Зима мести и печали

наверное, слышно на улице, и отрубается. Ладно. Порыскав в записной книжечке, нахожу нужный номер, звоню.
– Привет. Не забыл еще Королька?
– Как можно, – отвечает насмешливый голос. – Такая колоритная фигура. Выкладывай пошустрее, чего надо? У меня, как у всякого продажного журналюги, времени в обрез.
– Хотел бы потрепаться о небезызвестном Царе.
– Подгребай в редакцию. Обсудим.

Первый этаж этого здания, прочно утвердившегося на главном проспекте, некогда занимал любимый горожанами гастроном («Такой столичный, – гордилась мама, – ничуть не хуже московского»). Теперь на его месте вечно заполненная жующим и треплющимся молодняком кафушка быстрого питания. «Копейка» огибает ее, покачиваясь, вползает под арку, и я оказываюсь в забитом машинами дворе. В противовес образцовому фасаду здесь мрачно и грязно, несмотря на изобилие чистейшего снега.
Захлопнув дверцу «копейки», топаю к неприметному входу, скромненько пристроившемуся возле кафушкиного склада, по узенькой лестничке тащусь на шестой этаж, под самую крышу, шагаю вдоль длинного тусклого коридора мимо дверей с табличками. Редакция городской газетенки «Пульс мегаполиса» занимает аж четыре комнаты. Заглядываю в последнюю и вижу Алешу, слившегося в творческом экстазе с монитором и клавиатурой.
Он отрывается от создания очередного клевого текста и приветливо кивает. На вид ему лет двадцать семь, лоб круглый, лицо широковатое, простецкое. За три года, что мы знакомы, ни разу не видел его улыбки, усмехаются только небольшие серые славные глаза.
Подкатываю вертящееся кресло, усаживаюсь.
– Не хочется тебя разочаровывать, – говорит Алеша, – но сведения крайне скудные, хотя в прошлом году, во время предвыборной кампании мне довелось потрудиться на Царя – кандидата в народные избранники. Слепил аж пять номеров его рекламного боевого листка. Размазывал по страничкам столько елея и соплей, что самого наружу выворачивало. Зато соперников поливал жирным дерьмом. Как помнишь, Царь в депутаты не пролез. Наш тупоголовый электорат на сей раз не купился и дал ему отлуп. Царь был в бешенстве, слава Богу, гонорарчик я заранее успел отхватить. Кстати, с Царем я не общался, станет он мараться о такую сошку. Контачил с его пресс-секретарем. Шустренький такой мальчишечка, журналист по образованию. Куда только не заносит судьба нашего брата, – вздыхает Алеша.  
После чего повествует о прошлом Царя. В сущности, ничего нового я не узнаю, разве что всплывает один любопытный фактик: оказывается, с пацанячьих лет Царь и Кот были дружками – не разлей вода, оба принадлежали к банде «заборских». Повзрослев и заматерев, они, подсобляя друг дружке финансами, братками и оружием, не мытьем, так катаньем захватили сталелитейные заводы и принялись стричь купоны. А потом случилось неизбежное. Друганы стали главными конкурентами. Как два слона на крохотном пятачке, они терлись друг о друга туловищами, хоботами, клыками. Кто-то из них должен был сгинуть.
– Слушай, Алеша, Царь бросил первую женушку ради молодой и красивой. В порядке бреда: не могла она затаить на него лютую обиду и прихлопнуть?
– Вряд ли. Нет, обида, конечно, была. К тому же Царь – жмот первостатейный, при разводе выделил ей копейки – по его меркам, конечно. Но ведь она ничего не выигрывала от смерти бывшего супружника, разве что удовлетворяла жажду мести.
– Нет у тебя ее адресочка?
– Пацан из наших хотел было с ней побеседовать – не далась, у него-то адресок точно имеется. Завтра скажу. Но боюсь, она и тебе не позволит себя подоить. Зато молодая «царица» потреплется с большим удовольствием. Штучка та еще. Очень любит себя пиарить. Погоди, где-то у меня в компьютере ее телефончик завалялся…
Он принимается просматривать список, между делом продолжая:
– На изменах Царь как будто не засвечивался, хотя, гласит молва, ходок был первостатейный, но нюхом чую: в этой семейке нечисто. Был какой-то слушок…
– Ну-ну?
– Да уж и не припомню. Но что-то крайне гаденькое... Кстати, видел вторую половинку Принца? Нет? Много потерял. Зовут ее Маргарита, по-семейному Марго. Красота неописуемая, аристократического типа, что нынче редкость. Я даже решил, что она из дворян, голубая кровь. Но слегка покопался – есть у меня архивчик, куда я сливаю занимательные фактики из жизни местной элиты, вдруг пригодится…  
– И что оказалось? Неужто она происходит прямиком от обезьян? Я этого не вынесу.
– Насчет ее прадеда не скажу, не исключено, что он был гамадрилом, а вот дед и бабка по материнской линии крестьянствовали на юге нашей необъятной державы. Их дочку, мамашу Марго, обрюхатил некий проходимец, имени которого истории не сохранила – слинял. Прокляли родители дочку, нет ли, не знаю, но вскоре она очутилась в нашем городке. Здесь к ней воспылал страстью приличный мужик, женился, ребеночка, Марго то есть, удочерил. Получилась вполне образцовая советская семья, ячейка общества. Супруги на дочурку не надышатся, холят и лелеют. И Марго их стараний не обманывает, растет красавицей, скромницей и отличницей. И вдруг – кряк! – едва исполняется семнадцать, беременеет невесть от кого. Повторяется мамашина история. Вот тут и поверишь в фамильное проклятье.
– Погоди, значит, Принц?..
– Женился на женщине с нагулянным ребенком. Но понять его можно: прекрасной Марго только в кино сниматься в роли… не королевы, нет. Тайной фаворитки короля. И в конце фильма она обязательно отдаст Богу душу при всеобщих рыданиях. Есть на ней некая печать обреченности, смерти, распада, извини, что штампами изъясняюсь, привык.
– Как же Марго сумела познакомиться с Принцем? Не на танцульках же в ЦПКиО. Он-то принадлежит к сливкам нашего городка. А она?
– К сливочному маслу. Ее отец, точнее, отчим, был директором завода, входящего в корпорацию Царя.
– Был? Он что, на пенсии?
– История темная. Царь его уволил. За что, не спрашивай, понятия не имею.
– Вышвырнул собственного свата?
– Насколько я знаю, тогда отчим Марго родственником ему еще не был.
– А что представляет собой принц номер два, то бишь младшенький наследничек Царя?
– Парень учится на третьем… или нет, пожалуй, даже на четвертом курсе нашего универа. Математик.
Я даже присвистываю.
– Сын Царя?
– Я и сам был ошарашен. У бизнесменов дети юристы-экономисты, белая кость, а у этого одни интегралы на уме. Представляю, какую парню пришлось выдержать битву с папашей… Все, больше ты из меня ничего не выжмешь, я пуст.  

