говорится, остались ни с чем.
— Ну, почему же. Кустик-то остался. Когда-нибудь на нем вырастут новые листья.
— И опять придут проблемы с творчеством.
— Не будет никаких проблем, — сказал Загребущев. — За это время уж я-то придумаю, как избавить наш город от творческой напасти.
— А у меня вопрос, — сказал Дима. — Каким таким творчеством займется кенгуру?..
С УТРА ПОРАНЬШЕ
Как-то раз бывший участник науки Дима Гунькин отодвинул радиоприемник и сказал:
— Починке не подлежит.
— Погоди-ка! — Его знакомый Амбец, аномальное существо, покрытое лохматой зеленой шерстью и с крокодильей башкой, протянул лапку и дотронулся до динамика. Оттуда понеслась бойкая речь диктора.
— Нет, — сказал Дима. — Так дело не пойдет. Ты, наверное, решил, что за помощь в воссоздании способности моего радиоприемника к полноценной работе ты запросто можешь потребовать помощи в какой-нибудь очередной заварушке, в которую ты, естественно, нынче угодил?
— Да. Примерно так я и решил.
— А вот я решил, что сделка не равноценная. Исправить радиоприемник одним касанием — это одно. А потратить уйму усилий на выволакивание тебя из явно неслабой передряги — совсем-совсем другое.
— Уточняю. Не из передряги.
— А из чего же?
— Из передряг.
— Ах, вот оно как. Ну, что ж. Это все меняет. Раз уж мне сегодня делать все равно больше нечего, так и быть. Спасу тебя. Выкладывай, что стряслось.
— Стряслось то, что я именно сегодня собрался начать новую жизнь.
— Это как? Без устройства извечных ловушек, что ли? Без постоянного стремления куда-либо спрятаться?
— Нет. Я просто надумал найти какие-то иные способы удерживать себя от опасностей на правильном расстоянии.
— Что ж. Намерение похвальное. Я, кстати тоже сегодня сделал необычную вещь —проснулся пораньше.
— Зачем?
— Во исполнение приметы: «Кто рано встает, тому будет дано».
— Ну и как?
— Встал рано-рано.
— И что?
— Теперь нахожусь в постоянном ожидании: что мне судьба преподнесет?
— И много чего она тебе нынче предоставила?
— Пока что всего лишь встречу с тобой.
— Ну, предположим, не «всего лишь».
— Согласен. Так в чем твои проблемы?
— Как я уже сказал, намерился я открыть для себя новые способы уклонения от угроз. И — как назло — оказалось, что данная область уже занята так называемыми отгонятелями.
— Это кто?
— Международное сообщество людей, которые подсуетились: обнаружили некое направление в мироздании, суть которого в том, что есть такое понятие как тотальное благополучие — обнаружение спокойных участков и обстоятельств и постоянное пребывание в них.
— Как же они их находят? Как экстрасенс Федя Кадушкин? При помощи маятника?
— Нет.. Они задают мысленно вопрос и кидают монетку. А уж что при этом означает «орел» или «решка» — они сами определяют.
— Огнонятели, значит, говоришь…
— Да. Потому-то они так и называются, что никого, кроме своих, до этих самых тотально благополучных участков не подпускают.
— Борьба за существование.
— Она, она…
— И в чем же заключается их неподпускание?
— Вот тут-то мы и переходим к самой моей глобальной сегодняшней неприятности. Будучи уверенным, что я один такой умный, я утречком с разгону угодил в одну такую тотально благополучную территорию. Тут-то они — отгонятели — ко мне и подпрыгнули. Целых трое. Хотя и одного было бы достаточно. Комплекция как у богатырей. А лица наглые… Подвалили, стало быть, ко мне, да и давай свое накачивать: «Убирайся отсюда, пока цел!»
— Как же они твоего вида не испугались?
— Такие вот отчаюги.
— Ну и в чем проблема? Оставь ты эти тотально благополучные участки, да и займись чем-нибудь попроще.
— В том-то и суть. Не получается.
— Как так?
— А вот так. Притягательность этих участков безгранична.
