Мальтийские лебеди. Глава 22. Перелом в войне

    Иллюстрация: Сталинград и британские солдаты идут в атаку под Эль-Аламейном 24-го октября 1942-го года.


    Утром пятнадцатого сентября влюблённые проснулись в прекрасном настроении. Ночь, наполненная лаской и любовью, не утомила пару, напротив, она придала силы и желание сделать всё возможное, чтобы война скорее закончилась. В положенное время к дому Бидлер подъехал армейский джип. Водитель подвёз её до оперативного штаба обороны и умчал Уилсона на аэродром. Весть о помолвке уже разлетелась по командному центру, и в течение первой половины дня Бидлер принимала поздравления. После обеда она, как обычно, приступила к изучению сводок боевых действий с различных театров войны, где наступило время перелома.

    Первым делом её интересовала информация с восточного фронта, где, как она поняла, решалась судьба военной кампании всего этого года. Несмотря на тяжёлые потери и отступления, поражения Красной армии летом 1942-го так никто и не дождался. Невзирая на тяжелейшие потери, она держалась, и к середине сентября ситуация в СССР стала неоднозначной. Уцелевшие силы Южного фронта объединились с частями Северокавказского и вели жёсткие оборонительные бои на юге России, где ситуация была неоднозначной. При поддержке 3-й румынской армии вермахту удалось взять Новороссийск, занять Адыгею и большую часть Северного Кавказа. Однако дальнейшие события пошли не так, как ожидалось – выйти к бакинской нефти вермахт не смог. В горных условиях противник столкнулся с серьёзными трудностями в снабжении своих частей провизией и боеприпасами. Использование вьючных животных, изъятых у местных жителей, ситуацию не исправило. Закрепившиеся в горах советские подразделения вместе с частями народного ополчения закрепились на перевалах и не давали гитлеровцам выйти в Закавказье. Вопреки ожиданиям нацистов и устоявшемуся мнению, далеко не все горцы поддержали оккупантов. Среди представителей народов Северного Кавказа были как коллаборанты*, кто приветствовал нацистов и дарил захватчикам белых коней, так и те, кто честно сражался с врагом. К 29-му сентября Северокавказский фронт и приданные в помощь части Закавказского остановили наступления противника.

    Севернее ситуация на линии огня развивалась в том же духе: части 4-й танковой и 2-я немецкая армии заняли западную часть Воронежа, но восточная часть города осталась за силами 40-й армии Воронежского фронта. Советские подразделения удержали Вогрэсовский мост**, нанесли контрудар и закрепились на Чижовском плацдарме на берегу противника, где с августа шли ожесточённые городские бои. Подобная ситуация сложилась и в Сталинграде. Начиная с тринадцатого сентября, частям 6-й армии генерала Паулюса удалось потеснить силы 62-й армии генерал-лейтенанта Чуйкова. Немцы ворвались в центр города, на стыке советских армий пробили советскую оборону и вышли к Волге. Переправа оказалась под прицельным огнём вражеской артиллерии. Охота шла за каждым судном, любым баркасом или лодкой, но, несмотря на это, в Сталинград с левого берега ежедневно переправлялись тысячи солдат и офицеров, боевая техника, продовольствие и боеприпасы. Бойцы Красной армии и здесь доказали, что готовы умереть, но не отступить. Дело было не в приказе №227 – «Ни шагу назад!», отходить уже было просто некуда – позади сражающихся бойцов от разрывов бомб и снарядов «кипела» Волга. На улицах города за каждое здание, за каждый подъезд, подвал, этаж, лестничный пролёт шли яростные схватки, и стойкость духа сыграла обороняющимся на руку.

    Изучая сводки о боях на улицах Сталинграда, Бидлер отметила интересную деталь. Наступательная доктрина вермахта базировалась на постоянном взаимодействии пехоты, танков с артиллерией и авиацией, которая всегда позволяла добиваться успеха, но в ближнем городском бою она оказалась бесполезна, более того – неосуществима. Советские солдаты располагались настолько близко от врага, что немцы не могли наносить артиллерийские удары и вести атаки с воздуха без риска задеть своих. Нередко противников разделяла лишь тонкая кирпичная стена или лестничная площадка подъезда, и противнику пришлось драться с защитниками города на равных лишь стрелковым оружием, гранатами, зачастую приходилось сходиться врукопашную и орудовать лишь штыками и ножами. Гитлеровцы не привыкли к подобной тактике боя. Когда к середине октября 6-я армия потеряла более половины бронетехники и трети личного состава, стало ясно, что взять Сталинград немцам не суждено.

    Анализируя информацию из России, Бидлер предположила, что сложившаяся ситуация отразится и на положении дел в Северной Африке. И она оказалась права. Уайтхолл воспользовался моментом и одобрил идею Монтгомери с ударом по итало-немецким силам в районе Эль-Аламейна. Силам на Мальте предстояло сыграть в предстоящей операции одну из главных ролей: осложнить поставки противнику горючего и боеприпасов из Италии. У авиации, которая базировалась на Мальтийских островах, настала напряжённая пора. Уилсона допустили к боевым вылетам раньше срока, и Бидлер воздала хвалу небесам, что они уже помолвлены – между боевыми вылетами ему разрешили ночевать в доме невесты. Передышка закончилась, и у влюблённых начались тяжёлые будни войны.

