«Хранитель, где же ты? Помоги справиться со страхом…»
«Это всего лишь люди, это так просто. Закрой глаза, представь, что ты один в своем уютном доме, никого нет рядом, и продолжай», - раздается в голове голос верного защитника.
Свобода разливается по телу вместе со свежим воздухом, я втягиваю ее настолько, насколько хватает легких. Пальцы нащупывают клавиши и нажимают на них, извлекая звуки, которые превращаются в пропитанную ароматом любви мелодию. В ней все, что так давно хотелось сказать миру: переживания, столетний страх, предчувствие новой жизни и пьянящий восторг, что вселился в меня и управляет руками. Помещение переполняется нотами, аккорды разлетаются по залу, вновь и вновь проходя через людей, возвращаются ко мне, но я посылаю публике новую чувственную и нежную волну. Вкладывая в музыку частицу себя, дарю ее людям, согреваю их сердца и начинаю петь:
«Полет мечты»
Ты – мечта, над землею ты паришь.
Ты – звезда, в небесах в ночи горишь,
Но крылья распущу
И к тебе взлечу.
Я тебя заполучу.
Припев:
И я полечу туда.
Я ветру тебя не дам.
С тобою мы навсегда.
Постой же, моя мечта!..
И опять дразнишь ты своей звездой.
Я найду способ встретиться с тобой.
Нет, это нелегко,
Но уже со мной
Мои крылья за спиной...
Припев:
И я полечу туда.
Я ветру тебя не дам.
С тобою мы навсегда.
Постой же, моя мечта!..
Букет нежных гербер летит на сцену. Я не поднимаю его, вновь садясь за рояль. Сейчас исполню для них любимую «Весенняя капель». Когда-нибудь придумаю для нее слова, но пока, наслаждаясь ароматом свежих цветов и каждым прикосновением к моему милому глянцевому другу, играю мелодию. Улыбка не сходит с лица, пальцы с необычайной легкостью летают по клавишам, имитируя капли дождя, падающие с крыш и звонко разбивающиеся об асфальт. Люди замирают с коктейлями в руках, не в силах от восторга донести до губ свои напитки, ни единого шороха не тревожит слух. Кажется, что никого нет, все разошлись, но дыхание ветерком долетает до сцены. Тепло от людских сердец, отогретых мелодией и голосом, тягучей магмой разливается по телу. Финальный аккорд. И так не хочется заканчивать концерт! Аккуратно закрываю крышку, чтобы не поцарапать поверхность, встаю из-за рояля. Голова немного кружится, стараюсь не смотреть в зал – страшно. У меня получилось, Боже! Лишь одаряю зал улыбкой, и прекрасные кустовые розы летят прямо в руки. Я ловлю их. Это веселит меня и подбадривает. Чуть ли не бегом исчезаю прочь со сцены за кулисы, дрожа от эмоций.
- На бис! На бис! На бис! – скандирует публика, но я стараюсь не обращать внимание и, растерянно сжимая букет цветов в руках, прислоняюсь к стене.
- Мистер Бейли! Превосходно! – директор приближается ко мне, протягивая бело-розовые лилии, скрепленные вместе блестящей ленточкой. – Это вам! Нужно выйти к зрителям, они ждут! Вы – уникальная личность! Я ни разу в жизни не слышал такого чистого голоса, а игра на рояле пробивает слезу. С радостью предложил бы вам остаться и поработать у меня в клубе, но, кажется, вас ждет великое будущее. Не буду мешать.
- Спасибо, Дэйв, я смущен. Да, у меня другие планы. А что, надо куда-то идти? Туда? Они точно меня зовут? – в полной растерянности я хожу взад-вперед, будто маятник, нервно теребя полы серого пиджака – дурная привычка, выработанная столетиями. Вряд ли когда-то избавлюсь от нее.
- Ну идите же! – Ричардсон останавливает мое хождение и, улыбаясь, подталкивает меня в нужном направлении - в сторону сцены.
