всем вместе осуществить великолепную мечту: построить дворец, откуда идет прямая дорога на сцену.
Я шел по улице, гонимый страхом одиночества и совершенно потерянный, а дождь лил, не прекращаясь, уже вторые сутки. Навстречу неслась пролетка, а мне было все равно, мне так хотелось умереть. Столкновение оказалось неизбежным, ведь за стеной водной стихии совершенно нельзя было что-то разглядеть. Сбив меня, экипаж остановился. Управлял коляской мистер в черном плаще и с элегантной шляпой. Так произошла наша встреча. Я никогда не забуду блестящие огоньки его зеленых глаз, в которых сокрыта великая теплота и большое горячее сердце, самая крепкая дружба и немножко одиночества. Он спрыгнул, подбежал, принялся щупать пульс, а я плакал вместе с небом, потому что остался бессмысленно существовать. Глупо желать смерти, прекрасно зная – у тебя от нее прививка. Раны затянулись быстро, и мужчина не заметил их, предложив подбросить меня до дома в качестве компенсации за причиненный ущерб. По дороге он ненавязчиво, но точно переживая за близкого человека, расспросил о том, почему расстроенный юноша бродит под дождем, что гложет, и будто заглянул мне в душу, сумел залечить ее. К концу нашего пути я уже рыдал на его плече, выплескивая наружу все, что накопилось за 800 лет, и мне стало легче. Артур протянул руку помощи, подарил надежду и научил играть на рояле. Теперь, прикасаясь к инструменту, я точно обнимаю старого доброго друга; сквозь время он останавливается в своей скрипящей пролетке с прыткой лошадкой, протягивает морщинистую, но крепкую ладонь, и снова к концу пути рыдаю на плече, рассказывая все, что меня гложет.
Проливной дождь всегда напоминает мне о друге, о том прекрасном времени, когда мы познакомились, а после не разлучились до самой его смерти. В каминной просторного теплого дома в Вашингтоне Артур впервые вручил мне нотную тетрадь и показал звуки. Через две недели мы уже играли дуэтом на сцене, а через месяц я забыл обо всех проблемах, огонек снова зажегся в моих глазах, и яркая светлая любовь поселилась в сердце - я встретил Кэтрин.
В день его похорон вся Америка пришла почтить память и проводить в последний путь этого доброго, отзывчивого, преданного делу человека, и не знаю, есть ли на свете хоть кто-то, подобный Артуру.
После смерти моего друга школой занялся предприниматель Джеймс Блэкстоун, который превратил безликую, но душевную студию в мощную корпорацию, привлекая спонсоров и делая из волшебного замка мечты прибыльный коммерческий проект. Теперь вряд ли кто-то вспоминает о том, что «P.I.S.» это аббревиатура от «Peterson’s Instrumental School» и современники зовут ее «PEACE» (с англ. «МИР»). Поменялось многое с тех пор, но одного учебное заведение не утратило – оно по-прежнему ищет талантливых людей, приглашает их и абсолютно бесплатно обучает с той лишь разницей, что 90% прибыли от всех концертов забирает себе в качестве компенсации за труды, остальное же идет на стипендию артистам, и отбор проходят далеко не все. Да, вместо маленького покосившегося здания возвышается самое громадное строение в Лос-Анджелесе, и я направляюсь туда. Мой добрый друг навсегда остался в сердце и живет в нем по сей день. Никогда больше на моем пути не появится человек ближе и роднее, чем он. Артур Петерсон знал мою тайну, и теперь она похоронена вместе с ним на кладбище «Forest Lawn Memorial Park».
