разом повторяется диалог, чьим свидетелем я стал. Я упорно отметаю чувство тревоги, но оно не уходит, ни через час, ни через два, и в итоге в начале двенадцатого я не выдерживаю. Мне нужно поговорить с Никки.
Часы показывают 23:17, когда мы, наконец, ложимся спать. Осознавая, что, чтобы выведать у жены максимально правдивый ответ, нужно ее отвлечь, я неожиданно начинаю ее целовать, повергая ее в некоторый ступор. Да, я действительно давно не баловал ее "любовью", и мне совестно, что если я не прав, то я ее обманываю, и мне становится противно от своей идеи, но я уже начал, и останавливаться поздно.
Поэтому я оставляю страстные поцелуи на ее лице, шее, спускаясь к плечам, и она стонет, выгибается подо мной. Серьезно, эти звуки - просто мед для моего эго, но я чертовски напряжен, чтобы тоже получать удовольствие.
Выждав момент, когда ее взгляд затуманился, прикусываю мочку ее уха и шепчу:
- Ответь мне на вопрос...
- Какой?, - хрипло мурлычит она, водя ногтями по краю моих брюк. Нет уж, женщина, сегодня со мной ты так не справишься, не отвлечешь.
- Ты действительно беременно?, - прикусываю ее подбородок.
Секунда.
Две.
Три.
И она замирает, мгновенно побледнев.
- О... О чем ты?, - заикаясь, спрашивает она.
- Разве я задал сложный вопрос?, - приподнимаюсь на локтях и внимательно вглядываюсь в ее лицо, - или на каком-то странном, непонятном языке?
- А ты мне не веришь?, - сипит она, - ко-конечно беременна...
- А чем вызвана заминка?, - так, я в тупике. Мне... Мне нужна уловка... , - я слышал ваш диалог с врачом. Утром. В больнице.
- Я.., - она бледнеет еще больше, что кажется невозможным, - я все объясню...
- Черт!, - я взрываюсь, и подушка отлетает в сторону. Вскакиваю и рычу, не сдерживаясь, и скрип моих зубов режет слух, - я же верил! Я же надеялся, черт возьми, до последнего надеялся, что мне померешилось! Что я ошибался! Что я могу тебе доверять!
- Йен.., - она уже плачет, но мне все равно. Меня просто трясёт от злости.
- Что?! Что "Йен"?! Хорошо, давай - выкладывай все! Ты поняла меня? Все, Никки! Все!
- Хорошо, - девушка смаргивает слезы и хмурится, - я... Я поняла, что... Что не могу... Забеременеть от тебя... Но... Но я видела, как ты этого хочешь, и я...
- Ну?
- Я попросила Криса помочь...
- Криса?!, - мой голос срывается, - подожди.., - мне требуется несколько секунд, чтобы перевести дыхание, - я так понял, ты... Ты спала с Вудом, чтобы... Чтобы.., - я не могу закончить свою мысль, потому что перед глазами все темнеет.
- Чтобы родить тебе ребенка, Йен!, - она бросается ко мне и пытается схватить за руки, - все для тебя?
- Как же ты измучилась, бедная, трахаясь с моим... Коллегой, - я говорю очень тихо, потому что стоит мне хоть немного повысить голос, и все рухнет.
- Йен, я.., - она пытается коснуться моего лица, но я отталкиваю ее руки.
- Не. Трогай. Меня. Или я тебя убью, - мое дыхание прерывается, и я, перевернув стул, врываюсь в холл, хватаю ключи от машины и, хлопнув дверью так, что звук эхом отозвался по всему дому, вылетаю на улицу, вламываюсь в машину и срываюсь с места, нажимая до предела педаль газа.
Меня не волнует, что меня могут поймать, или я могу попасть в аварию, или что подумали мои родители, или сломал ли я входную дверь, или что делает Никки. Мне плевать. Глубоко плевать. В голове только раз за разом повторяется: "ты придурок, Йен, ты придурок". А я ведь был счастлив! Черт возьми, я был так близок к настоящему счастью, и вот оно растворилось в пыль, в ничто, в пустоту...
Около часа я катался по городу без особой цели, никуда не направляясь. Я курил, и курил, и снова курил, стараясь не обкладывать случайных водителей пятиступенчатым матом, который так и рвался наружу.
