пирожные нас утешили.
Вечером я торопился к Вовке Брусникину - играть в настольный хоккей. Это был важный ответный матч, и мне предстояло провести его в гостях. А дома, как известно, и стены помогают. Но надежды я не терял. После домашней победы, ничья меня бы вполне устроила.
И уже на подходе к Вовкиному дому я наткнулся на мальчишку с перебинтованной головой, так что видны были только щелки глаз. Мальчишка издавал легкие стоны, порой что-то выкрикивал, воздевал руки к небу и кому-то грозил кулаком. Неожиданно он сказал:
- Привет, Борька!
- Ты кто такой - удивился я.
- Ты не узнаешь меня? Это я, Мишка Ниточкин.
- Не узнаю. Предъяви паспорт!
- Какой паспорт, ты сбрендил! Я еще маленький.
- Тогда покажи дневник.
- Это запросто.
- Ага... Ну, конечно - одни двойки и замечания. Узнаю тебя, Мишка. Ну, здравствуй, Ниточкин!
- Здравствуй, Борька!
И мы обменялись крепкими рукопожатиями.
- Как же тебя так угораздило? - сочувственно спросил я.
- На Жорку Клевака с его подручными напоролся.
- Жорка - хулиган авторитетный.
- Да... Напоролся... - повторил он. - Тут уж ничего не попишешь... Судьба. Хотел свернуть, да поздно... А Жорка мне таким сладким голосом и говорит:
"Добрый день, одноклеточный!"
Ох, не к добру мне этот голос сахарный показался. Точно, думаю, сейчас ухо отвинтит, или еще какой полезный орган. А он и продолжает:
"Подойди, не стесняйся, мы всегда рады видеть юного гамадрила".
"Да я случайно, - отвечаю. - Не той дорожкой пошел".
"Нет, нет! - закричал Жорка. - Это совсем не случайно. Так сошлись планеты... А ведь это моя территория. Сюда приходят жаждущие покоя и уходят умиротворенными. Ты же жаждешь покой, не так ли?"
"Жажду", - кротко ответил я, но чувствовал - не будет мне здесь никакого покоя.
"Прекрасный, удачный день! - громко прокричал Клевак. - Давненько к нам никто не заглядывал... Но вот ты здесь - и мы отчаянно рады!"
Я их радость не разделял.
"Не речь, а песня, - сказал Куцый, Жоркин подельник. - Жаль нет оркестра с балалайками".
Другие хулиганы весело загудели.
Я молча сопел.
"Так что, сынок, ты теперь наш со всеми потрохами".
"Я не сынок, - отвечаю слегка упавшим голосом. - Скорее я вам браток".
Хулиганы загоготали.
"Это очень лестно! - радостно закричал Упырь. - Но ты нам не браток. Ты нам - имбецил!"
"Уверен, что вы отличные ребята. Давно хотел познакомиться..." - промямлил я.
"И мы, и мы давно хотели!" - заржал Упырь.
"Ты нам зубы не заговаривай. Тем более, что у меня и у моих товарищей их немного, а у некоторых нет совсем", - с горечью сказал Жорка.
"Это печально..."
"Ты издеваешься над нами? Наша ярость растет!"
"А скажи-ка, Мослатый, ведь не похож этот мопс на собаку типа бульдог?" - задушевно спросил Мелкий.
"Совсем не похож. Мопс, он и есть мопс".
"Тогда наша задача - сделать его максимально похожим на бульдога. Чтобы глядя на его портрет, никто в этом не усомнился".
"Приложим все усилия! Не усомнятся!" - раздались голоса.
"Что же, бить будете?" - Мой голос задрожал.
"Обязательно!"
"Я не хочу".
"Чего же ты хочешь? Может, конфет фруктовых?"
Мне хотелось домой, на худой конец - в школу.
"И по голове бить будете?"
"По голове - в первую очередь".
"А во вторую?"
"Ну, когда подойдет вторая очередь, тогда у нее и спросим... Кайман, Упырь, Куцый, Тушканчик - приступайте!"
И они приступили.
А напоследок Мелкий сказал, что если я еще раз надумаю к ним в гости, чтобы не забыл захватить с собой пива жигулевского, да сигарет с фильтром. И прибавил, чтобы я зарубил себе на носу - все они обожают вареную колбасу, но непременно с жиром.
- Да, печальная история, - сказал я.
- Еще бы, - согласился Мишка. - Сколько же мы с тобой не виделись?
- Давно уже.
- Верно, давно... А помнишь, как я в детском саду верблюда изображал?
- Конечно. От настоящего не отличить.
- А осла?
- Один к одному.
- А порося?
- Ты им родился. У тебя был богатый репертуар.
- Да... Сколько ролей! А как я изображал хромую лошадь! Представляешь, даже помню, как мне аплодировали.
- Это у тебя в ушах шумело. Колька Лобанов тогда тебя прилично приложил.
- Ну, а туфелька-инфузория? Это мой коронный номер!
- И говорить не о чем. Редко, кто достигает таких вершин. Я даже в бинокль не смог тебя разглядеть.
- Артистом я буду!
- Верблюдов в артисты не берут, а уж тем более инфузорий.
- Завидуешь?
- Вот еще!
- Я стану артистом! А ты придешь на мое представление и так будешь кричать "Браво!" - что у тебя горло заболит, так что придется неделю поправляться у себя на диване и смотреть меня по телевизору.
- Ха! - ухмыльнулся я.
- Хо! - ответил он мне в тон.
Мы тепло расстались.
Всегда приятно встретить друга детства!
