сидении, а хозяин подобно улитке выполз наружу и скрылся в торговом павильоне. Сотовый телефон надрывно трещал, и Дима не выдержал:
- Да! - практически рявкнул он в трубку и услышал до боли знакомый голос:
- Егора Петровича...
Дима бежал к бару и заметил группу местных криминалов, среди которых выделялся хвастливый Варлам Зильберштейн. На этот раз он показывал свой новый мобильник, только что приобретенный у щипачей "за полцены".
- Какая полифония! - восхищались подхалимы, заслышав трель залихватской мелодии.
- А какая слышимость!? - Варлам Зильберштейн протянул трубку Диме,- Дим, послушай...
- Алло... Я хотела бы узнать, не видели ли вы Егора Петровича?..
Этого Дима уже не мог вынести, он схватился за голову и побежал по Кольцу, куда глядели глаза...
...Человек постепенно успокаивался. Его время еще не пришло, а он шел с кем-то по каким-то переулкам и вышел на проспект. К нему присоединился кто-то. Они шли вместе, замедлив шаг. Он пытался узнать этого кого-то, но тщетно. Откуда-то сбоку появился человек по имени Сергей, с которым они когда-то вместе служили в армии. Но это было так давно... Он хотел пройти мимо, надеясь, что его не узнают, но не тут-то было, Сергей улыбнулся и остановился... А с противоположной стороны улицы шел Раб в генеральской шинели и поравнявшись, отдал ему честь.
- Э-э-э! - протянул Сергей,- да у тебя что ни знакомый, то - высший чин!
Он промолчал, но его взгляд уже задержался на двух товарищах: Абдулла и Ворошило - неразлейвода.
- Кто это? - спросил Сергей. - Они русские?
- Один - да, второй - ха-ха! - прогнусавил он и добавил,- Ребята, давайте мириться...
Он подошел к столу и присел на свободное место, а многочисленные гости, тупо уставившись в чистые листы бумаги, сидели и молчали. Он чувствовал, что идет обсуждение чего-то важного и боялся нарушить тишину, и все остальные тоже безмолствовали. Напряжение нарастало, а действия не было, но именно его отсутствие угнетало еще больше. Так не могло длиться до бесконечности. Он стал искоса приглядываться к окружающим и отмечать некую зловещую тенденцию - людей становилось меньше, они исчезали словно карты в руках фокусника. Его трясло от страха, но он не мог шевельнуться, боясь исчезнуть... Единственное что вдохновляло - это потрясающий вид на город, открывающийся с высоты птичьего полета, с вершины самой высокой горы в мире...
...Денек выдался погожий, а птицы по-прежнему гадили на памятник Пушкину. Гадили они и на памятник Лермонтову, на памятники Толстому и Достоевскому, не оставляли в покое Эрнста Тельмана и Карла Маркса, досталось Ганди и Кропоткину, Чехову и Чайковскому, по лицу академика Тимирязева текли фекалии, и, стыдно сказать: руки маршала Жукова были по локоть в дерьме...
...Не каждый день выпадает шанс стать трупом, а только однажды, когда им становишься.
Он ехал в метро от Щелчка до Киевской. Ехал-ехал, нежданно-негаданно подфортило - освободилось сидячее место, куда он и бросил свой зад, приступив к чтению книги "Медный кувшин старика Хоттабыча" Сергея Обломова. Следя за перепитиями сюжета, он сидел тихо, никого не трогая, когда на станции Площадь Революции в вагон ввалилась семья инородцев: папа, мама и сын лет двенадцати. Время было старушечье, места освобождались не часто, и кто-нибудь на них обязательно падал. Старшие инородцы устроились как раз напротив него, а их сынок направился прямиком к нему, предварительно оглянувшись по сторонам. Лицо мальчика выражало нечеловеческую злобу, и он, стиснув зубы прошипел:
- А ну-ка дергай отсюда!