Я неосторожно вылетаю на середину, задевая спиной декорацию и едва не сталкивая в зал табурет на колесиках. Смущенно улыбаясь, все-таки смотрю на публику – в помещении нет ни одного свободного места, люди приветствуют меня, словно перед ними живая легенда. И, восторженно хлопая в ладоши, они ждут моих действий, ждут чего-то, совершенно не замечая, что их стеснительный музыкант и певец обескуражен и неуклюж как никогда. Эмоции переполняют и, если бы у меня были крылья, они бы непременно раскрылись, обнажив тайну, но вместо них сейчас ноют шрамы-молнии, садня и доставляя мучение... Яркий свет прожектора скользит по лицу, лишая зрения, и, сжимая в руках холодный металлический микрофон, осязая на нем великое множество неглубоких царапин, я делаю несколько необдуманных шагов вперед.
От кончиков пальцев и дальше по телу бежит неприятная дрожь и странный холод. Головокружение, покалывание в руках, потом яркие белые вспышки снова и снова… Выдыхая, чтобы набрать в легкие свежий воздух и спеть что-нибудь для зрителей, я вдруг понимаю, что не могу это сделать – вместо кислорода внутрь врывается пламя, оставляя ожоги. Первый раз этот приступ случился в возрасте двадцати пяти лет. Тогда, после безмятежного детства, меня изгнали с Небес и, оказавшись внизу, мне пришлось привыкать дышать ядом – чистейший высотный газ сильно отличается по составу от пропитанного смогом и гарью. Делая еще один шаг вперед, слишком поздно понимаю, что под ногами пустота, и, падая вниз, получаю сильный удар и порцию физической боли, от которой все расплывается в тумане, теряется и пропадает...
Третий аккорд. Пламя страсти.
Едва заметный вначале, но все более резкий и отвлекающий, запах медикаментов и спирта ударяет в нос, пробуждая меня. С возвращением из сна в реальность приходят и непокорные мысли. Быстрым потоком они вливаются в сознание, раздражая и заставляя стонать от боли. Куда же меня занесло? С белесого потолка свисает яркая лампа, освещая нежно-зеленые шершавые стены; аккуратно сложенная одежда, в которой я выступал, лежит на железном стуле. Что же тогда на мне? Аккуратно заглядываю под одеяло и краснею - даже футболки не оставили. Варвары и те человечнее! И безумно болит голова, точно, пока спал, в нее поместили басистый церковный колокол и сейчас самое время для его мощной партии. Просторная комната с одиночной кроватью, телевизором, батареей и тумбочкой, на которой лежит остывший завтрак – молочная овсяная каша с маслом, чай и кусочек булки, не оставляет шанса не задаться вопросом: что я тут делаю? Воспоминания рисуют темноту, однако... Сегодняшнюю газету лучше не видеть, но кто-то заботливо положил ее поверх одежды. Опозорен на весь Лос-Анджелес! Украшением второй страницы служит фотография, которую хотелось бы вычеркнуть навсегда, и довольно обидная статья:
«Вниз по карьерной лестнице. Еще ни один певец не заканчивал концерт таким образом. Не найдя, что сказать скандирующей от восторга публике, артист подошел к краю сцены и шагнул вперед. Ударившись головой о кафельный пол, он отключился. На машине его доставили в Центральный Госпиталь Даунтауна. До сих пор горе-певец не пришел в сознание. Очевидцев мучают два вопроса: как зовут талантливого юношу и что он хотел сказать этим необдуманным поступком».
М-да... Не за это я им заплатил, не за это... Вот и начало вашей фантастической карьеры, загадочный мистер Бейли, вот и приехали...
