Юрий Струбалин, а в Ялте двоюродный брат Виталий Сугробин, построивший частный домик в посёлке над автостанцией Ялты. Сам же я как облюбовал с первого посещения дальний от Ялты Симеиз, то там всегда и останавливался, заведя немало знакомых. Как – то раз был там месяц вместе с Николаем Смирновым. Помню, он там познакомился с прибалтийскими девушками, с одной из них продолжил знакомство не только на море, но и на суше. И поимел вместе с удовольствием немало неприятностей, т.к. при посещении Прибалтики любовников застукал муж красавицы (Но это ж пустяки)
Над Симеизом на горе Кошка крымская обсерватория. За ней шоссе на Севастополь через Байдарский перевал, где стоит приятное кафе с вигвамами, где можно посидеть в тени, по-пить пиво и прочее…Я так приобщился к этому краю, что чуть не устроился на работу на симферопольский телевизионный завод. Получил приглашение, и даже встречался с главным инженером. Но меня вёл по жизни Главный в этой жизни, и я остался в Горьком. Но с Севастополем я обстоятельно познакомился только по воле служебной надобности. Сапун – гора, Малахов курган, графская пристань, мыс Фиолент, развалины Херсонеса и музей–панорама картины «Оборона Севастополя. Музей – диорама на Сапун горе и музей морской фауны «Аквариум». Здесь кругом история. История борьбы, побед и поражений. И моряки, и корабли. Графская пристань и памятник погибшим кораблям. И обо всём написаны десятки, сотни самых разных книг.
О нашем корабле «Эльбрус» ничего не написано. Потому что это новый корабль. И про него ещё не раз напишут. Великолепный спасательный новейший корабль. Головной в своей се-рии. Может проводить спасательные работы при авариях на подводных лодках на глубине до 600 метров. На борту нёс три лодки-малютки с экипажем из двух человек, с манипуляторами, окнами и подводными прожекторами. Они – то и были глубоководными ныряльщиками. Я был восхищён этим спасателем в 16-18 тысяч тонн водоизмещения, наполненный всем спасательным набором людей и машин.
Но пришёл девяносто первый год. Не пришлось прославиться кораблю, не получили звёзд героев его героические моряки. И пропали эти корабли в беспутные годы буржуазного пере-ворота. И некому, и нечем в капиталистической России было спасать подводный крейсер "Курск" и другие корабли.1 Вечное проклятие за это людям, продавшим Советский Союз и его могущество.
И вот моя бродячая жизнь: последний вагон, последнее место. Вагон трясёт и кидает в сто-роны, ну как хвост собачий. Вентиляция не работает, жарко, противно, скучно. Все едут от-дыхать. Но что за публика в плацкартном вагоне, да ещё последнем. Гонору много, а мыслей мало. И я молчу, в основном, отделываясь словами «да» и «нет». Да и уезжал я тяжело. По-лучилось какое-то встрече-провожанье, и моя Лена провела его весьма несдержанно, до ал-когольного отравления. Правда, в этом было положительное явление, так как она впервые за совместную жизнь заявила, что никакое вино она больше пить не будет. И это были правед-ные мысли при неправедном поведении. И это было бы здорово, но сколько раз она эти слова повторяла позднее… Заболела к тому же Дианка. Она и перед этим долго и плохо кашляла. Ей побыть бы без гулянья. Но лето! А она умненькая и ладненькая растёт. Ей надо детсадное общение, и уже какая-то специализация. Как ей сделать всё хорошо!? А я даже письма из её детства, которые задумал, не могу начать составлять. Сейчас сам себе обещаюсь, что по возвращении две недели посвящу письмам. Пока все события помню.
08.08.85.
