"НА КРАЮ ВСЕЛЕННОЙ".(Мистико-Фантастическая повесть).

распространялся  вокруг  Виктора. Словно, он  был  уже  в  Аду  и  горел  в  пламени  того  Ада.
  Она  была  на  самом  деле  далеко  не  скромная  кроткая  девственница, и буквально  заездила  его  до  седьмого  пота, но  когда  он  тогда  очнулся, то  был уже  не  у  себя  дома  в  своей  постели. А, совершенно  в  другом  месте. И  был  уже  миллиардером. Но, он, почему-то  помнил, как  доплелся  ночью  до  дома  из той  Овсянки. Вверх  до  поселка Молодежный, где  он  тогда  еще  жил, когда  он работал  водителем  и  вел  ту, почти  нищенскую  совершенно  одинокую  жизнь. Словно, это  уже  не  был  он. То есть  он, но он  другой  и  уже  не  совсем реальный. Словно, это  было  тоже, но  когда-то  давно.
  Он  жил  тогда там, там, когда-то  давно  и  с  самого  еще  рождения, пока  живы были  родители  своего  единственного  пожизненного  неудачника  сына. И  вся, вот 
эта  о  прошлом  жизнь, как  некий  реальный  до  мельчайших  подробностей превратилась  в  некий  глубокий  беспробудный  и  далекий  сон, сон, превращенный  в  некую  запредельную  уже  иную  далекую  с  разницей  в  десять лет реальность. А эта теперешняя его жизнь, как словно была не его жизнь. Словно, он  жил, чьей-то  чужой  жизнью. Как  будто  ее  отобрали  у  кого-то  другого  и отдали  ему. Сложилось  такое  представление, что  уже  те  обе  жизни  были  обе  не  его  теперь  жизни. Словно, он  завис, где-то  посередине. Где-то, среди  тех ярких  горящих  звезд  космоса. В  том  красном  мерцающем  свете, что  был  в черных  глазах  того  демона  Ада  Цербера.
  И  все  как  сон  пронеслось, будто  перед  его  памятью. Но, было  это  или  этого  не  было, он  вообще  толком  не  помнил. Он  проснулся  сразу  миллиардером  и сразу  в  Америке. Он  помнил  свою  жизнь  до  того  чертового  контракта  и  уже теперь  после, но  тот  между  ними  промежуток… Де-Жа-Вю.
  Откуда  он  все  знал  это, и  откуда  такая, вот  сразу  у  него  появилась  жизнь.
  Это  все  тот  чертов  Цербер  из  той  колдовской  книги  и  тот  перекресток. И если  бы  не  прошедшие  так  быстро  десять  лет, он  бы, наверное, и  не  вспомнил о том договоре с демоном ночи. Память сама пробудилась и напомнила ему о том колдовском  договоре, который  он  когда-то  заключил  с  Цербером. Он  хотел радикальных  перемен  в  жизни, и  он  их  получил. Но, еще  с  этим, эту странную в  нагрузку  вполне  реальную  о  прошлом  память.
  Он  получил  это  все  и  сразу, но  откуда-то, он  помнил  то, чего  и  не  помнить должен  совсем. Такое  было  ощущение, что  его  жизнь  приростили  к  чьей-то, прожитой  до  этого. К  жизни, которой  он  и  не  жил  до  сего момента. Но, она была  и  это  была  его  жизнь. Жизнь  от  бандита  миллионера  до  банковского воротилы  миллиардера.
  И  Виктор  подумал  снова  о  договоре  с  демоном  Цербером.
- «Почему  он, не  захотел  его?» - думал  Виктор - «Почему  он, выбрал  какого-то очень  далекого  в  десятом  аж, колене  потомка  его  рода?».
  Он  подумал  лежа  в  постели - «Кто  тот  потомок, которого, он  просто, не  может  знать. А может?» - его  вдруг  встряхнуло - «Может, что?» - он передернулся, уже  лежа  в  большой  в  дорогих  шелках  постели  с  супругой 
Ириной. В  большой  загородной  его  виллы  спальне, на  втором  этаже.
- «Что, если  он  знает  того, о  ком  говорил  ему  тогда  Цербер» - вдруг  щелкнуло в  его мозгу. Он  повернулся  к  ней  вдыхая  запах  ее  женского  тела - «Да, нет, чушь, какая-то». Завтра  поездка  к  Тихому  океану  с  этими  снова  Джексонами  и их  детьми.   
  Потом, перелет  в  Нью-Йорк. И  снова  договора  и  банки.
