Александрия. Глава 13. Сумерки богини

существа, они не знают благодарности и любви, и готовы предать тебя в любой момент, когда ты меньше всего будешь к этому готова…

Она не могла понять причины его ненависти к ней, и никто не спешил ей что-либо объяснить. Чиновник, что в сопровождении ликторов явился к её постели, где она лежала ослабленная и больная, лишь зачитал ей приказ префекта отвести её под охраной в лупанар, где отныне она и должна находиться, зарабатывая там на хлеб и крышу над головой, что и было без промедления исполнено, причем ей не разрешили взять ничего из её вещей, лишь то самое домашнее платье, в котором её так же, под арестом, привели во дворец.

- А ведь я готова была оставаться ему верной женой до самой его смерти, и даже ты не представляешь, чего мне стоило это решение! Но кому нужна твоя верность, если ты ослабла и подурнела от хвори!- с горечью восклицала опальная префекторша.

- Так было всегда и будет, - меланхолично вздохнула Пантия, благоговейно вертя в руках шлем Валерия.

Сабина в грустной задумчивости опустилась на лавку:

- Что же мы теперь будем делать, Пантия? Куда пойдем? – голосом, полным безнадежной апатии, обратилась она к подруге.

- Скоро мы все узнаем, - беспечно отозвалась Пантия. - Но ясно, что теперь, по злой воле твоего бывшего мужа, нас ждет другая жизнь, в другом городе и под другими именами.

- Знаешь, я ведь всегда мечтала покинуть пределы Александрии, чтобы увидеть другие земли, те, что за морем. Наверное, там все по-другому…

- Что ж, возрадуйся, теперь боги исполнят твое желание, - безразлично проговорила Пантия, всецело увлеченная разглядыванием и примеркой к себе тяжелой кольчуги. - Послушай, да как ты только в этом ходила? Мне кажется, если я это надену, я и шагу не ступлю!

- Из того грязного логова в чем угодно побежишь со всех ног.

- Что верно, то верно. А ведь раньше ты никогда мне не говорила о подобных мечтах, Сабина, - усмехнулась Пантия ранее сказанному подругой, возвращая кольчугу на место и с боязливым любопытством берясь за меч. - Ты всегда стремилась стать во всем лучшей и первой, самой богатой, самой красивой, самой почитаемой среди людей, а вот про страсть к путешествиям что-то впервые от тебя слышу.

- Ты много чего не знаешь обо мне, Пантия, - не без укора заметила Сабина. – С чего ты взяла, что я тебе рассказываю о самом сокровенном? Это совсем не так. У меня много на душе такого, что и словами-то не скажешь.

- Ты просто устала и напугана. Вот и пытаешься выказать себя не такой как есть. Только меня не проведешь, подруга, прибереги эти уловки для других.

- Пантия, хотя бы ты не будь ко мне жестока теперь. И да, ты правду говоришь, мне сейчас очень плохо на душе. Но вместе с тем, я многое поняла. Знаешь, это удивительно, как будто глаза открылись.

- И что же ты поняла? – навострилась Пантия.

- Напрасно я отвергла любовь Валерия и поспешила к старику, прельщаясь его богатством. Теперь я поняла, что люблю его и всегда любила, и без его любви мне не жить. И знаешь, - с воодушевлением заговорила она, - я сейчас же скажу ему об этом. А ты, Пантия, как только он придет, оставь нас! Ты здесь будешь лишняя. И заодно предупредишь, если сюда кто-нибудь придет.

- Сабина, похоже ты от страха не в себе и не понимаешь сама, что ты говоришь, - с едва сдержанной угрозой в голосе проговорила Пантия, а в её руках сверкнул остро отточенный клинок. - Разве ты забыла, что ты сама подарила его мне? Теперь это мой мужчина, он любит только меня. Тебе бы надобно и думать забыть, чтобы вновь строить ему глазки.

- О чем ты? – рассмеялась Сабина, словно не замечая в руках подруги оружия – она и мысли не допускала, что оно ей может угрожать. - Валерий не раб, я не могу никому его отдавать, словно свою вещь. Он любит меня, а я его. Здесь и говорить не о чем. Ты должна уйти, Пантия, ты лишняя! - со злой усмешкой повторила госпожа.

- Говорю тебе, ты должна отказаться от него! Иначе тебе не жить! – побледнев от ненависти прошипела Пантия, уже открыто угрожая Сабине отточенным металлом, крепко сжав рукоять обоими руками и направив острие прямо на подругу.

- Как?! Ты смеешь угрожать мне?! Ты – мне! – в гневе воскликнула Сабина, сжав кулаки и надвигаясь на рабыню. – А ну-ка убирайся вон!

Внезапно свет померк в её глазах от смертельной боли, что, вместе с мечом, огнем пронзила все её тело и, судорожно охнув, девушка рухнула на земь.

- Я ведь предупреждала тебя! – сказала Пантия, без тени жалости созерцая дело своих рук. И затем, придя в себя и испугавшись, что её схватят за убийство, со всех ног устремилась прочь от источника.

Заметив стремительное бегство безумной рабыни ещё издали, Валерий уже заподозрил неладное, а подбежав к источнику, к своему ужасу нашел бездыханное тело бывшей возлюбленной, убитой его же мечом.

- Клянусь Юпитером, она убила её, - в отчаянии прошептал он, не веря своим глазам, и поспешил к телу девушки, в надежде обнаружить её ещё живой. Но надежды оказались напрасными.

Не успел он извлечь из тела убитой меч, как его оглушили пронзительные крики - казалось они достигают самих небес – несколько девушек, привыкшие в этом отдаленном и уединенном месте коротать сумерки в компании своих приятелей, напуганные видом окровавленного трупа женщины и убийцы, склонившегося над ней, подняли истошный испуганный вой, а сопровождавшие их юноши лишь глядели диким взглядом, не зная, что предпринять. Привлеченный криками, к источнику поспешил патруль, но, увидев своего командира – с обнаженным окровавленным мечом в одной руке и телом убитой, без сомнения этим же мечом, девушки в другой, солдаты застыли, словно вкопанные.

- Ну что застрял на месте, забыл предписание?! – гаркнул на солдата Валерий, отдавая ему меч.