погрузиться в настоящее. Неудовлетворенность, щемящее чувство, вызванное нерешенностью многих задач, поставленных перед ним, вызывали определенные стремления к продолжению, но в то же время он ощущал, что именно эта незавершенность роднит его устремления с великими творениями человеческого гения: недосказанность, действие на болевые точки, желание удовольствия - вот главный мотив! Все это вместе взятое заставляет размышлять и метаться, переживать и сопереживать, искать и находить в себе самом окружающее. Здесь покоится истина. Продолжения бесполезны, они разжижают старание. Разложенное по полкам - не интересно...
Постепенно он погрузился в сон и увидел бесконечную железную дорогу, а он, стоя на мосту, поджидал приближающийся состав. Он рассчитал все до мельчайших подробностей и прыгнул, оказавшись на товарной платформе рядом с незнакомым человеком. Они смотрели друг на друга не говоря ни слова несколько минут, а после человек соскочил и кувырком полетел в кювет, мягко приземлившись на сочную ярко-зеленую траву. Почему же он медлит? Он перескакивал с вагона на вагон, а поезд медленно подходил к тоннелю. Наконец и он решился... Оказавшись на земле, он огляделся. Человек неподалеку взбирался на гору и влез на высокий забор из проволоки. Он почувствовал тревогу и последовал за тем, но ему все время мешали перепутанные рельсы, которые постоянно передвигал невидимый стрелочник. Страх! Атмосфера накалялась и становилась невыносимой. Он пробежал добрую сотню метров, влез на проволоку, откуда-то сбоку беспрерывно лая, неслась огромная облезлая собака. Он перекинул одну ногу через забор и повис в воздухе...
- Здравствуйте! - услышал он сквозь сон женский голос и приоткрыл глаза. Перед ним стояла сухощавая женщина лет сорока-сорока пяти, скорее всего - экономка. Она улыбалась широким ртом и хотела что-то спросить, но природная скромность не позволила перейти приличия. Постояв в дверях некоторое время, она отправилась на кухню, расположенную где-то в лабиринтах нижних этажей здания. Он выдохнул.
М.Холодков появился в замке в половине десятого, и он мгновенно узнал в нем того самого М.Холодкова, какого знал все прошлые годы. Внешних перемен не было, а радушие и искренность не знали границ. Он погладил седую бороду и улыбнулся. Что-то неуловимо туманное мелькнуло во взгляде М.Холодкова, но в следующий момент они вели задушевную беседу ни о чем, как и принято в подобных случаях. На пороге застыл управляющий в излюбленной позе, сложив руки на груди, из-за его плеча высовывалась экономка, а позади туда-сюда мелькал распорядитель-снабженец, собиравшийся на промысел. Хозяин зыркнул на своих служащих, давая понять, что они здесь лишние, зашипел, и они ретировались, однако во время непринужденной беседы управляющий несколько раз выскакивал как гнойный прыщ и исчезал как мартовский заяц...
Время текло так, что лучше и не придумаешь: он отдыхал и получал удовольствие от жизни, днем валялся на кровати, шатался по замку, исследуя самые потайные его уголки, постоянно натыкаясь на управляющего, который что-то говорил, быстро исчезал, появляясь вновь в самых неожиданных местах. В разных комнатах он видел спящего распределителя, приходившего в себя только вечером, одевавшегося и пропадавшего по служебным делам, при чем он никогда не видел его лица и ничего не мог сказать о его внешности и встретив на улице, вряд ли смог бы узнать. Открывая новые помещения, он обнаруживал, что туда многие годы не ступала нога человека, и там лежали какие-то доски, штакетины и бруски, по стенам стояли листы оргалита и фанеры, на полках размещались банки с краской, лаком и клеем, бутылки с растворителями всевозможных сортов от бензина и керосина, до уайт-спирита и №646, другие жидкости, а на многих бутылках этикетки отсутствовали, и нельзя было определить, что там находится. Управляющий, выраставший словно из-под земли, объяснял назначение каждой вещи, хотя имел о них отдаленное представление, он слушал эти рассказы с нескрываемым интересом, боясь прослыть некорректным и вызвать порицание, а потом удалялся в новое путешествие, замечая беспорядок везде и во всем.
По вечерам приходила экономка и отправлялась на кухню, где проводила большую часть времени, готовя пищу разнообразную и по большей части вкусную, которую явно недооценивали управляющий и распорядитель, а последний только покрикивал из разных углов: Кушать давай! Позже появлялся М.Холодков и приняв порцию корма, шипел для проформы, после чего заваливался у телевизора, смотря все подряд. Надо заметить, что вся компания была буквально поглощена телевидением, и телеящики располагались повсюду, даже в туалетах, и каждый смотрел десятки телеканалов от начала до конца, если сон не сваливал его в самый неподходящий момент. Сон был также исключительной чертой этих людей! Распределитель-снабженец (который к слову сказать ничего не распределял и никого ничем не снабжал) практически не отходил ото сна, другие спали реже, но в любой позе и в любом месте, даже стоя у плиты. Храп сотрясал стены замка.
Итак М.Холодков устраивался у телеэкрана и вскоре отдавался снам, а он не мог заснуть под верещание ведущих ненавистных передач: "Время", "Поле чудес", "Времечко", под однообразные сериалы, и в эти мгновения ему приходилось самому выключать телевизор.