Я негодую, ощущая собственную нелепость, но звуки из коридора заставляют навостриться и забыть о неприятностях. Замираю: за стеной переговариваются между собой два человека – мужчина, очевидно врач, убеждает девушку повременить с посещением, ссылаясь на то, что непутевый артист еще не пришел в сознание. Едва сдерживаю улыбку, слыша, как таинственная незнакомка сообщает доктору о важности визита. Оказывается, она пришла, чтобы проведать возлюбленного! Вот это лисица! Доктор, конечно же, не выдерживает натиска врушки и допускает до моего обнаженного и беззащитного тела прекрасное создание с рожками. В дверь тихонько стучат и, не дожидаясь реакции хозяина палаты, врываются в ее пространство: в проем заглядывает симпатичная девчушка с длинными каштановыми волосами и ярко накрашенными глазками. На вид ей лет двадцать, но как нескромно она одета: высокие каблуки, короткая черная юбка, не скрывающая стройные ножки, алая обтягивающая рубашка, расстегнутая на две пуговицы сверху. Мне и в голову не могло прийти, что всего за сто лет у людей априори перестанет существовать чувство скромности и стыда. По мою душу пришел дьявол! И что-то со мной не в порядке... Внутри полыхает огонь, разгораясь все ярче.
- Доброе утро. Меня зовут Кейт Уильямс. Газета «Лос-Анджелес ЭКСПРЕСС». Меня направили к вам, чтобы взять интервью. Надеюсь, вы не против. Итак, начнем. Представьтесь, пожалуйста, и расскажите немного о себе.
- Я... – сглатываю, пытаясь потушить самовозгорание.
- Как вы сами оцениваете свое выступление? Почему именно рояль? Почему классический стиль? – девушка нисколько не смущена, что перед ней сидят без рубашки, прикрываясь одеялом, что она ворвалась в палату, как к старому знакомому, что не дает произнести ни слова, засыпая вопросами, не оставляя паузы для ответа на них и, тем самым, вызывая противоречивые чувства: раздражение и... желание?! Какой ужас, я ведь хочу ее. После осознания истины мне становится еще дискомфортнее. В перерыве между ее фразами, я все-таки успеваю что-то произнести. И, конечно, сейчас из меня льются одни колкости...
- Мисс Уильямс, остановитесь! Можно один вопрос вам? Так вы моя девушка?
- Вы все слышали? Простите, на что сейчас не пойдешь ради работы, – улыбаясь, Кейт изображает ангельское личико. Но я-то знаю – рожки ты, может быть, и подпилила, а вот хвостик не спрячешь, милая!
- Да, понимаю, журналистика. Но я оплатил вашему изданию только вот эту статью, - показываю разворот газеты, где виднеется мое постыдное фото падения со сцены. - Наверное, здесь какая-то ошибка. Больше, думаю, за мой счет не стоит меня так пиарить!
- О... Наше издание готово вернуть вам уплаченные деньги за небольшое интервью.
Вспоминаю круглую сумму, состоящую из пяти нулей и одной единички и, конечно, соглашаюсь, но вот как меня зовут? Теряюсь, придумывая новое имя. Александр? Нет. Открывать душу перед людьми не собираюсь ни при каких обстоятельствах, а быть Дэвидом уже нельзя, Дэвид Бейли трагически погиб, как, впрочем, все в моей семье: и Артур, и Алекс, и Альберт, а через несколько десятков лет не станет и...
- Меня зовут Аарон, Аарон Бейли.
И не хочу ворошить прошлое, пора начать жизнь с чистого листа. Пусть будет Аарон, мне нравится!
- Очень приятно, мистер Бейли, – Кейт подходит ближе, садится на краешек кровати, внимательно следя за моими движениями, и я смущаюсь, натягивая одеяло и прикрывая оголенные участки тела, но девушка все равно отмечает взглядом белые руки и плечи. Она нарочно заставляет меня краснеть!
- Можно просто по имени.
Девчонка касается моей ладони миниатюрными пальчиками, кудряшки на ее голове приходят в движение, и от них приятно веет ароматом кофе, а я покрываюсь мурашками.
- Аарон, что с вами вчера произошло? – она делает вид, что не замечает изменений на коже от теплого прикосновения ее руки, и с серьезным видом подносит диктофон ближе, а я словно обездвижен. Эти открытые ножки, этот изучающий меня взгляд...
- Если верить вашей замечательной статье, то я не справился с управлением.