Неожиданно я поймал себя на том, что "ноги", точнее, "колеса" привели меня к давно забытому дому, где я засыпал и просыпался, где я смеялся, где я любил и был любим. Не отдавая себе отчета, паркуюсь и подхожу к двери, нажимая на звонок. Я знаю, что она может послать меня, накричать, может даже просто не открыть дверь, и она будет абсолютно права. Знаю, что там может быть Остин, и он также будет прав, если набьет мне рожу. Я все это знаю, но все равно звоню, звоню, потому что сейчас мне это надо.
Спустя десять секунд, показавшихся мне столетием, дверь открывается, и я вижу ее. Распущенные, прямые волосы. Тонкая белая маечка. Шелковый потертый халат. Короткие цветные шортики. Пушистые тапочки с носами в виде голов единорогов. Испуганные медовые глаза. Дрожащие губы. Побледневшая кожа.
- Знаю, ты должна наорать на меня, и я готов это принять. Я идиот, я тупица, я подкаблучник, я тряпка, я безмозглая тварь. От того меня, которого любили люди и с которого брали пример, не осталось ничего. Я пустышка с пивным животом, небритым лицом и душой сопляка. И я понятия не имею, что вообще тут делаю. Но я знаю, что хочу вернуться. Хочу вернуть себя прежнего, потому что быть таким дерьмом отстой. И еще я знаю, что никто не сможет вернуть меня кроме тебя, Нинс... Я мог бы сказать "ты нужна мне, мой французский котенок", но прекрасно осознаю, что ты сейчас закроешь дверь, что правильно, и я буду двадцать минут стоять и пялиться на дверь, пока моя тупая гордость не отправит меня в ближайший бар напиваться до чертиков. Но я просто хотел тебя видеть.., - мой голос сходит на нет, и я жду, пока дверь закроется.
Но этого не происходит. Нина смотрит на меня, не отрываясь, и ее губы дрожат, а глаза становятся влажными от наступающих слез.
А в следующее мгновение эта хрупкая вдруг с вида девушка резко втягивает меня в дом и с силой толкает к стене, да так, что у меня от боли все плывет перед глазами, но она практически сразу сменяется диким наслаждением, когда ее губы жадно впиваются в мои, а руки раздирают мою рубашку. Шумно выдыхаю ей в рот и грубо снимаю ее ягодицы, усаживая ее к себе на бедра.
Несмотря на то, что я знаю дорогу, как свои пять пальцев, до ее спальни мы добираемся минут за двадцать: я едва не падаю из-за того, что мои джинсы свернулись гармошкой у меня в ногах, а ее бюстгальтер висит на чистом слове. Мы падаем на кровать, и я просто схожу с ума: я целую ее всю, покусывая ее кожу, пока она рвёт мне спину ногтями. Ее стоны и податливое тело возвращает меня в то время, когда я был искренне счастлив, когда у меня было все, что мне нужно, когда у меня была Она, когда мы были Ниан. Черт, да когда бы просто БЫЛИ, а не существовали, как сейчас.
Кожа к коже. Не остается ничего, чтобы скрывало нас друг от друга. Мы обнажены, как наши души, мы дрожим, вибрируем, как провода под током.
Приподнимаюсь на локтях, чувствуя, как ее ноги охватывают мои бедра, как ее сердце бьется синхронно с моим.
- Я... Я не могу ничего обещать, - шепчу я, глядя в ее блестящие глаза.
- А мне ничего и не нужно, - отзывается она и притягивает меня к себе.
Я пропал. Но, чёрт возьми, я счастлив. Я свободен. Я живу. И я вернулся.
Глава 18. Очередная точка?
POV Нина
Этого не может быть.
Я сплю.
В который раз крепко зажмуриваюсь, так, что перед глазами замелькали разноцветные кружочки, и медленно открываю глаза.
Он все еще тут.
Йен Сомерхолдер в моей постели.
Голый. Не знаю, зачем я это добавила...
Мне явно что-то вчера подсыпали в том ресторанчике. Иначе я бы не бредила так открыто.
Откидываюсь обратно на подушки, прижимая простыню к груди.
