восьмидесятым годам ХХ века, каждый уважающий себя директор предприятия создавал в ближайшей зелёной зоне небольшое гнездо со всеми удобствами для встречи, проводов, и небольшого отдыха уважаемых гостей. В обязательную программу входили сауна с бассей-ном, шашлыки или барбекю, застолье и отдых перед камином. Девочек в коммунистические годы не подавали, а остальное было в достаточном количестве.
Заседание на базе совпало по времени с телевизионной передачей о прощании с покойным начальником всего политбюро КПСС в полном составе. Сугробин не отличался политкор-ректностью, и плавал в бассейне после каждой застольной рюмки. Самым политизирован-ным в компании был полковник из генштаба. Собственно, как и все москвичи, пристально следившие за своим правительством. Вынырнув из бассейна в очередной раз, Леонид вошёл в трапезную с мокрым полотенцем на плечах как раз в тот момент, когда из боковой двери в зал с гробом начали выходить цепочкой члены и кандидаты. Все в чёрных костюмах, мед-ленно они продвигались к возвышению, где из – за стенки гроба выставлялся профиль второго Ильича за советское время. Что – то зловещее вспомнилось Сугробину при виде этой процессии. Он зажмурился, и ему вспомнился фильм про Ивана Грозного, когда царь и его опричники все в схимах и со свечами в руках шли длинными цепями по длинному залу. Он открыл глаза. Процессия подходила к гробу и выстраивалась почётным караулом.
- Кто первый шёл, тот и генсеком будет, - нарушил молчание генштабовец.
Перед этим он без аппелеционно заявлял, что генсеком будет председатель похоронной комиссии. Председателем был Ю.Андропов. Впереди процессии шёл Андропов.
- Ну, я же говорил, - удовлетворённо продолжал полковник. – Он председатель, он первый в цепочке, он и генсек следующий. Так что ж, товарищи! Король умер. Да здравствует Король! За стол по такому поводу.
Товарищам, как показалось Сугробину, было вполне безразлично.
1983 год. Со стапелей сормовского завода в г. Горьком сошла первая в мире подводная лодка «Барракуда» с ядерной силовой установкой и полностью титановым корпусом. В девяностые годы, стоящие на стапелях сормовского завода, титановые корпуса подлодок в угоду США по указке предателей были разрезаны на металлолом под слёзы строителей и заказчиков. Титановый лом сплавили на Запад, где титана никогда в достатке не было.
«КУРА»
На Камчатке есть Ключи, где живут одни бичи…
На улице август. Пятнадцатое число.
На Камчатке август и сентябрь лучшее время года. Если не заскочит шальной муссон, то с неба светит тёплое солнце, буйно зеленеют леса, и речки бурлят лососями. Я стою на кры-лечке военного общежития в военном городке войсковой части, обслуживающей ракетный полигон «Кура». Почему он так назван, никто из военных не сознаётся. Наверное, чтобы запутать шпионов. Река Кура есть на Кавказе, в Грузии. «На Кавказе есть гора, самая большая. А под ней течёт Кура, мутная такая…», поётся в фольклорной песне. И когда я от сослуживцев впервые услышал слово "Кура", ассоциации повели меня на Кавказ. А на самом деле, как у того Ованеса, который не выиграл, а проиграл.2 «Кура» оказалась не на юге, а на крайнем востоке нашей страны. И течёт там, действительно под самой большой горой Евразии Ключевской сопкой, самая большая река по имени Камчатка. И я стою, и любуюсь царственным ландшафтом.
Сегодня в 17 часов по местному времени, и на четвёртые сутки после моего отбытия из г. Горького, самолёт Аэрофлота ЯК-40 приземлился на бетонке военного аэродрома в г. Клю-чи, и высыпал команду испытателей НИИ из своего чрева, в котором они находились в перелёте из Петропавловска-Камчатского. Это примерно в 120 км от океана и в 40 км от высочайшего вулкана Евразии. 15 число, августа месяца 1984 года. Два дня и две ночи команда провела в аэропорту «Елизово». Ключи не принимали из – за густого тумана над рекой Камчатской. Жить двое суток в аэропорту Петропавловска – Камчатского, неуютном и мало устроенном очень тяжело. В лётные гостиницы, несмотря на наличие удостоверения бортинженера у меня и начальника экспедиции, устроиться не удалось. Команда сгрудила весь багаж в одном из углов вокзала. Начальник расписал дежурство у багажа по три часа на двух человек, и разрешил остальным гулять в окрестностях, и обязательно возвращаться всем на смену караульных и для получения новых вводных. Аэрофлот, он и на Камчатке аэрофлот. С завидным постоянством откладывает рейс на очередные два часа. А даст команду, что такой – то борт до Ключей готов к отлёту, и доказывай, что ты был в туалете и не слышал.
Который раз я в Елизово? Стал припоминать, считать и сбился. В двухстах метрах от вокзала на развороте стоит большой продовольственный магазин в круглом стеклянном здании. Совершенно безвкусного вида. Видимо областной начальник решил выпендриться воздушными воротами полуострова на краю света, да не того архитектора пригласил. Как бы то ни было, кругляшка метров двадцать в диаметре исполняла своё предназначение. Я выкурил у входа в аэровокзал две сигареты, и пошёл по пешеходной дорожке к магазину. Там продавали деликатес. Варёные мороженые крабовые конечности – так звучит его полное наименование. Конечности от полуметра длиной стоили за килограмм три рубля без нескольких копеек (в ХХ1 веке такое даже присниться не может), заняли у меня большой полиэтиленовый пакет. В килограмме клешней было не менее половины чистого мяса знаменитого камчатского краба. Я присел на лавочку в тенистой аллее и наслаждался, отламывая крабовые трубочки от целого. В аллее появились двое наших путешественников. «Угощайтесь», - протяну я им по трубочке. Но когда они снова потянули руки, я им указал на магазин. Вскоре вся команда сидела с пакетами, набитыми крабовыми конечностями, а прилавок в магазине опустел.