  Виктор  отвернулся  на  другой  бок  к  прикроватному  красивому  белому  с бокалом  вина  и  кубинских  сигар  столику - «К  черту  все, к  черту!»
  И  вскоре  крепко  заснул.

                                                                                                         ***
  Двадцатилетняя  Герда  сидела  на  самом  краешке  большой  купальной  ванны  в туалетной  комнате  яхты, поправляя  себе  прическу. После  бурно  проведенной ночи с Виком, она приводила себя в порядок и была одета в домашний легкий черный  женский  халатик. Она  только, что  помылась, и  еще  с  влажными волосами  сидела  и  прихорашивалась  в  этой  комнате.
  В  дверях  торчал  сам  ее  любовник  и  бойфренд  лет, тоже  двадцати  Вик.
- Ты  будешь, и  здесь  еще  торчать? - приподняв  свою  черную  тонкую  одну  бровь  и  посмотрев  играючи, проговорила  мягким  языком  Герда - Неужели  еще  не  все  получил  этой  ночью?
- Я люблю тебя, Герда - произнес Вик, медленно от дверей  приближаясь  к  Герде.
- Я это знаю, Вики - снова  произнесла  ему  Герда - Но, это не значит, что нужно входить  в  туалет, когда  там  женщина. Это  не  этично, и  просто  не  красиво.
- Ой! Ой! Ой! - произнес  заигрывающее  ласково  и  мягко  Вик  подружке - Прости  меня, Герда - проговорил  ей  нежно  Вик. Тоже  приподняв  свою  черную синеглазого  брюнета  бровь - Но, я  не  могу  оторваться  от  тебя  сейчас. Ты  моя самая  любимая  девушка  на  этой  космической  посудине. Я  просто, не могу  без тебя, и  все тут, любовь  моя. Я  люблю  тебя, Герда - пролепетал  он  ей  снова  в ответ, и  вошел  в  туалетную  комнату  туристической  яхты.
  Вик  уже  смелее  вошел  в  туалетную  комнату, и  подошел  к  одному  из больших зеркал, и  посмотрел  на  себя  в  таком  же домашнем  длинном  халате. Он  приблизил  свое  лицо  к  зеркалу  и  посмотрел  на  себя  вблизи.
- Тебе, просто  нужна  еще  мама, Вики - произнесла  ему  также, ласково  и, улыбаясь  Герда - Тебя  просто, тянет  к  заботливым  о  тебе  женщинам.
- Мама - произнес Вик - Мама, говоришь. Мне  не  нужна  сейчас мама - он, недовольно  произнес  Герде - Мне  нужно  только  ты, любимая  моя  Герда. И мои и  твои  друзья  Лаки  и  Кармела.
- Прости  меня, Вики - произнесла, виновато  делая  выражение  своего  миленького девичьего  смугленького  чернобрового  брюнетки  лица  Герда - Я  не  собиралась тебя  обидеть, милый  мой. Прости .
  Она  мигнула  ему  приветливо  и  играючи  по очереди  обоими  красивыми  карими, почти, черными  глазками  под  вверх, вздернутыми  тонкими  черными  бровями. А  Вик  практически  подошел  к  ней. И прижался  своими  голыми  мужскими  без  штанов  ногами, и  хозяйством  в  узких тельного  цвета  плавках  молодого  двадцатилетнего  парня  к  ее, таким  же смуглым, как  и  личико  ногам. 
  Он, вообще  был  раздет, почти  до  полной  мальчишеской  ногаты. И  сверкал  своими  подкачанными  спортивными  сильными  мускулами  в  зеркалах  туалетной  комнаты «Зенобии» перед  своей  красивой  любовницей  Гердой.
- Эта  долгая  заморозка, это  просто, какое-то  чудо, Герда - произнес  он  ей - Уснул  и  раз, ты  уже, где-то  далеко-далеко  от  земли, когда  проснулся.
- Я  сейчас  думаю, Вики - произнесла  Герда, поправляя  свою  прическу, и  не спуская  с  Вика  влюбленных  и  жаждущих  с  ним  снова  секса  девичьих  черных, как  бескрайний  космос  глаз - Это  ничего, что  нас  родители, так  вот отпустили?
- Да, они  и  сами  еще  хоть  куда. Еще  молоды. И  хотят  подразвлечься. И  им  не до  нас  сейчас - произнес  Вик - И они  думаю, о  нас  даже  не  думают. У них у самих  по  путевке  на  Альдебаране  отдых. И  я  просто  уверен  о  нас  даже забыли. Вик  сбросил  с  себя  тот  длинный  халат  и  практически  нагой  в  одних тоненьких  узких  плавках  приблизился  к  любимой  Герде.
