времени на просмотр видеоролика, да и считаю, что настоящий эстрадный голос вживую звучит во много раз лучше!
Мне становится не по себе. Я чувствую, как бледнеет кожа лица, как от нее отходит кровь.
- А петь п-прямо здесь?
Томас улыбается, видя мое смущение и бледность итак почти белой кожи.
- Да, сегодня ты вряд ли сможешь выдавить из себя хоть что-то, кроме заикания. Настоящий артист не боится сцены, что же ты, мой мальчик? Соберись, успокойся, ничего страшного нет! Мы пойдем в студию. Там гораздо приятнее слушать. Звукоизоляция делает за нас всю работу – идеально отражается каждая спетая нотка; становится понятно, правильно ли артист дышит, ведь важно не износить инструмент, не перенапрячь его, иначе карьера его не будет долгой! Надо же мне выяснить, на что способен твой голос! Но, для начала, я расскажу тебе о своих планах. Во-первых, хочу поблагодарить тебя за выбор нашей корпорации.
- Мистер Грейт был очень убедителен...
- О, не злись. Он умеет убедить! Когда я узнал о том, что в конце года у него появится ученик, сначала отругал его, а потом послушал о том, как он о тебе отзывается! Знаю, его методы иногда и мне не нравятся, но они приносят плоды. Видишь, ты здесь.
- Он сказал мне, что это вы его заставили привести меня и что лично ему до меня нет никакого дела!
- Ах, узнаю старину Питера! До сих пор мною учеников пугает! Да, он наш самый лучший работник, и за это я ценю его! – мистер Адамс смеется, а мне не до шуток. В горле пересохло от осознания, что скоро придется петь для директора самой влиятельной корпорации в мире! Мой кивок дает понять Томасу, что можно продолжать перечислять пункты, почему Аарон Бейли, а не кто-то другой. Значит, Питеру я не безразличен, он обманул меня. Но зачем? Мы могли бы и хорошо с ним поговорить, а он предпочел стратегические военные действия мирному соглашению. Что ж, стоит признать – его метод действительно производит эффект! Надо же, я ведь, и правда, поверил, что ему на меня наплевать. - Во-вторых, мы начнем свою работу потихоньку, не спеша. Да, если бы не это происшествие на сцене, неизвестно, нашли бы мы тебя. Но все делается к лучшему, верно? Теперь про обучение: ты должен нагнать остальных, они уже два года занимаются вокалом, и тебе нужно постараться за относительно короткое время выучить то, что успели они! Непосильно, знаю, но надо постараться! Индивидуальные курсы тебе помогут. В-третьих, ты будешь жить здесь, и это не оговаривается. У тебя ведь дом в Вашингтоне, верно? Вот и переезжай сюда. Мы тебе выделим целый этаж, занимайся на здоровье. Скажи, а Дэвид Бейли – твой родственник?
Я просчитываю в уме, кем мне может сейчас приходиться старина Дэвид. Для мира его не стало в 1910 году, сразу после смерти Кэт. А сейчас конец 2005.
-Да, он мой прадед.
- Знаешь, Аарон, твой прадедушка был гениальной личностью, до сих пор не понимаю, почему он испугался, почему не пошел дальше? Он смог бы добиться невероятных успехов! Его место быстро заняли другие.
- Мистер Адамс, насколько мне известно, у него возникли проблемы со здоровьем, поэтому он не смог продолжать и, пока был на коне, ушел не попрощавшись. Ушел, чтобы о нем помнили как о гениальной личности, а не о больном инвалиде, – мысли рисуют тот горький момент, почему Дэвиду Бейли пришлось исчезнуть со сцены, и стало неприятно - на фоне личной трагедии какие-то победы для меня были совсем неуместны.
- Ты на него очень похож, Аарон. У нас в корпорации висит его портрет, хочешь взглянуть?
Помню, как один неизвестный тогда художник подарил картину с моим изображением в знак благодарности и поклонения таланту юного певца. В спешке сборов, забыв о ней, умчался прочь из школы, пытаясь спасти возлюбленную. Наверное, это единственное мое упущение, больше у его величества Истории нет на меня компромата.