Город Ключи находится в 400 километров от аэропорта Елизово под высочайшим вулканом Евразии Ключевской сопки высотой 4800 метров. Сопка величественнее, чем Фудзияма над японской столицей, возвышается правильным геометрическим конусом над окрестностями. Покрытая вечными снегами и дымящаяся, видимо, также вечно, Ключевская главенствует над окружающим пространством. Откуда бы не оглянулся, она как верный друг и бессмен-ный часовой всегда рядом с тобой. И смотреть на неё можно бесконечно. Она завораживает, притягивает, не отпускает ни днём, ни ночью. Очень часто сопка не только дымит, но и вы-пускает излишки раскалённой лавы. Ночью поток лавы виден раскалённым червячком. А на самом деле этот червячок с полкилометра. Город Ключи расположен достаточно далеко от вулкана, чтобы опасаться огня даже в большом извержении, но пепел частенько падает на поселение. Ключевская настолько грандиозна, что видна на взлёте самолёта из иллюминато-ра в Петропавловске-Камчатском. Конечно, если безоблачное небо.
Ключевскую поддерживают другие вулканы. Шивелыч на противоположном берегу реки Камчатки и Толбачик чуть в стороне. Рядом с Ключевской небольшим горбом выделяется тихий недействующий вулкан Безымянный. А Шивелыч и Толбачик «работают» достаточно регулярно. Ключевская как вулкан известен всему миру. Я помню её ещё по фотографиям из школьных учебников географии, и могу утверждать, что вид её не изменился. А я вырос, за-нялся ракетными делами, и вот здесь, на полигоне «Кура», куда бросают экспериментальные и контрольно- серийные ракеты с подводных лодок из Белого и Баренцового морей, с космо-дромов. В этих ракетах вместо ядерного заряда стоит наша измерительная аппаратура. На полигоне стоят наши наземные станции и поднимаются в воздух самолёты с нашими станциями. И наша аппаратура принимает сигналы с летящих и падающих ракет, и даёт характеристику полёта. Как это говорится, наша работа, это часть электронной составляющей ядерного щита нашей Родины.
Наша экспедиция в составе 10 человек прибыла для встречи очередных пусков ракет. При-были немного заранее, чтобы проверить и аттестовать аппаратуру. Выполнить ранее несде-ланное. Полигон – это дивизия. Территория её рядом с гражданским городком. Вход через КПП. От КПП забор в обе стороны. Но территория настолько велика, что никаким забором не охватишь. Местные жители не шастают по территории части, потому что опасаются нарваться на выстрел часовых, которые стоят, назовём, без правил. В военном городке клуб большой, магазины, казармы, жилые улицы, гостиница, общежития, штаб и прочие службы. Боевое поле почти в сотне километров. Добираются туда обычно вертолётами. Несколько отдельно, и не обнесённый забором, стоит военный аэродром, на взлётные полосы которого садятся и гражданские суда. И там есть какое-то подобие гражданской службы аэрофлота, и даже билетная касса. В райцентре Усть-Камчатск (понятно по названию, что в устье реки Камчатки), находится гражданский аэропорт. И там всё по цивильному – маленькая копия большого. Я был там однажды полтора часа. Ключи не приняли из-за тумана, и самолёт при-сел в Усть-Камчатском.
В день прибытия в военном городке в магазинах продавалась свежекопчёная нерка. Изуми-тельно красивая снаружи, и ещё изумительнее на вкус. Просто непередаваемый словами аромат и вкус свежекопчёной нерки. Поставляется рыба из коптильного цеха гражданского посёлка. Оттуда же поставляется икра в деревянных бочонках и другая рыба. Посёлок доста-точно большой. Большевики построили здесь в 30-е годы леспромхоз, рубили и продавали лес в Японию. Строили ненадолго, да видно позабыли, что не надолго. И к восьмидесятым годам вырубили всю камчатскую рощу как принято, по варварски, с молевым сплавом (по-ловину в океан). А лес в долине реки Камчатки – реликтовый и единственный на весь край-ний восток, который за Хабаровском. Дно реки Камчатка буквально устлано топляком, как мостовая. Также и берега. Бедная наша Родина. Ну, ничего – по путному не можем наладить даже к концу седьмого десятка лет советской власти. Ни царь не мог, ни большевики, не смогли порядок наладить. А теперешние торговцы земли и недров, и мыслей не имеют, что всё это не для них, а для всего народа, страны на века. И пока не превратят землю в пустыню – везде будет так! А потом и сами сдохнут, потому что, чтобы создавать будущее, надо уметь думать и работать, а не воровать у самого себя.
Как станет известно позднее, в Ключах проживала и проживает в десятом году ХХ1 века внучка Иосифа Сталина, Катя. Никто об этом ничего не знал. Как мне было известно по судьбе внука комиссара туркестанской республики Розанова, партия не забывала родствен-ников своих более или менее значимых деятелей и проявляла трогательную заботу до треть-его колена. Но родственники самого великого деятеля, которому самые лучшие «никиты», выражаясь по -–русски, в подмётки не годяться, были вычеркнуты из списков на поддержку. Хрущёв откровенно мстил! Брежневу насолила непослушная Светлана. И всё же!? Пусть это останется под вопросительно – восклицательными знаками. Родственники Сталина могут гордиться тем, что выжили без подачек от разрушителей всего могучего, богатого и славно-го, сделанного Сталиным. А какими льготами награждали себя партийные бонзы за счёт народа даже районного масштаба, Сугробину, как и всему