Наслаждаясь погодой и хлюпая ботинками, привычными и приветливыми улочками я дохожу до площади искусств. На ней возвышается подсвеченный иллюминацией памятник его величеству Джеймсу Блэкстоуну, держащему в руках символ музыки - Скрипичный ключ - ключ от дверей в мир звуков. Сворачиваю за угол и попадаю на бульвар Музыкантов, а там вплотную подхожу к Гранд Авеню, где располагается корпорация. Громадными буквами на строении выбита аббревиатура «P.I.S.». Около входа застывшими взглядами меня встречают две каменные статуи в виде мистических львов с крыльями, олицетворяющие силу, полет фантазии; мраморные ступени ведут прямо в поднебесную, словно открывая двери перед молодым исполнителем, пришедшим попытать счастья. И абсолютно не узнать маленькую уютную школу искусств, основанную в 1850 году. Теперь это могущественная и влиятельная корпорация с кучей спонсоров, продюсеров и директоров. Здесь преподают самые лучшие учителя, здесь выпускаются самые лучшие ученики. Это икона для всех музыкантов и певцов. И я поднимаюсь по длинной лестнице, ведущей в мастерскую талантов, восхищенный бесспорным величием и силой. Да, мне повезло, что «МИР» обратил на меня внимание.
Подхожу к стойке администрации и прошу разрешения войти внутрь. Записывая данные с моего свежеизготовленного документа, охранник наводит на меня камеру и требует произнести вслух имя, фамилию, дату рождения, к кому направляюсь.
- Аарон Бейли, 25.12.1980, к Питеру Грейту.
- Он ожидает вас, – отвечает охранник, получая из кабинета Грейта одобрение в виде зеленого сигнала на своем мониторе.
Что ж, отлично - предстоит натянутый разговор, и я готов к нему.
Шестой аккорд. Полнолуние.
Совсем недалеко от облаков располагается дирекция «МИРа»: на сотом этаже. Я поднимаюсь на лифте, разглядывая через стеклянные стенки кабины людей внизу: спички и те больше! На каждой из дверей висят таблички обладателей роскошных апартаментов, и потому найти кабинет Великого Грейта - дело нехитрое. Как и подобает скромному молодому певцу, приехавшему из другого города пытать счастье, сначала негромко стучу, и, лишь слыша одобрение, устремляюсь вперед:
- Входите, Аарон. Я извещен о вашем приходе. Рад видеть вас в стенах корпорации!
Стильный интерьер бросается в глаза: кожаная мебель, картины абстракции и гигантское цельное окно, из которого виднеется полная луна, обрамленная облаками. Также внимание привлекает блестящий стенд с различными наградами: золотыми статуэтками, грамотами, дипломами и даже мини-коллекцией музыкальных инструментов. Будучи привязанным ко всему прекрасному, я, как загипнотизированный, рассматриваю предметы – зрение у меня достаточно острое, но взгляд Питера Грейта заставляет отвлечься и вспомнить, что мы с ним не в музее и, уж тем более, не на экскурсии.
- Здравствуйте, мистер Грейт, – интересно: если бы судьба столкнула меня с ним при других обстоятельствах, не в больнице и не после позорного падения, могли бы мы подружиться? Гляжу на упитанного мужчину с прилизанными волосами и понимаю – нет. Из разных слоев общества, не сошлись характерами – есть еще много причин моей брезгливости. Да хоть бы из-за привычки язвить и все время перебивать, однако же я и сам большая язва. Питер жестом приглашает сесть в черное кожаное кресло и начинает разговор.
- После нашего репортажа в «ЭКСПРЕССЕ» люди только и говорят о тебе.
- Так это вы заказали статью? Но зачем? – я вскидываю брови. Теперь становится понятно, почему газета с такой легкостью вернула мне деньги. All Inclusive, мистер Бейли.
- Будем считать это маленьким вложением в тебя, - «потом отработаешь». – Конечно, все это замечательно. Волна пошла, но как-то слишком быстро. Я беспокоюсь. Стремительный взлет практически всегда гарантирует не менее стремительное падение! Конечно, были исключения и на моем веку, но чаще всего подтверждается правило.
- Я буду прилагать все усилия, чтобы стать исключением, мистер Грейт.
- Уверен, что именно исключением? С пьедестала больно падать, мой позитивный мальчик.