    Накопленные на Мальте запасы топлива позволили авиации усилить удары по итальянским портам и по судам противника в открытом море. Успехов удалось достичь чётким разделением целей: торпедоносцы и бомбардировщики занимались стоявшими в портах судами, истребители, оборудованные подвесными баками, вели воздушные бои и проводили прицельное бомбометание, уничтожая наиболее активные орудия вражеской ПВО. Кораблям, которым удалось прорваться к берегам Ливии, также доставалось – из глубин их атаковали английские субмарины. Вскоре действия мальтийской авиации и 10-й флотилии принесли результат: с середины сентября доставка Роммелю горючего и боеприпасов традиционным морским путём оказалась под серьёзным вопросом. Неприятель в Северной Африке окончательно утратил инициативу. Противнику пришлось прокладывать в Ливию новые пути снабжения – через Тунис, что осложнило и без того непростое положение сил Роммеля и вынудило его окончательно перейти к обороне. Перед итало-немецкими позициями в Египте установили дополнительные проволочные заграждения, на подступах заложили более полумиллиона мин, и ширина оборонительной линии была увеличена до двух километров.

    Учитывая, что внимание противника приковано к боям на восточном фронте, Монтгомери решил нанести решающий удар. 8-ю британскую армию усилили двумя пехотными дивизиями – 51-й и 44-й, артиллерией, автомобилями и бронетехникой, в том числе и американскими танками «Ли Грант» и «Шерман». К середине октября силы англичан на линии соприкосновения насчитывали уже семь пехотных, три бронетанковых дивизии и семь отдельных танковых бригад общей численностью в 220 000 человек и 1100 танков. Британцам противостояли двенадцать вражеских дивизий: четыре немецких и восемь итальянских из 115 000 человек, плюс шестьсот средних и лёгких танков. Остальные части после поражения под Алам-Эль-Халфой хоть и восстанавливались в тылу Ливии, но уже практически вернули боеспособность. Противник был ещё очень силён, и, в случае провала наступления, мог нанести серьёзный ответный удар.

    Изучая данные с фронтов, Бидлер понимала – в октябре 42-го в Египте, как и в СССР, в эти дни решается дальнейший ход войны. Приняв меры предосторожности, командующий 8-й английской армией скрытно сосредоточил в тылу резервы и провёл удачную операцию по дезинформации противника. На северном участке линии фронта под маскировочными сетками из пустых ящиков и коробок внезапно появилась сеть складов. Немецкая разведка восприняла новые хранилища как признаки подготовки к наступлению. Но время шло, а ожидаемой активности британцы так и не проявляли, и нацисты посчитали построенные пакгаузы обманным манёвром. Между тем по ночам пустые склады постепенно заполнялись боеприпасами, снаряжением и необходимым запасом топлива. Но более всего удался трюк со строительством на юге Египта ложного нефтепровода, что окончательно «пустило пыль в глаза» насчёт времени и места предполагаемого удара. Противник разумно посчитал, что до окончания постройки трубопровода Монтгомери атаку не начнёт. Тем временем игра разведок противоборствующих сторон набирала обороты: на южных участках линии соприкосновения сосредоточились «танки» из фанерных корпусов, установленных на разъезжающих по пустыне джипах, и, наоборот, на севере с помощью того же обманного трюка настоящая бронетехника маскировалась под грузовики.

    Благодаря подобным действиям, данные немецкой разведки постоянно расходились. Роммель оказался окончательно дезориентирован. Не зная точного направления удара, немецкий командующий нарушил своё же правило – держать бронетанковые силы в едином кулаке и распределил наиболее подготовленные части по всей линии фронта. Итало-немецкие резервы расположились необычайно близко к первой линии обороны: Роммель рассчитывал ввести их в бой ещё до того, как противник её преодолеет. Однако судьба преподнесла «Лису пустыни»  неприятный сюрприз: у немецкого командующего внезапно проявилась острая форма амёбной дизентерии. 23-го сентября он передал командование вызванному с восточного фронта генералу Георгу Штумме и отбыл на лечение в Германию. Перед отъездом Роммель отправил в Берлин докладную записку с описанием сложившейся ситуации, в которой просил возобновить наступление на юге СССР. Больной командующий указывал на необходимость скорейшего выхода вермахта в Закавказье и прорыва к советско-иранской границе – генерал-фельдмаршал пытался отвлечь из Египта часть английских сил, что позволило бы его частям перейти в наступление. Но немецкое командование не могло выполнить просьбу Роммеля – на восточном фронте шли тяжёлые бои. Вермахту в СССР постоянно требовались подкрепления и подпитка боевых ресурсов.

    Изучая сводки с боевых полей, как в России , так и в Средиземноморье, в сознании Бидлер вырисовывалась полная картина войны. Монтгомери воспользовался удачным моментом: в ночь с 23-го на 24-е октября в Египте началась наступательная операция «Лайтфут», более известная как «битва при Эль-Аламейне». В одиннадцать ночи над линией соприкосновения взошла полная луна, и залпы тысячи орудий нарушили ночную тишину. После двадцатиминутной артподготовки британские части пошли в атаку. На северном фланге наступали 13-й и 30-й корпуса – целью удара было пробить во вражеской обороне бреши и проделать проходы в минных полях, что позволило бы вывести на оперативный простор сразу две бронетанковые дивизии. На южном фланге вражеские войска атаковали 4-я индийская, пехотная и бронетанковая дивизии 13-го корпуса. Наступление на юге носило вспомогательный характер, главной задачей стала дезориентация противника относительно направления главного удара. И, благодаря фанерным «танкам» на двигающихся джипах, это удалось – удар на южном фланге оттянул на себя значительную часть