— Ну и что же ты намерен предпринять?
— А вот это ты мне должен сказать.
— Если, как ты говоришь, эти самые тотально благоприятные участки дествительно положительно воздействуют на жизнь, то, стало быть, тебе ничего не грозит. В том числе и со стороны отгонятелей.
Амбец задумчиво уставился в потолок. Затем произнес:
— А ведь так. Тогда мы немедленно отправляемся на освоение тотально благоприятного участка.
— Сам что, не справишься?
— Сильно сомневаюсь. Там, видишь ли, особенность существует заковыристая. Подходы к тотально благоприятным участкам шибко опасны. Пока до них доберешься, все нервы себе поизмотаешь, пытаясь укониться от всяческих неприятностей.
— Ты думаешь, что в моем сопровождении опасностей поубавится?
— Ну да. Ведь ты, как уже поведал, встал с утра пораньше. Значит, судьба тебе много чего уготовила.
— Меня вот сомнения обуяли. Подать-то она подаст. Вот только что? Обязательно ли хорошее? И вообще. Ежели этого уготовленного вдруг окажется столь много, что я просто не в состоянии буду его усвоить?
— Не мировоззри так пессиместично. Будь увереннее к своим способностям. Я лично верю, что Вселенная устроена хорошо. Так что будь спокоен: судьба тебе преподнесет лишь то, что ты способен будешь осилить.
— Гм. Ладно. Пойдем к твоим тотально благоприятным участкам. Куда ты, говоришь, надо идти?
Пришли. В крохотный переулок, вьющийся меж двух сероватых заборов из кривых досок, по которому струились ручейки.
— Что-то не видать твоих отгонятелей, — сказал Дима.
— Погоди, — сказал Амбец. — Мы еще на место не прибыли. Мы еще где-то над подходах.
— Что ж. Давай подходы миновать.
Начали миновать, осторожно двинувшись по переулку.
Тут-то неприятности, окружающие подступы к участкам тотального благополучия, немедленно и сказались.
Из-за туч вдруг раздался оглушительный визг. Посмотрев на источник звука, Дима увидел, что сверху на них падает какая-то дымящаяся исковерканная конструкция.
— Это что? — только и спросил Дима.
Подхватив его за рукав, Амбец повлек прочь-прочь от места предполагаемого падения, на котором они как раз стояли:
— Что-что… Обломки ослужившей свое орбитальной станции.
— Ничего себе! — Дима постарался придать ногам побольше прыти в желании убраться куда-нибудь подальше.
Желание сбылось. Дима и Амбец, отбежав в сторону, успешно избежали обрушения на них метеоритоподобных космических остатков. Впрочем, едва-едва избежали. Для этого пришлось невзначай пересигануть через один из сжимающих переулочек заборов.
Тут оказалось, что они очутились в некоем подобии английского парка, который, как тотчас же выяснилось, охранялся. Причем не кем-нибудь, а злобными сторожевыми лисицами, которые не преминули возможности наброситься на нечаянных визитеров.
Ускользая от клацкающих челюстей, Дима и Амбец припустили искать выхода из весьма осложненной ситуации. Это им, к счастью, удалось. Для этого, правда, пришлось немыслимым образом умудриться вскарабкаться на почти отвесную стену какого-то здания, напоминающего средневекомый замок.
— Замок-то здесь откуда? — поинтересовался Дима, когда они по зубчатой крыше перебрались на противоположный край, где и обнаружили, что внизу лисиц нет, зато есть ров с водой, в который, за ненахождением иного способа спуститься вниз, они и прыгнули.
— Ты лучше спроси, откуда здесь мексиканские букинисты? — ответствовал Амбец, выбираясь из рва.
— Мексиканские букинисты? — Дима выкарабкался на бережок и вытряс воду из ушей.
— Ну да. Вон, надвигаются.
Группа людей в сомбреро пронеслась дерущейся толпой мимо Димы и Амбеца, едва не затоптав.
— Что они не поделили? — спросил Дима
— Книжку, наверное, какую-нибудь, — ответил Амбец..