Он посмотрел в глаза ребенку и рассмеялся. Возле дверей стояли два дюжих молодца и внимательно наблюдали за происходящим. Он подмигнул одному из них, что было сигналом к действию. Парень перегнулся через поручень, огромная лапища схватила мальчугана за ноги, и голова уже мелькнула под потолком. Тем временем поезд выскочил из тоннеля на мост над Москвой-рекой. Все взоры устремились к открытой форточке, куда и полетело детское тело, через секунду скрывшееся в бездне вод...
Он никак не мог понять, откуда исходит тревога. Судебное делопроизволдство, с которым он не знаком, спрутом подбиралось к нему, а он, пусть во сне, попытался обрубить его щупальцы. Ему снились странные тени, преследовавшие его и требовавшие возврата долга, они доставали его и его семью, а он ускользал, желая разрубить гордиев узел. Он выстраивал цепочки догадок, и главные герои - его преследователи выстраивались в один бесконечный ряд, он копался в мозгах, методом дедукции узнавая кто есть кто. То, что когда-то было человеком, потеряв свою личину, нападало на него, рвало на части, обезглавливая, но он ускользал. Он остывал и терял рассудок, ненадолго успокаивался, а новые неприятности уже стояли у ворот. Аркан падал на нетренированную шею. Окунувшись в магию, он чертил пентаграмму и готов был ударить, если представится случай. Но получив очередную порцию яда жутких людишек, он осознал, что для мести не обязательно колдовать. У него не было желания пожирать кого-либо, он просто хотел чуточку спокойствия. Молитва!? Бог!? Так учила его мать, так учила его жизнь, так советовала ему жена, но разве это действует?.. Безотказно! Всегда... Тени из реальности перекочевывали в сны и наоборот, но есть ли возможность...
...Он стоял в магазине возле прилавка. На улице темнело, а под ногами были жухлые и сухие листья, и они воняли. Что-то шевельнулось у ног, и мурашки побежали по спине. Совершенно стемнело, и он увидел, что кто-то перебежал от стены к стене. Он резко повернулся, но никого не увидел. Возможно - это крысы!? Еще шорох... Он всмотрелся и заметил насекомое, точно большой заводной жук, застывший всего в полуметре от него... Пора...
Чего только не случается в московском метро. И свидетелями самого невероятного, порой чудовищно-извращенного, сюрреалистически-непредсказуемого или дадаистски-непередаваемого иногда становятся самые обычные люди, хотя самыми обычными могут выглядеть неординарные личности.
Он вышел из дома в половине десятого утра, что было раньше обычного; а в десять он вошел в вестибюль станции Сходненская. Приложив чуть усилия и проворства, он ворвался в кишащий людьми вагон. На Тушинской поезд-кишечник поглотил еще человеческой пищи, которая утрамбовывалась по мере движения. К нему прибилась парочка мерзкого вида существ - тощая длинноволосая блондинка с вытянутым прыщавым лицом и мелкий молодящийся человечек в потертой куртке-пилот и рюкзаком за плечом. Но не их вид вызвал тошноту, а то, что парочка принялась сосаться, не обращая внимания на окружающих. Они кусали губы друг друга и разговаривали, не разъединяя ртов, громко чмокаясь и издавая похотливые звуки, словно они находились на случке и даже не задумываясь над тем, что возможно из них кто-то болен неизлечимо. Он напрягся изо всех сил, подавляя жуткую икоту, стараясь уйти в собственные глубины. Его сердце готово было разорвать хилую грудь...
Всему приходит конец, и вот он пробирался к выходу на Китай-городе, толкая локтями рядовых российских служащих, всегда готовых дать сдачу, а вместе с ним продвигалась и вышеозначенная брутальная парочка, ни на секунду не прекратившая свои упражнения. Ради спортивного интереса он наблюдал за ними. Они спустились вниз и готовились ступить в прибывавший на платформу поезд... дружно занесли ноги и рухнули на рельсы, задев токоведущий рельс. Раздался треск, посыпались искры...
Людская масса хлынула в вагоны, монотонный магнитофонный голос возвестил:
- Осторожно, двери закрываются...
Он совершенно успокоился, сравнявшись с остальными человекоподобными...