- О, с удовольствием взгляну на него. Вообще я горжусь им и во всем стараюсь следовать его примеру.
- Молодец! Но в дневниках мистера Петерсона сказано, что его лучший друг Дэвид был слишком заносчивый и упрямый!
- У Артура был дневник? – я вскидываю брови от неожиданности. Мне казалось, что мы с Артуром знаем все друг о друге. Нет, старый товарищ до последнего сохранил в тайне от меня свои записи. Надеюсь, в них не сказано о том, что его друг - бессмертный полуангел!
- Да, и там он очень положительно рассказывает о твоем прадедушке. Значит, следуешь его примеру? Тогда, зная его характер, вынужден сообщить, что мы будем за тобой приглядывать. Постарайся не натворить глупостей. В твоем возрасте важно контролировать каждый шаг! Да, вот еще что: скоро городской концерт талантов, я хочу, чтобы ты выступил на нем и постарался выиграть.
- И это вы называете потихоньку? – я удивляюсь спокойствию Томаса, его невозмутимому голосу и плавным телодвижениям, с которыми он произносит слова.
- Ты еще не знаешь как работают другие! Все, а теперь пойдем в студию! – я уже было успокоился, но вот кровь снова отходит от головы и белеет кожа, лишая щеки румянца.
- Что, по-прежнему боишься выступать передо мной?
- Вы читаете мысли?
- Бог с тобой, - при упоминании о Создателе мое привычно сердце сжимается, а голова опускается вниз в знак почтения Великому Творцу, - твое поведение тебя выдает. А я не отказался бы уметь читать мысли, в моей работе это необходимо. Однако ты поджал губы и изменился в лице, а это признак страха.
- Вот так просто?
- А незачем что-то усложнять. Ладно, давай завтра тебя послушаю. Привыкни к этой мысли. Сейчас я покажу тебе твой этаж.
Я и не думал, что директор корпорации - человечный тип, как бы смешно это для меня не звучало. Мне казалось, что, если уж Грейт такой противный и мнящий из себя нечто важное и великое, то руководитель должен быть еще хуже. Разве заместители не выбраны по образу и подобию мистера Адамса? Нет. Томас похоже, единственный из всех, кто помогает вновь прибывшему ученику реабилитироваться и входит в его положение.
Мы спускаемся на лифте с сотого на ставший моим этаж и оказываемся в длинном коридоре. Полностью украшенный разнообразными растениями и картинами неизвестных художников, он предстает перед нами во всей красе: черно-белые стены, лепнина, гранитные статуэтки – все это восхищает меня и радует глаз. Мистер Адамс открывает одну из дверей, находящуюся ближе всего к лифту, с номером 95-3. Я ожидал всего, что угодно, только не этого – посередине на мягкой белой шкуре стоит рояль, в целости и сохранности, аккуратно накрытый тканью, чтобы на поверхности не скапливалась пыль. Уверен на сто процентов, что именно директор корпорации приложил руку и потребовал бережно относиться к моему инструменту. Также в просторной гостиной поместились черный кожаный диван, круглый журнальный столик из красного дерева и стекла с четырьмя такими же расписными стульями, ноутбук и прочая техника, без которой современному человеку просто не прожить. Целиковое панорамное окно во всю стену, откуда открывается вид на парк отдыха и реку, радует не меньше, чем присутствие рояля. От переполненности положительными эмоциями, я не могу прийти в себя и мечусь из угла в угол, восхищаясь каждый раз, когда нахожу какую-нибудь интересную вещицу, при этом радостно восклицая: «Это великолепно! Ничего себе! Боже мой, какая прелесть!»
- Знал, что тебе понравится. Чувствуй себя как дома, Аарон, – улыбается директор.
- О, да... Я согласен здесь остаться! – деловито произношу я, плюхаясь в кожаный рай. В столь прекрасной роскоши даже немного забывается мой холодный и пустой антикварный дом.
- Только это не все, пойдем дальше, позже внимательно осмотришься.
Спортзал, ванная и уборная – все это в личном распоряжении Аарона Бейли.