Прибыл в Севастополь Проезжая на электричке мимо бухты, в которой стоял корабль «Эль-брус», корабля из окна вагона не обнаружил. Поэтому, по дороге в гостиницу, зашел в управление и справился. Корабль действительно вышел в море для своих целей, но через два дня должен был возвратиться. В гостинице КЧФ, несмотря на заявку подписанную штабом ЧФ, администратор сначала покочевряжилась. Но, отведя душу на бесподарочном клиенте, номер этому клиенту всё же дали с удобствами, но с мухами. К вечеру нашёл нашу бригаду, в которой был мой конструктор, два слесаря – механика – монтажника, и руководитель Вла-дислав Рокалин. Я их послушал и понял, что тревога не стоила того звона, с которым я отбыл из Горького.
В Севастополе сезон отдыха и фруктовой обжираловки. На море штиль, вода 22, воздух 25. Прилавки магазинов и рынков завалены дарами полей и садов. Всё дёшево. Только вино, согласно первому этапу программы разрушения, борьбы за трезвость, доставалось через большие злые очереди, длинные и ненадёжные на конечный успех. ЦК и правительство Горбачёва приступило к разрушению СССР, объявив тотальную борьбу с пьянством. За этим последовало разрушение отрасли, вырубка виноградников, миллионы оставшихся не у дел работников, и мощнейший подлом бюджета, в который винная отрасль давала около 40% денежных поступлений. К примеру, БАМ достраивать стало не на что, и строительство большого Муйского тоннеля было остановлено. Телевидение и радио вещали, что процесс пошёл, а народ заговорил, что Райка варит лапшу, а Мишка развешивает её народу на уши…Зарубежные финансовые организации предложили Горбачёву взамен потерь от раз-грома виноводочной промышленности, многомиллиардные займы. С хорошими для них процентами. Займы были с благодарностью приняты.
Но пока ещё и не думалось, что скоро, скоро придёт настоящий обвал. И не будет СССР, и Крым не будет всесоюзным, и что моё поколение попадёт в самую негодную ситуацию без зарплаты, без работы, без пенсий… А пока!?
Я выслушал рассказы об обстановке. Корабль ждали с моря через два дня. «Надо же отме-тить мой приезд тогда»,- сказал я. И позвал для похода в магазин механика Шуру. Он был со мной в тихоокеанском походе в 1981 году. И отличился тем, что при проведении ГР не под-ключил антенный кабель к антенне и сеанс не состоялся. Тогда ему попало. Но это было уже давно. Мы выскочили из гостиницы. Магазин винный стоял на другой стороне улицы, и хвост очереди торчал за дверями совсем не короткий. Мы протиснулись внутрь. «Леонид Иванович! Смотри-Арамис совсем рядом от продавца». «Откуда он здесь, артист Старыгин, игравший Арамиса в «Трёх мушкетёрах». «Да они фильм снимают, в гостинице живут». Я протиснулся к Старыгину и тихо шепнул: «Помогай Арамис неизвестному мущкетёру!» Он ухмыльнулся, и чуть придержал очередь, чтобы я втиснулся. Кто – то из очереди сзади за-кричал, но мы промолчали. У меня была бородёнка в то время, похожая на его мушкетёр-скую. Вывалились мы из магазина, охраняемые Шурой, вместе. Понимающе кивнули, и рас-стались. Компания была удивлена нашим быстрым возвращением, а Шура подробно описы-вал наши мушкетёрские подвиги. А фильм действительно снимали про моряков-подводников. Приезжал Кирилл Лавров и недели две его каждое утро возили на съёмки. А в фильме с ним был 30-ти секундный эпизод, когда он на адмиральском катере в форме адми-рала мчался по глади севастопольской бухты.
Поутру на следующий день ввиду того, что корабль был в море, поехали отдыхать в Укчуев-ку. Из Артиллерийской бухты паромом до Северной, а там две остановки на автобусе и по-чти за городом. Был небольшой ветерок, но море было очень ласковое. Под ветерком и не заметил, как подгорел. Ночью корчился, а с утра уже было ничего. Ночью прошёл дождь, похолодало, и стало серовато. Играли с Рокалиным в шахматы весь день. Наигрались, что называется, до сблёва. Вечером прилетел нашим самолётом наш Главный конструктор с начальником лаборатории, разработчиком системы. «Какого чёрта меня гнали поездом, ко-гда можно было лететь самолётом?» - матернулся я. Но когда я уезжал, Главный лететь в Се-вастополь не собирался. Всё у нас часто решается по блажи, экспромтом. Я на встречу начальства не вышел. Не светский я человек!