* * *

Сегодня позвонил Чукигек, предложил посетить некий элитарный клуб.
В семь вечера, как условленно, поджидаю алюминиевого бонзу у главпочтамта, зябнущим воробушком подскакивая в своих полузимних ботиночках. Второй день февраля. Темнота и беззаботное многоцветье огней. Топча обильный снег, шастает отработавший и отучившийся народ.
Поблизости, отражая серебристым кузовом огни, останавливается джип, напоминающий бульдожью морду на колесах. Из него вылезает долговязый пацан и направляется ко мне. На нем черный костюм, белая сорочка и черная бабочка. Кое-как перемахнув в своих легоньких штиблетишках через сугроб, этот элегантный пришелец из другого мира приглашает меня в серебристую карету.
Влезаю в объемистое нутро громадного внедорожника. Здесь темновато и тихо, таинственно светится приборная доска. Располагаюсь на заднем сиденье рядом с Чукигеком. Мягко, как на воздушной подушке, трогаемся с места, пересекаем город и оказываемся возле парка культуры и отдыха. В моем черепке рождается крамольная мыслишка, что, несмотря на все свои принципы, Чукигек везет меня в заведение Серого – бордель для избранных. И тут же понимаю, что это бред, навеянный воспоминаниями: Серого давно нет среди живых, а бордель наверняка прикрыли.
Действительно, мы минуем гигантский ангар спортивно-оздоровительного центра, медленно въезжаем в обнесенное ажурной оградой пространство и бросаем якорь возле освещенного фонарями скромных размеров зданьица с колоннами и прочими классическими прибамбасами. За ним, как декорация старинной оперы, чернеют во мраке сосны заснеженного парка.
Поставленный при дверях ошеломляющих габаритов колосс пропускает худенького, как подросток, Чукигека, почтительно склонив башку. Свите алюминиевого барона – мне в том числе – достается пренебрежительный кивок.  

