине фальшивого [имени] Тан Малаки … Я даже чуть не потерял «Мадилог».
Сегодня, спустя всего 3 года после своего рождения, «Мадилог» представлен тем, кто готов его принять.  Тем, кто уже приобрёл минимум тренировки мозга, терпим [свободен от предрассудков], упорен и, наконец, имеет твёрдое намерение освоить его. 

Тан Малака
Долина реки Соло, 15 марта 1946г.

Предисловие
http://www.marxists.org/indonesia/archive/malaka/Madilog/Pendahuluan.htm

Обстановка
Мокоджоби, 15-6-2602. Официальная сегодняшняя дата, время, когда я пишу [начал писать] «Мадилог». В летоисчислении «господ» [голландцев], которые сейчас пали с престола управления Индонезией, сегодня четверг, 15 июля 1942г. Ученики-индонезийцы, учащиеся в арабской школе, близко к месту, в котором я пишу это, считают, что сегодня четверг, месяц раджаб, 30, 1362.
Всё это даёт представление, что у Индонезии фактически ещё нет единого летоисчисления. Подлинная Индонезия ещё не всплыла из этого векового погружения.
Вечер 11 июля 1942г., я прибываю в Джакарту. Я уехал из Телокбетонга 7 июля. По-видимому, в тот же день Инженер Сукарно уехал из Палембанга. Однако, есть различие. Корабль, на котором я плыл, был всего лишь парусником, [водоизмещением] не более 4 тонн, старым и с пробоинами, пусть даже его название и звучало мелодично – «Сри Реньет» [«Сиятельный …»]. Этот парусник был для ветра всего лишь игрушкой. Если ветер дул сзади, он двигался вперёд. Если ветер дул спереди, он ставился на якорь, пусть даже близко были рифы, чтобы не разворачиваться назад и не потонуть. Корабль Инженера Сукарно, как сообщают, буксировался японским моторным кораблём. Поэтому, хоть он отправился в путь одновременно со мной, и я был в 2 раза ближе, чем Инженер Сукарно, к месту назначения, я прибыл в 2 раза позже. 
Есть ещё одно отличие. Хоть моё изгнание также было в 2 раза дольше, чем изгнание Инженера Сукарно, которое длилось 10 лет, и я, по сути, официально не возвращался, кроме того, вернувшись, я ещё не мог действовать открыто, в то время как Инженеру Сукарно было уже «разрешено» вести «пропаганду». В «Синар Матахари»  [«Лучи солнца» - очевидно, какая-то газета], издаваемой руководителем Общественного Отдела пропагандистской команды «Великая Япония» в городе Палембанг, №49, в кайоби [по-японски – вторник] или вторник, 23-6-2602, в статье «В авангарде» г-н Сукарно призвал народ Индонезии «работать совместно всеми силами с Великой Японией, потому что только работая совместно с Японией, мы сможем достичь нашей цели - Великой Индонезии в окружении Великой Азии». В понедельник, 13 июля (не испугавшись числа 13), Инженер Сукарно обменялся рукопожатиями с доктором Мухаммедом Хатта, вождём индонезийских националистов, который был одинаково высокого уровня с Инженером Сукарно по интеллигентности, учёности, храбрости, стойкости и готовности переносить жизненные трудности, а именно, до того как вторглась Япония [очевидно, иронизирует]. 
Рядом было фото, подписанное: «Инженер Сукарно и доктор Мухаммед Хатта обмениваются рукопожатиями как свидетельство совместной работы на пользу обществу».
Я тщетно пытался найти статьи обоих этих руководителей, связанных с вопросами: 1. Каково государственное устройство Великой Азии; 2. Каково место Великой Индонезии в Великой Азии этого военного японского «издания»; 3. Каково государственное устройство самОй независимой Индонезии; 4, 5. … и так до бесконечности… Вывод: 2 националистических руководителя уже начали осуществлять свои намерения, а именно, на кончике самурайского меча [под командованием самурайского меча].     
И, наконец, 3-е отличие. В то время как оба эти руководителя были восторженно официально встречены их приверженцами как «бобры», известные жизнью в норе, сделанной под водой, мне всё ещё приходится использовать все свои органы чувств, которые, конечно, достаточно натренировались за 20 с лишним лет эмиграции [в смысле – быть начеку, соблюдать конспирацию, будучи на нелегальном положении]. Когда в будущем можно будет с уверенностью сказать, что класс, интересы которого я отстаиваю всё это время, может осуществлять свои права, только тогда я покину «гнездо».