Корабль через два дня не вернулся. Главный прожил неделю. Его привезли показать, как вы-полняется правительственное задание. А корабля нет. В штабе предложили посетить «Эль-брус», добравшись до него на буксире, который за какой -то надобностью направлялся в район для стыковки с Эльбрусом». Буксир стоял в Эпроновской бухте. Мы наскоро позав-тракали, и вся группа из 5-ти человек прибыла в Эпроновскую1 бухту. Но морское дело не железнодорожное. Туды-сюды и отвалили только в первом часу, изрядно проголодавшись к тому времени. С собой ничего не взяли, думали вернуться уже к этому времени. Пришлось с протянутой рукой обращаться к капитану. Нас покормили остатками обеда команды, правда открыли три банки бычков в томатном соусе. Заморили червячка. Но когда возвращались уже поздним вечеров – ужин на корабле сделали как надо и для пассажиров. Моряки есть моряки, в беде не бросят.
В открытом море буксир пришвартовался к Эльбрусу. Море спокойное, но метровая волна то сдвигала наши суда вплотную, то разводила метра на три. С «Эльбруса» бросили штормтрап. Это верёвочная лестница по которой нормально можно карабкаться вверх или вниз при полном покое. А корабли то У..у.., то О…о..ооо. До поверхности моря между кораблями метров пять. Это было, конечно, кино. Жаль, что не заснятое. Никто не сорвался, никого спасать не пришлось. Не повезло Главному. Он пошел по штормтрапу, когда корабли разошлись. Но потом они как-то срочно сблизились, и наш Главный крепко ударился лбом о борт. Крепко! Я сужу по его длительному прикладыванию платка к ушибленному месту. Затем я представил Главного капитану, с которым был знаком по весне, показал установленные датчики и помещение с регистрирующей аппаратурой. Потолковали всей группой о приёмке комплекса заказчиком, и в обратный путь по тому же штормтрапу. На ужин командир «Эльбруса» нас почему - то не оставил, хотя время близилось. Но мы торопились на берег, и перешли на буксир. А тот снова задержался по делам. Но на буксире нас угостили полноценным ужином, и обижаться не приходилось. Вернулись в Севастополь около одиннадцати вечера. Вызвали свой автобус, и путешествие было закончено. На другой день Главный отбыл домой снова своим самолётом, который ждал его в Симферополе. А я написал письма Елене и Дианке, определив срок возвращения к 5-му сентября
22.08.85.
С утра дождь. Отдых от зноя. Но надолго такой погоды не надо. Я уже здесь подзагорел и мало чем отличаюсь от аборигенов. Но мне надо ещё обязательно два жарких выходных, чтобы закрепить на спине полученное от солнца тепло. И тогда сезон будет таким, как будто я провёл месяц в черноморском санатории.
26.08.85
Сегодня «Эльбрус» с нашей командой на борту уходит в море для практических измере-ний. В качестве проверяемого задействован ракетный крейсер «Очаков». И очень странно, но оставшись на берегу, я совершенно доволен. Почему-то нет никакого настроя болтаться по Чёрному морю. У Чёрного моря лучше. Вода тёплая, море ласковое, солнце жгучее в меру.
Мыс Фиолент. Можно быть в Крыму многократно, но не знать- что такое Крым, и что та-кое Чёрное море. На мысе Фиолент проясняется очень многое. Для меня Фиолент проявился как кино с детской мечтой о дальних странствиях, о морских неведомых берегах, о море дей-ствительном и прекрасном, прекрасном и чистом, как и должно быть море из пены которого вышла Афродита. Наверное, я уже никогда не буду на мысе Фиолент, как и в Севастополе, но
