желудком смогли бы усыпить самого добросовестного стража. Шныря, скорее почувствовал, чем увидел или услышал, что-то подозрительное. Он вскочил в боевую стойку и с нешуточной угрозой зарычал в тишину. Псу хотелось отблагодарить хозяев и показать, что они не ошиблись в нём, взяв в свой дом. В ответ послышалось шипение и басовитое «мяу».
В сенях вспыхнула лампочка. Матвей и Серафима выскочили из комнаты. Полный решимости Шныря с взъерошенным загривком, оскалившись и демонстрируя свои не очень маленькие зубки, был готов дать отпор незваному гостю: сзади стояли беззащитные хозяева.
Баюн, не спеша, возвращаясь с удачной охоты, ещё в огороде понял присутствие чужака, и прибавил шагу. В сенях он заметил вскочившую крупную собаку, которая к тому же пыталась его, Баюна – хозяина, выгнать из дома. Такой неосведомлённости и наглости не ожидал даже желтоглазый ефрейтор. Эта серая подзаборная дворняжка или ничего не понимает, или не имеет мозгов вовсе, если выбрала тропу войны с грозой окрестностей. Баюн ощетинившись, изогнул спину до крыши, прижав уши, вытаращил глаза и, громко шипя, пошёл в наступление. Усы приняли строго авангардное направление. Он не мог допустить, чтобы какая-то шавка смогла напугать двух растерявшихся слабых и вверенных ему судьбой людей.
- Баюн! Шныря! Фу! Стойте! – закричала Серафима и встала между непримиримыми сторонами.
На мгновенье животные растерялись. Но только на мгновение. Каждому из них чётко представилось, что девушка по простоте душевной хотела защитить правую сторону и сама оказалась в ещё большей опасности.
Такой поворот событий подтолкнул к более решительным действиям. Задние лапы пса задрожали от напряжения перед мощным прыжком. Кот прищурил глаза, готовясь к атаке. Неожиданно для обоих девушка встала на колени, обняв собаку за шею и закрывая собой нового друга от несправедливого возмездия. Матвей, используя заминку в миротворческих целях, схватил усатого воина и прижал к себе. Баюн расценил это как поддержку. Он зашипел, заурчал, начал вырываться из крепких рук большого друга, но твёрдый и спокойный голос, наконец, пробился через затуманенный пылом разум.
- Баюн, успокойся. Всё хорошо. Это наш новый товарищ. Он будет жить с нами. Успокойся! Тебе придётся его принять. Мы семья, и должны жить дружно. Тебе, как старшему, необходимо будет обучить этого юного друга разным премудростям. От этого твой авторитет только возрастёт. Ты ничего не потеряешь.
Угомонившийся, но взъерошенный Баюн, бросал исподлобья злые взгляды на Шнырю: у него и на этот раз было своё собственное мнение.
- Шныря, милый мой друг, - продолжала обнимать за шею пса Серафима и примирительно шептать ему на ухо. – Это Баюн. Наш кот, о котором я тебе рассказывала, помнишь? Он хороший. Ты пойми: он старше тебя и живёт в этом доме уже давно. Баюн вполне справедливо принял тебя за врага. Он у нас боевой. Но вы обязательно подружитесь. Вот увидишь! Ты у меня умница!
Шныря не сводил глаз с Баюна. Незримый поединок продолжался. Никто из оппонентов не думал уступать. Постепенно страсти поутихли. Матвей, не спуская с рук кота, шагнул через порог комнаты, плотно затворив за собой двери.
Проводив недоброжелателя угрюмым взглядом, Шныря, словно стараясь успокоить Серафиму, лизнул её в щеку.
- Ничего, потерпи, вы подружитесь. Всё будет хорошо, - шептала хозяйка новоявленному защитнику, не переставая его гладить.
_
В доме вновь наступила тишина. Шныря, в который уже раз свернулся калачом и, подняв голову, со спокойной уверенностью посмотрел на кусочек звёздного неба через открытые двери. Дождь закончился, и только отдельные капли, слетающие с покатой крыши, брякали о небольшое крылечко, ведущее в огород. Пёс окончательно решил остаться в этом доме жить.
В комнате было темно и тихо. Ночную тишину нарушал размерено тикающий будильник, посапывание спящего Матвея и ворчливое урчание Баюна, который продолжал высказать всё, что не успел сказать о случившемся ранее.