— Что же делать? А вдруг они еще раз пробегут в обратном направлении. Тогда уж точно нас затолкают.
— Давай-ка постепенно выбираться отсюда в направлении того столбика.
— Что за столбик? — живо вскинулся Дима. — Спасительный?
— Весьма и весьма. За ним начинается участок тотального благополучия.
Менее чем за секунду Дима уже поджидал у столбика Амбеца:
— Мы достигли цели?
— Достигли-достигли, — раздался скрежещущий голос. В двух шагах от Димы, угрожающе расправив плечи, стояли трое здоровяков с наглыми лицами.
— Это отгонятели? — предположил Дима.
— Верно, — подтвердил Амбец.
— Сейчас, наверное, начнут приставать со своими завышенными требованиями. Что ж. Поскольку мы находимся в участке тотального благополучия, я очень хочу посмотреть, как у них ничего не будет получаться при попытках применить к нам силу. Невероятно интересно будет полюбоваться, как они вдруг станут подскальзываться на невесть откуда взявшихся банановых кожурах и так далее…
— Ничего не получится с твоими наблюдениями, — сказал один из отгонятелей.
— Это почему? Вы отказываетесь нас отсюда выставить?
— Не откажемся ни за что. А не получится по той простой причине, что мы тоже находимся в участке тотального благополучия. Стало быть, и с нами тоже ничего нехорошего не может произойти.
— Что же произойдет, если же вы все-таки принятесь к нам приставать? Очень любопытно.
— А нам не очень. Перебьешься без приставаний. Будет вам иное. При выходе из участка тотального благополучия разные нелюбезные обстоятельства вас и поджидают.
— Навроде тех, что подстерегали нас при входе сюда? Типа свалившейся космической станции, сторожевых лисиц и мексиканских букинистов?
— Вот-вот…
— Гм. Так надо ли покидать участок тотального благополучия? Может, остаться в нем навсегда? — спросил Дима у Амбеца.
— Нельзя, — ответил тот. — Покушать надо? Надо. На экскурсию в музей сходить надо? Надо. Ну, и так далее. Могу назвать тебе целую дюжину причин, по которым придется отсюда выбираться.
— Не называй. Верю. Да, угодили... Впрочем, у меня есть придумка!..
— Какая? — оживленно вскинулся Амбец.
— Помнишь, ты говорил про то, что судьба предоставляет лишь то, что способен осилить?
— Ну, говорил. Я много чего говорю — разных полезных соображений.
— Так вот. На данное свойство судьбы и понадеемся! Предлагаю проверить это прямо сейчас.
— А, может, еще немного здесь побудем?
— Ты же хотел участок тотального благополучия?
— Ну, да.
— Вот и будем знакомиться со всеми его особенностями.
Дима и Амбец двинулись из участка тотального благополучия, полные надежды выкарабкаться из любых приключений.
ТАКОЙ ВИЗИТ
Как-то раз бывший участник науки Дима Гунькин пробормотал:
— Даже не знаю, что и сказать.
Великий детектив таинственных случаев Альберт Йодов понимающе кивнул:
— Оно и понятно. Даже мне это представляется настолько замысловатым, что весьма непросто уловить суть.
Дима еще раз взглянул на предмет, который лежал на столе:
— Это картина неизвестного художника?
— Предположим. Что на ней изображено? — спросил Альберт.
— Ну, горный пейзаж.
— А теперь? — Альберт поставил картину на бок.
— Совсем другое изображение.
— На что похоже?
— На какую-то космическую туманнность.
— Не какую-то. А вполне конкретную. Это наша Галактика. Причем довольно подробная ее карта.
— Ты уверен?
— На очень много процентов. Я отдавал эту картину на экспертизу в обсерваторию. Там подтвердили, что это действительно так. Причем — самое интересное — на ней изображены даже те участки, которые с Земли не видны.
— Где же ты картину эту раздобыл?
— Приперся на днях в мой офис один загадочный субъект таинственной наружности и предложил приобрести у него эту картину. Я согласился. Не потому, что большой поклонник