Но современное гнездо действительно лучше прошлого места. Его расположение уже не в Китае или на границе голландских колониальных владений, пусть даже и в Индонезии, как в последние 4 года, а в гуще народа и людей, имеющих со мной одну форму тела и лица, и слова и поступки которых я могу мгновенно понять. Мои соседи уже не пристают ко мне с расспросами, кто я и откуда я прибыл, потому что форма тела, лица и язык – всё это у меня такое же, как и у них...
Отсюда я могу изучать позицию и действия японской армии, и позицию и действия вождей великой Индонезии в окружении великой Азии. Однако, я не могу надеяться на большее, чем просто изучение.
Я знал простых японцев в мирное время. Они умеют отличать плохое от хорошего в вопросах, исходящих от запада. У них храбрый характер, и они доброжелательны по отношению к другим нациям. Однако, японская армия, которая в настоящее время контролирует врага с обнажённым мечом и часто теряет выдержку в отношении трудящихся индонезийской нации, не является организацией, с которой подобает советоваться в отношении политики, которая базируется на пролетарской основе.
Глава города Джакарта (Х. Дахлан Абдулла) сидел за одной партой со мной во время учёбы в Индонезии и частенько жил со мной в одной комнате в Индонезии и Европе. И доктор Мухаммед Хатта лично знаком мне. С Инженером Сукарно я ещё лично не встречался. Однако слова симпатии в отношении меня [со стороны Сукарно] я много читал прежде. Они все трое находятся здесь, поблизости, и если я встретился бы с ними, я смог бы забрать назад свои деньги, которые я давным-давно вложил в Голландский Банк (Яванский Банк) до того как выехал за границу. Я смог бы облегчить свою жизнь, встретиться со своими родными, которые ещё живы, и найти могилу матери и отца, умерших во время моих скитаний. Но, конечно, тяжело, вероятно, невозможно для меня пройти через железную ограду Великой Японии, окружающую их дом. В этом случае, конечно же, моё «гнездо» не было бы уже безопасным…     
Такова обстановка, политическая атмосфера, когда я начинаю выражать «Мадилог» на бумаге. Я нахожусь в гуще простого народа Индонезии, вблизи от родни и друзей. Но моё положение и представления заставляют меня жить в гуще общества, которое часто упоминает моё имя, но не знает мою внешность.   
Вначале у меня возник вопрос к самому себе: какая книга должна быть написана первой, чтобы лучше всего соответствовать моему собственному положению и положению дел вне меня самого? 
Я уже много лет носил в мыслях 3 книги, но ещё не материализовал их:
1. Закон мышления пролетариев, который я сейчас назвал «Мадилог»;
2. Федерация Азлия – сокращение от «Азия + Австралия», т.е. Федерация всех государств, служащая мостиком между Азией и Австралией, с руководителями в Азии и Австралии.       
3. Некоторый мой опыт, который может дать знания и полезные советы для тех, кто желает его перенять.
При обычных обстоятельствах все эти три книги можно было бы публиковать одновременно, т. е. по частям, поскольку их содержание, на самом деле, уже есть в моей голове, только оно ещё не упорядочено, поскольку время и место до сих пор не позволяли материализовать его.
В деле производства идей мы сталкиваемся с теми же вопросами, с какими сталкивается человек, производящий товар. Человек должен думать не только об издержках производства, но и о спросе. Издержки я в стоянии был добыть. В Китае у меня был собственный источник дохода. Когда в Амой прилетели японские самолёты в конце августа 1937г., я должен был покинуть «Школу иностранных языков», которую я сам создал, и которая стремительно развивалась. Я вынужден был переехать на Юг, главным образом потому, что все мои ученики и [прочие] жители Амоя разбежались в рассыпную.
В Сингапуре, в китайском обществе, с китайскими именем и паспортом