Ладно. Я помню все: как он приперся в начале первого, как буквально уничтожил меня своим монологом, как я - именно я, чёрт возьми - втянула его в дом, как мы...вернули друг друга. Вот только вернули ли? У него - все так же жена и будущий ребенок, у меня - Остин и карьера. Из-за этой ночи расклад не особо изменился, разве что ближайшую неделю я буду смущаться перед Стоуэллом из-за своей измены, да еще пахнуть этим мужчиной, который сейчас преспокойно спит себе на своей привычной половине кровати, в то время как я с ума схожу. В этом весь Йен: наломать дров, а потом спать, как кот, не ведая печали.
Рука тянется коснуться его волос, но я вовремя себя останавливаю. У меня нет на это права. Да, мы переспали, но...
Как можно тише поднимаюсь, быстро надеваю белье и, отбросив идею воспользоваться, как раньше, его рубашку, накидываю на плечи халат. Несколько секунд любуюсь его умиротворенным выражением лица, вздыхаю и беззвучно выхожу на кухню, включаю чайник, чтобы сделать себе кофе, и, закрывшись в ванной, начинаю остервенело драть свои волосы, которые скрутились в нечто невероятное. Вот, честно, почему с Остином не так? Почему после проведенной с ним ночи, я просыпаюсь с той же аккуратной косичкой, которой заплела перед сном? В то время как с Йеном... Смотрю на себя в зеркало: жаркий румянец на щеках, глаза блестят, на губах горит улыбка... Вот я идиотка... Отвечаю на заданный собой вопрос: да просто потому, что в отношениях, даже просто в связи со Смолдером присутствует дикая, неукротимая страсть, а с Остином... Нежность, ласка, забота... Нет, это тоже хорошо, просто я сама по себе слишком взрывная, а он спокоен, и ему не нужна страсть и порыв. Я знаю, что он любит меня, но он не может доказать мне это, заставив кричать и метаться под ним.
Краснею еще больше и, перебросив облако волос на спину, возвращаюсь на кухню. Чтобы не сидеть в давящей тишине, пока наливаю кофе, тихонько включаю телевизор, где заканчивается очередная серия "Топ-модель по-американски". Когда я настолько фанатела с этого шоу, что просто пересмотрела каждый сезон раз по десять, так что ничего нового я явно не увижу, но это лучше, чем умирать в тишине.
Программа заканчивается, и начинаются звездные новости. Что ж, посмотрим, что говорят про нашего брата-актера. Что-то о "Голодных играх", улыбаюсь, видя Лиама: он отличный друг, и мы страшно смеялись, когда в интернете появлялись слухи о нашем "романе". Что-то о Рэдклиффе, Уотсон и Гринте, "золотой тройке", а потом... Замираю, видя на экране Никки, сообращающую на весь мир о своей беременности. Поджимаю губы, чувствуя себя последней дрянью.
- Она солгала, - резко оборачиваюсь на тихий голос: Йен стоит, прислонившись к дверному косяку, в низко сидящих джинсах, босиком, и смотрит на меня исподлобья, - она не беременна. Это длинная история, и я...не хочу об этом говорить. Просто, думаю, ты должна знать, - поднимает на меня глаза, внимательно вглядываясь в мое лицо. А я...я тону в море, в небе, в бездне его глаз, как в первый раз. Но мне нельзя. Встряхиваю головой и поворачиваюсь к кофемашине.
- Ясно, - это все, на что я способна. Если он и ждал большего, то не подает вида, проходит к комоду, по-привычке достает свою обычную чашку и, встав рядом, наливает нам обоим дымящийся горячий напиток.
В какой-то момент он цепляет меня локтем. Искры буквально ощутимы, наши взгляды сталкиваются, и я едва не роняю кружку, глядя в его глаза.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - хрипит он, находясь на опасном расстоянии от моих губ, - мы изменили. Я - жене, ты - парню, и у нас все по-прежнему. Но я знал, на что шел вчера ночью, знал, что дома может быть Стоуэлл, знал, что ты модель меня выгнать, знал, что это ничего не изменит. Но я все равно нажал на кнопку, Нинс, отдавая себе отчет относительно возможных последствий. Как и ты, - добавляет он спустя мгновение, - ты вновь впустила меня в свою жизнь, в себя. Значит, ты тоже нуждалась в том же, что и я, - его рука осторожно касается моего подбородка, - каждый раз забываю, как мы похожи...
У меня нет
