проваливается в бессознательное состояние; как будто мистер Хайд берет контроль над доктором Джекилом. Происходящее просто напросто не запоминается; потом думаешь – а был ли счастливый момент общения?.. начинаешь выяснять как детектив на месте преступления. Неужели это маразм?.. Игоря уже ни что не удивит.
Он понимает, что ему не под силу ни в чем разобраться. Что происходит? Что это за часы на его руке? Кто такая Натали на самом деле?.. Может ли быть так, что он несет наказание за ее появление?
Игорь горько вздохнул, уставший от собственной головы.
– Хватит… Итак тяжко…
Под сиденьем – две бутылки виски; как последнее средство спасения. Игорь нащупал горлышко одной из них, достал – пустая. Достал другую, откупорил; взял из бардачка прозрачный стакан, плеснул. Когда поднес к губам – ноздри уловили пары крепкого алкоголя. В это момент Игорь вспомнил, что принимал сегодня таблетки. Нельзя совмещать антидепрессанты и алкоголь. От этого умирают.
«А может выпить?..»
Нет сил рассердиться на слабоволие. Игорь потянулся, чтобы поставить стакан на торпеду…
BMW рванул с места прямо в стену. Виски расплескался, тело вжалось в спинку кресла, вытаращенные глаза уставились на приближающиеся доски. Капот проломил их. Лобовое стекло потрескалось; еле видно поле в лунном свете. Автомобиль зашатался на ухабах, не позволяя ухватиться за ручной тормоз. Впереди край обрыва; руки вцепились в руль, когда BMW вылетел со скалы и стал падать носом в море. Игорь почувствовал невесомость; с приближением к толщи воды глаза повылезали из орбит. От столкновения вздулась подушка безопасности, стала душить. Игорь забарахтался, отталкивая ее, зашарил левой в поисках дверной ручки; дернул ее, выскочил… и оказался в мастерской.
Тик… … Так… … Тик… … Так… …
Он стоит на твердой поверхности, внутри темного сарая, рядом с машиной, которая не двигалась с места. В кулаке протеза зажата оторванная от двери ручка. Водительская подушка безопасности надулась пузырем... получается – просто так?.. Какой-то сбой? Лобовое стекло в целости, капот не помят.
Все указывает на то, что снова случилось бредовое сновидение, с которым совпала неполадка в автомобиле. Игорь протянулся рукой под сиденье, достал бутылку виски. Пустая. Вторая закупорена; хрустнула пломба, он поднес горлышко к губам и вспомнил, что спиртное под запретом. Антидепрессанты.
– Господи… Да что со мной?..
– Убей ее.
Открытая бутылка упала на пол, покатилась; забулькала, выплескивая виски.
– Убей ее, и ты получишь время.
Ученый слишком напуган, чтобы вслух задавать вопросы. И по необъяснимым причинам – слова фантома до боли ясны.
– Убей ее. Она иллюзия. Она плод твоего воображения. Как только она умрет – жизнь вернется в свое русло. Ты проснешься от кошмара, а Ультимус обретет жизнь. Убей ее.
Со стены упал инструмент; вместе с крюком, на котором висел. Игорь повернулся на шум; увидел на полу пневматический гвоздомет.
– Убей ее.
Уснуть этой ночью невозможно. Натали стоит у окна спальной, кутается в халат. Лунный свет ложится на мастерскую во дворе; делает похожей на огромный череп. Одинокая женщина заворожено смотрит на гнилой сарай; как мышка в змеиные глаза.
Это случиться сегодня. Она ощущает ход запущенного процесса. Убегать поздно. Спрятаться невозможно.
Заскулили ворота амбара; оконные стекла приглушили жуткий звук. Натали смотрит, как из зева выходит киборг в обличии ее возлюбленного. Робот держит в руках механизм, какой-то инструмент; подставляет его к деревянной стене сарая и…
Тук.
Гвоздь вбился в доску. Сердце стукнуло и остановилось. У Игоря опустились руки; повернулась голова – и он посмотрел в окно, за которым оцепенела женщина. Парализованная ужасом, она смотрит, как робот медленно уходит за угол дома.
Каждый день с момента переезда, со случая в мастерской – она чувствовала, что этот час неизбежно наступит. Он происходит теперь. Но что бы ни случилось – она любит Игоря. Будет любить вечно.
В коридоре уже слышно шаги киборга. Одетый в пыльный халат, он заходит в спальную, держа гвоздомет двумя руками. Натали встречает его прощальной улыбкой. И будто сбилась программа робота – он остановился в двух шагах за порогом, и замер.