- Да! - я не задумываюсь над ответом, злясь как никогда на очередной обман. «Людям нельзя доверять. Нельзя, Александр!» Да все я знаю, не стоит мне лишний раз напоминать очевидную истину. Где же честность, открытость? «Все-таки ты не готов к продвижению вперед. Ты слишком наивен. Открой глаза пока не стало поздно». «Как всегда ты «вовремя» предупреждаешь, когда все уже случилось. Хорош предсказатель!»
- Ну что же, Аарон Бейли сам принял это решение.
- Что? Какое?! – я пытаюсь перемотать разговор назад, но в памяти лишь ответы Хранителя. На что меня подписали?
- Ты - тот, кто нам нужен. Думаю, сработаемся, – на лице собеседника появляется хитрая улыбка, а внутри меня с бешеной скоростью растет беспокойство.
- Надеюсь...
В наш кабинет входит высокий мужчина лет тридцати пяти-сорока, с коротко стриженными, коричневыми с проседью волосами и спортивным телосложением. Карие, ближе к рыжему, глаза, на которых разместились густые ресницы, отмечают меня. Подтянутая фигура, широкие плечи, прямая ровная осанка – признак высокомерия, приятная внешность, легкий маникюр на ногтях - говорят о достаточно хорошей занимаемой должности вошедшего. Питер сразу становится маленьким в моих глазах, он итак выглядит как надутый шарик, а теперь и весь гонор куда-то улетучивается - он лебезит перед джентльменом как лиса перед волком.
- Мистер Адамс, вот самородок, о котором я вам рассказывал. Парень имеет недюжинный потенциал! Он прекрасно играет на рояле и, вдобавок, у мистера Бейли волшебный чистый голос! Это точно тот самый...
- Спасибо, Питер, – властным, но бархатным голосом перебивает Грейта загадочный мистер Адамс. Так вот откуда у Питера эта привычка все время встревать, когда ты еще не успел договорить фразу, - ты свободен!
Джентльмен поворачивается ко мне и вежливо произносит:
- Добрый вечер, Аарон. Меня зовут Томас Адамс. Я – директор этой корпорации. Скажи, ты уже в курсе, чем мы занимаемся?
Слова, которые надо бы сказать в ответ, исчезают куда-то, предательски прячутся в уголке мозга, и я просто смотрю в глаза мужчине, боясь ляпнуть что-то неправильно, и губы сами шепчут что-то вроде: "Делаете из алмаза бриллиант?"
- Реклама… - вздыхает мужчина, садясь в соседнее кресло. То, как аккуратно он опускается на мягкое сидение, меня удивляет. Эту стать в движениях я видел только во времена правления королей, да и то у самих королей и видел! Продолжая держать осанку, мистер Томас Адамс поворачивается вполоборота к гигантскому окну, глядя, как расходятся дождевые тучи и свое законное место занимает полная луна.
- Если ч-честно, то да! Смотрел вашу рекламу. Но это, похоже, ед-динственное, что я о вас з-з-знаю, – от растерянности я смешно заикаюсь, хотя раньше за собой подобного не наблюдал. Мое внимание привлекает блеск нагрудного знака – льва с расправленными крыльями. Не могу сказать, что это т о т с а м ы й, но у Артура был похожий. По его подобию и сделаны скульптуры у входа в здание! Мистер Адамс, вероятно, один из немногих людей, кто чтит добрую память великого создателя школы мистера Петерсона.
- У тебя дефект речи? – Томас замечает мой конфуз, и я пытаюсь оправдываться, стараясь контролировать предательский голос, но выходит только хуже.
- К-к-кажется, я в-в-волнуюсь прост-т-то. В-в-вообще, н-не ст-т-радаю... - я затыкаю рот ладонью - наверное, лучше молчать в моем положении.
- Да не переживай, - неожиданно для меня, он поворачивается и на его лице расцветает добрая улыбка, - я сам когда-то пришел в корпорацию впервые, и также смотрел на все твоими восторженными и испуганными глазами. Не растеряй это чувство и иди с ним по жизни: так легче, но помни – когда это понадобится – стань сильным, смелым и решительным! А знаешь, с чего я хотел бы начать? Прослушать тебя! Признаюсь, не нашел