Он принялся читать и вскоре прочитал все книги, которые были в его распоряжении. Г.Миллер "Тропик Козерога", "Черная весна"; маркиз де Сад "Философия в будуаре" и "Новая Жюстина"; Жорж Батай "История глаза", "Небесная синь", "Мадам Эдварда", "Моя мать"; Морис Бланшо "Последний человек"; Виктор Пелевин "Омон Ра", "Чапаев и Пустота", "Жизнь насекомых"; Уильям Берроуз "Мягкая машина", "Нувоэкспресс", "Билет, который лопнул"; O`Брайан "Где же третий?"; рассказы Лавкрафта; Эжен Ионеско "Наедине с одиночеством"; Патрик Зюскинд "Аромат", "Голубь"; Сэмюэль Беккетт "То лает, то кусает", "Мерфи", "Молой"; Н.Е.Салтыков-Щедрин "История одного города"; Зигмунд Фрейд "Толкование сновидений"; Томас Манн "Иосиф и его братья"; Андре Бретон "Антология черного юмора"; Лотреамон "Песни Мальдорора" и "Стихотворения"; Жан-Поль Сартр "Тошнота"; Анаис Нин; Итало Кальвино "Невидимые города"; Стивен Кинг "Томинокеры"; Ален Роб-Грийе "Лабиринт"; Жюль Верн "Путешественники"; Леопольд фон Захер-Мазох "Венера в мехах"... Его поглотила волна чтения, он ищейкой шел по следу и нашел! В одном из отсеков он наткнулся на библиотеку, насчитывавшую несколько сотен томов... Он выуживал по книжке в день и открыл для себя Маяковского, проглотив собрание сочинений из 12 томов полностью. Большей величины в современной поэзии вообразить трудно! Достоинство - десять из десяти!!! Наконец, покончив с библиотекой (по большей части белетристической), он решил вести светские беседы о литературе с экономкой, ведь она тоже любила взяться иной раз за книжечку. И тут его ждало разочарование; экономка читала любовные романы, о которых сама отзывалась: Второй раз читать не станешь!..
Постепенно М.Холодков привык к его присутствию и стал разговаривать с ним. М.Холодков больше слушал и задавал кое-какие вопросы о его жизни, пытаясь раскрыть зловещие тайны, и он наивно выкладывал все, что имел за душой. В этом был свой резон, ведь без М.Холодкова ему не продержаться на плаву, по крайней мере сейчас... Он рассказывал о своих удачах и заблуждениях, о потерях и приобретениях, выдавал свои мысли, облачая их в доступные формы, опуская заумь, и М.Холодков проглатывал все без остатка, оставаясь доволен. Но скоро он обратил внимание, что взгляд М.Холодкова блуждал в пустоте, попросту говоря отсутствовал, внимание рассеивалось, он осекался, пытаясь перевести разговор на интересующие опонента темы... Часто это срабатывало, М.Холодков загорался, но ненадолго, и он ощущал странные ноты в голосе и нехорошие искорки в глазах. Что это было?..
Bремя от времени к их разговорам присоединялись управляющий или экономка, но они стояли на более низшей ступени социальной лестницы, их можно было прерывать в любой момент, оскорблять и воздействовать самым непотребным образом на их психику, используя всевозможные средства от намеков на недалекость ума до нецензурной брани. Его коробило от всего этого, поскольку он считал и управляющего и экономку такими же людьми, но задавленный благотворительной деятельностью хозяина, он молчал. Оставался неприятный осадок. Он корил себя за малодушие, за трусость, но оставался в стороне...
Творчество! Решив уйти от мира внешнего, он хватал карандаш и бумагу, отправляясь в мир внутренний, записывая все, что приходило на ум, сочиняя бездарные стихи, тренируясь в автоматическом письме, строча бредовые тексты и давая им громкие названия. Бездействующие герои сих произведений рассуждали о мироустройстве, не собираясь ничего изменять, плевали на себя и окружающих, толкались в лабиринтах запутанных мыслей, боролись с собой и себе подобными. Он опирался на свои сновидения, не постигая их смысла, а сны атаковали снова и снова...
Он видел молодую длинноносую женщину, напоминавшую затравленную мышку с потенциалом змеи и мужчину армянской национальности в длиннополом черном пальто. Эти люди требовали каких-то невыплаченных денег, а он искал выходные брюки, не обращая на них никакого внимания. Он заходил в просторную комнату и расталкивал спящего одноклассника. "Иди к моему младшему брату, он знает все", - отбрыкивался тот, и он поворачивался к младшему брату. "Мы спросим разрешения у моей подруги", - говорил младший брат, и они садились на сверкающий мотоцикл, и он был за рулем, зная, что не умеет водить мотоцикл. "Ничего страшного, - смеялся брат, - люди, не умея, ездят на автомобилях". Он оказывался посреди широкой улицы, а впереди шли агрессивные незнакомцы. Он доставал из-за пазухи бутылку с пивом, разбивал ее о голову одного из них, ранил себе руку и бежал за вторым. Ноги тут же наливались свинцом и тащили назад...
Он желал филосовствовать, но из этого ничего не вышло, и отчаявшись, он вновь окунался в словесную пену. Жизнь и смерть - вот истина! Все, что между ними - пустяк, и как бы не копошился, все, что не делай, не имеет значения. Лишь вера может спасти человека от смерти, от вечной беспросветной тьмы. Что за смертью не знает никто, но вера делает понятие смерти абстрактным, она подготавливает уход, избавляет от страха, хотя и страх слишком уж не конкретен, расплывчат. Нет ничего важнее собственного Я, но во время Страшного Суда каждый ответит только за СВОИ поступки, и вот это действительно СТРАШНО! Оглянись, действуй, времени больше нет - ты уже на скамье подсудимых!!!...
Разговоры с М.Холодковым все чаще заходили в тупик по причине постоянной невменяемости хозяина. Это раздражало всех, включая экономку и управляющего. Похоже только проныра-распорядитель, этот воришка-грабитель был доволен; он натягивал джинсы поверх вонючих кальсон и удалялся восвояси. Зато экономка подавала голос, за что получала по полной, и тут