- Не  говори  так  о  родителях, Вик - произнесла  критично, но  ласково  своему любовнику Герда, любовно  смотря  на  Вика - Я  никогда  так  о  своей  маме  и 
папе  не  говорю.
- Не  знаю, как  у  тебя, любимая  моя  Герда - Вик  потерся  снова  торчащим возбужденным  своим  молодого  парня  членом  в  натянутых  туго  на  его  бедра ног, задницу  и  волосатый  лобок  плавках. О  колено  ноги  своей  звездной  теперь подруги. И  положив  руку  на  то  голое  колено  любимой, пальцами  сдавливая, массажировал  ей  само  колено  и  бедро  полной  девичьей  ноги - Но, им до меня на  самом  деле, дела  сейчас  нет. Мама  вообще  обо  мне  мало, когда-либо думала, Герда. Я  сам  себе  был  всегда  больше  всего  предоставлен, любимая. И ты  у  меня  единственная, кто  думает  больше  всех  обо  мне, и  заботиться, почти, как  мама.
  Он  обхватил  Герду  руками, и  прижал, целуя  ее  к  себе.
- Ну, хватит, Вики - простонала  она, освобождаясь  от  его сильных мускулистых рук - Ну, достаточно. У  нас  еще  будет  уйма  времени  на  это, любимый. Надо собираться  в  дорогу. Говорят, скоро  высадка  на  планету, и  мне  нужно  привести  себя  в  порядок, Вики. Ну, хватит! - произнесла  громко  уже  и настойчиво  Герда  все  же  кое-как, освободившись  от  крепких  объятий  своего любовника. И  встав  с  края  купальной  большой  ванны  на  ноги, подошла  к зеркалу, а  Вик  подошел  к  ней  сзади  и  обнял  ее  за  гибкую  тонкую  талию  и короткий  халатик.
- Давай, собирайся  любимая, а  я  пойду тоже  оденусь - произнес  он - А то, еще совращу  таким  видом  первого  пилота  Джему. Она, думаю, неравнодушна  ко мне  и  моей  спортивной  молодой  фигуре - он  специально  еще так  произнес, играя  в  ревность  с  подружкой  Гердой. Та, посмотрела  также  играючи  через  зеркало  на  своего  любовника  двадцатилетнего  бойфренда.
- Угу - ему шутя, и  смеясь, ответил  Герда - И  двух  ее  еще  в  нагрузку совращенных  тобою  женщин  андроидов.
  Она  расхохоталась, а  Вик  выскользнул, как  есть  в  таком голом  бесстыжем виде, помахав  рукой  любимой  в  коридор «Зенобии». И  пошел  в  их  совместную на  двоих  с  Гердой  каюту.


                                                                                                                 ***
  Бизнес  в  девяностые  строился  на  том, кто  пан, а  кто  пропал. Обычно  разговор  был  короткий. Если, что-то  не  так, или  кто-то, кем-то  недоволен, то  и все, тело  в  земле  или  в  воде.
  Как  сейчас  Виктор  помнил  одну  криминальную  семью  из  своего  прошлого  и разрушенной  перестройкой  страны  Советов. Из  того  прошлого, что  казалось ему  эфемерным бредом, и  как, словно, какой-то  призрачный  навязанный  ему тем  демоном  перекрестка  кошмарный  сон. Он, с теми  так  же  как  с  этими пришлыми  бандитами  не  поделил  воровской  общак, и  вспомнил  как  урыли всех. Всех  по  его  приказу  его  братки. И  вот  теперь  охотятся  уже  и  за  ним. И уже  здесь, и он не знает кто? И это те из того прошлого которое вроде как и не было  совсем, прошлое, которое  пролетело  за  одну  с  демоном  перекрестка  ночь. И  теперь  вся  надежда  на  телохранителя  Николая  и  его  зарубежных наемников  головорезов.
  Виктору  удалось  уйти  от  судов  и  следствий, покупая  все  и  всех  в  органах  в той  брошенной  им  впоследствии  страны. Но, видимо, эхо  того  беспредела докатилось  и  до  Америки  и  до  его любимого  города  Майами. В  который, он всегда  мечтал  съездить  еще  в  восьмидесятые, когда  ему  было  сорок. Да  и когда  было  ему  тридцать. Как  в  книжке «Двенадцать стульев» Ильфа  и  Петрова  Остап  Бендер  в  свое