По наивности я полагал, что в этом приютившемся в уголке парка домишке помещается заурядной ресторанчик. Как же я заблуждался! Меня обступает общенародное богатство сталинских времен: мраморная лестница, ковры и полотна эпохи соцреализма в роскошных рамах.
Сняв куртку, остаюсь в темно-сером костюме, который когда-то купил на собственную свадьбу. Другого у меня нет. И хотя Гаврош над ним изрядно поработала, кажусь сам себе чучелом, обряженным в старье. Лучше бы я явился в ремках с помойки, по крайней мере, выглядел бы оригиналом.
Чукигек уверенно заворачивает в один из зальчиков. Я и его телохранитель – длинноногий, с гривой черных волос, точь-в-точь балерун, так и ждешь, что начнет выделывать разные антраша, – безропотно следуем за ним. И попадаем в скромных (по здешним меркам) размеров помещение, озаренное мягким светом ламп в зеленых юбочках-абажурах. Здесь властвует зелень. Бархат кресел и диванов, скатерти на столиках – все малахитового цвета. В углах застыли пальмы в кадках.    
Общество чисто мужское, причем, сразу видать – люди основательные, серьезные. Кто прогуливается поодиночке и парочками, кто посиживает. Степенно потягивают спиртное, чинно посмеиваются, чокаются рюмашками. Чукигек скользит между коллегами-толстосумами. Куда девалась его ледяная неприступность! Среди равных он мил и оживлен. Уж не считается ли он тут завзятым шутником?
Подзывает меня пальчиком. Теперь он развалился на диванчике. Рядышком – паренек лет тридцати, поджарый – небось каждый день качается в фитнесцентре – с твердым холеным лицом бизнесмена средней руки. Светлые волосы, прическа истинного оксфордца, волосок к волоску, будто только что от парикмахера, и несет от него тысячным парфюмом. Понимаю: это и есть Принц.  
Подхожу.
– Вот, рекомендую, – небрежно кидает Чукигек, указав на меня бокалом. – Частный сыщик по прозвищу Королек. Славный малый.
«Царский» сынок мельком озирает меня. Изображаю на физиономии запредельное почтение. Стою перед ним, как раб на рынке невольников. Не удивлюсь, если он полезет смотреть мои зубы.
– Рекомендация такого человека дорого стоит, – как манекен улыбается Принц, любезно кивая Чукигеку. Слова он выговаривает с аристократической учтивостью и неуловимым акцентом, точно иностранец, выучивший русский по разговорнику для деловых людей. И уже мне: – Надеюсь, наше сотрудничество будет взаимовыгодным.
– Постараюсь, – в тон отвечаю я.
– Разумеется, оплата – по конечному результату.
– Резонно.
Опять его губы раздвигает ничего не значащая улыбка. Протягивает мне визитку, зажатую между двумя пальцами. Принимаю, небрежно засовываю в карман. Едва заметным движением музыкальной ручонки Чукигек отпускает меня, чтобы пошушукаться с Принцем всласть.        
Около часа слоняюсь среди сильных мира сего, без особого успеха изображая скучающего богача, потом Чукигек подхватывает меня, и мы