5
- Папа, раскажи пожалуста сказку! - просил восьмилетний сын, и папа, покряхтев для проформы, чихнув и откашлявшись, начал...
- К великому оврагу, что отделял село Проходимцево и его обитателей от остального мира подъехали три богатыря. Подъехали и залюбовались открывшимся видом. Далеко внизу протекала речка-змейка, кое-где прятавшаяся за зеленым леском и кочками, сплошь покрытыми желтыми одуванчиками.
Первый богатырь по имени Бивень - самый старший, самый грузный и самый глупый из всех глупых - сказал:
- Назовем эту речку - Змеиный Яд!
- А овраг - ковшом, - сказал витязь Ко, так назвали его не от того, что он кудахтал как курица, а просто родители не знали написания других букв. И сам Ко, будучи малороссом или белороссом не слыл шибко грамотным и читать умел только долговые расписки, а писать и таковые не умел. Он часто путал люминь и чугуний, зато хорошо разгружал дерьмо, а потому жизнь ему дерьмом и казалась.
- Почему ковшом? - спросил Кривонос по прозвищу Виктор, что можно было перевести как Победитель в любом другом случае, а в нашем невозможно, поскольку Кривонос проигрывал всем, всегда и во всем, даже в кулачных боях, что отпечаталось на его вытянутом лице, наростами под глазами и вывернутом носе.
- Чтобы зачерпнуть яду этим ковшом и плеснуть в морду врагам человечества!
- Да, враг не дремлет! - проснулся в седле Бивень.
- Силен враг! Просто так его не одолеть! - прошипел Ко, он мнил себя хитрецом...
Прямо за холмом, находящимся по ту сторону оврага, стояло село, не принадлежащее им, оно принадлежало Другому.
- Должны подойти войска, тогда и начнем переправу, - сказал Бивень по праву воеводы. Он имел свой взгляд на вещи, а его любимой поговоркой была: обещанного три года ждут!
Любил он всякие присказки на цифру три - три года искать будем, трижды выпотрошим, трем поколениям платить будут и т.д. и т.п.
А на горизонте в тылу уже появились первые ратники отставшего войска. Были здесь: инородец Абдулла-багатур, считавший себя нерусскоязычным россиянином, его друг Ворошило, бывший извозчик, а сейчас, метящий в графья, ключник, князь Бобровский со сворой прихвостней всех мастей, как то - Миша Большой Тюфяк, Миша-Сосна, Воришка, Селезень, Мертвяк Червякин, Алеша Викторович и другие.
Отдельным отрядом двигался Удод со своими ординарцами и соратниками, срели которых выделялся жирный Антип-Выдвиженец, постоянно получавший свою порцию пряников, но постоянно высовывавший свое нечистое жало.
Странствующие богатыри: Бобчик-Другобивец, Наливайко-Заливайко с покалеченным черепом, Рыбак-Человек, Проша-царедворец, Хват-Ухват, Эжен-Крот с побратимом Рыжим Прыщом, Кудрявый Крокодил, везде тащивший свою женушку-селедушку и детей-недомерков и многие-многие другие растянулись на несколько верст, но без них наступление не имело никакого смысла. Негласным полководцем сего воинства был Хохол-Магарыч, чей конь, накрытый серебристой попоной, издавал неприличные звуки, поддерживаемые жутким запахом.
- Долго раскачиваются! - зашипел Ко, хотя прекрасно понимал, что никто не станет шевелиться, пока жареный петух в одно место не клюнет.
А ведь клюнул же...
Эх, любил Ко жареных петухов! Ел он их в огромных количествах, но полнеть не полнел по известной причине - солитеры мучали. И вот однажды, обожравшись, Ко оставил на противне одного жареного петуха и прилег, собираясь смотреть очередной сон о золотом дожде, падающем ему на плечи и соблазнительных красотках, сраженных его взором. Но не успел он опустить веки, как почувствовал резкую боль в области поясницы, даже чуть ниже. Он взвизгнул, вскрикнул и вскочил,