- А почему здесь пусто? – я заглядываю в 95-5 и пытаюсь нащупать выключатель. Томас нажимает на непонятно откуда взявшийся в его руке пульт управления освещением этажа и дает его мне. Вот бы сделать из этой комнаты гардеробную.
- Ты можешь обустроить ее по своему усмотрению.
Нет, кажется, Том обманывает – я с трудом могу прочитать мысли руководителя, в то время как он легко угадывает мои! Да, жить здесь будет комфортно с одной лишь разницей, что на душе немного тревожно. Вряд ли корпорация каждому ученику предоставляет такой сервис. И это настораживает. Что я сделал, чтобы получить сей щедрый подарок? В перерывах между моими восторженными возгласами, мистер Адамс успевает рассказывать о распорядке дня и об особенностях жизни в школе:
- Запоминай внимательно, Аарон! Каждое утро в 9:00 на твоем этаже звенит будильник, извещая о начале нового дня. Это означает, что пора вставать и идти в ванную, потом в спортзал, далее под душ. В 9: 40 подают завтрак. В 10:00 занятия с преподавателями, на них опаздывать нельзя! В 15:00 обед, снова занятия, а в 19:30 я жду тебя на легкий ужин с отчетом о прожитом дне.
- Да, я себе несколько иначе представлял слово «потихоньку».
Адамс пристально смотрит в мои темно-карие глаза, пытаясь что-то разглядеть в них. Кажется, именно сейчас там, внутри, горит яркий желто-красный огонь. Сидя в кресле, руководитель потягивает ароматный коньяк двадцатилетней выдержки, который по его приказу нам принесли в комнату, и от которого я сразу отказался не из вежливости, а, скорее, не желая становиться неуправляемым и дерзким.
- Я знаю, ты справишься. Ты быстро научишься, верно?
- Постараюсь...
Мистер Адамс бросает взгляд на платиновые наручные часы марки «Vacheron Constantin» и устало вздыхает:
- Что ж, мне пора домой. А ты набирайся сил для завтрашнего прослушивания. Это неизбежно.
- Хорошо, мистер Адамс, я буду готов, - в мыслях я благодарю этого высокого и красивого джентльмена за то, что сумел меня понять и разрешил отсрочить приговор.
- Ради Бога, переходи на «ты» и давай по имени. Не намного уж ты и моложе, Аарон. Мне всего тридцать восемь лет.
Словно заводная игрушка, я послушно опускаю голову и закрываю глаза.
- Непривычно. Вы, то есть ты ведь директор корпорации. Но я попробую. До завтра, мистер Адамс!
- Я попросил, кажется.
- Том, до завтра!
Одобрительная улыбка мистера Адамса заставляет меня улыбаться в ответ. Но, стоит ему покинуть пределы гостиной, как грусть овладевает мной и заставляет сесть на диван, подобрав ноги, и уставиться на яркую луну, обрамленную перистыми облаками. Красивое и в то же время одинокое зрелище. В такие моменты я представляю себя ночным светилом. Рядом мелькают маленькие и едва заметные звездочки-люди. Они то гаснут, то зажигаются вновь, а ты как жил, так себе и живешь. И знаешь прекрасно, что где-то рядом никогда, никогда и ни за что на свете не зажжется такая же луна. И это печально.
Оглядываю комнату и заостряю внимание на рояле. Стоит опробовать на новом месте. А что, собственно, мне мешает? «Ох, спасибо, мистер Грейт. Посылаю вам огромный привет за идею перенести его сюда». Теперь мой друг со мной. Это удивительно хорошая и светлая новость – ощутить тепло дома, находясь так далеко от него. «Мои милые клавиши, мой родной инструмент». Не раздумывая ни секунды, я кидаюсь обнимать и целовать гладкую поверхность, точно сумасшедший. «Здравствуй! Давай поиграем сегодня?» - шепчут губы. Следы одиночества: когда поговорить с кем-нибудь так хочется, а рядом никого нет, тогда создаешь в голове миф, что вещь живая. И мой инструмент хранит в памяти все глубины души и все