Что бы ни случилось, Натали верит в любовь. Она подошла к своему единственно, свила объятия вокруг его шеи…
Тук.
Игорь очнулся. Натали обнимает его за шею, прижимается к груди.
– Я тебя люблю… – шепчет она.
– И я тебя, – машинально ответил растерянный Игорь.
Он не может понять что происходит. Его руки что-то держат. Тело возлюбленной становится тяжелее; она начинает соскальзывать вниз.
– Родная!..
Игорь бросил что держал, подхватил Натали.
– Что с тобой?..
Он не понимает, почему ее живот так горяч. Почему он не слышит ее дыхания. Игорь уложил ее на постель; и при свете луны заметил темное пятно на халате. Им залиты грудь и живот. Это вино? Она пьяна? Игорь склонился над возлюбленной, распутал пояс; но халат не получилось распахнуть. Мокрая ткань цепляется за что-то... за… за шляпку гвоздя.
Игорь увидел на полу инструмент, запачканный темным.
– Нет… – не согласился Игорь.
Веки Натали опущены; прячут взгляд, утративший душу.
– Нет!.. – взмолился мужчина.
Воспоминания мистера Хайда отчетливо промелькнули перед глазами. Секунда ступора. Взгляд снова находит гвоздомет.
«Быстрее!!! Высади себе мозги!!!».
Игорь метнулся, упал на живот, вытянул руку.
– Скорей! Скорей же!!!
На кисть наступил каблук черного сапога. Незнакомец в балахоне, – смотритель пыток, – ногой придавливая руку, нагнулся за гвоздометом, прислонил дуло к ладони…
Тук.
– Ааа!!!
– Вот так… А ты хотел снова сбежать от ответственности? Ну уж нет… – он открыл фрамугу, вынул обойму с гвоздями, стряхнул снаряды в ладонь; выбросил все… за единственным исключением. Последний гвоздь, – гнутый и ржавый, – вернулся в обойму, а та – до щелка в гвоздомет.
– Я все понял! – встрепенулся Игорь, – Я узнал твой голос! У тебя левая рука – протез! Точь-в-точь как мой! Ты мое отражение! Пойми же меня! Я не мог поступить иначе! И я не хотел того, что произошло!
Близнец в балахоне хмыкнул:
– Я понимаю тебя, как никто. И даже лучше тебя самого. Ты конченный. Тебе был дан уникальный шанс. Но вся твоя жизнь – сплошная ошибка. Я говорю тебе прощай.
Он вскинул гвоздомет, дулом прижал капюшон к виску.
Тук.
Часть пятая.
Глубокая ночь освещена желтым полнолунием. Ближний свет фар прокладывает дорогу в тени высоких дачных заборов. Полицейский УАЗик проскрипел щебнем и остановился возле жестяных ворот; машину встречает силуэт человека, сделавшего экстренный вызов. Едва открылись двери по обе стороны, и полицейские, вразвалочку, вышли их теплого салона, как раздался крик за оградой, приглушенный стенами избы:
– ХАААааа!..
Одиночный вопль раздался из дома; проныл, и стих.
– Это что за еще хрень? – напрягся молодой сержант.
Старшина поправил ремень; живот все равно оттеснил штаны книзу. Сухим тоном он обратился к пожилому мужчине.
– Старший лейтенант Чепраков Владимир. Вы сделали вызов?
– ХАААааа!..
– Все верно, – ответил местный житель. – Причина, я думаю, очевидна.
– Что там случилось?
– Не знаю. Крики начались ни с того, ни с сего.
– Давно?
– Минут за двадцать до звонка в дежурку.
– Чей дом?
– Нынешние хозяева – братья Горшины. Игорь и Андрей.
– Живут или приезжают?
– Редко приезжаю. Я думаю, в этот раз приехал только Игорь.
– Один?
– Нет. С молодой женщиной. Рыженькая, кучерявая, приятной внешности.
– Сами кто будете?
– Кучков Данила. Сосед.
Сержант подергал калитку, толкнул ворота.
– Заперто. Звать пробовали?
– Не отвечает. Только вопит.
Молодой полицейский вдавил кнопку на кирпичном столбе. В доме стал слышен колокольный перезвон.
– ХАААааа!..
– Завязывай, – сказал старшина. – Разошелся, как звонарь в Пасху.
– Полезем через забор?
– А что так просто? Ты лучше на УАЗике разгонись и в забор, напролом. Тоже мне… Зайдем через соседский участок. У вас, Данила, наверняка есть общая калитка. Пустите?
– Разумеется.
Хозяин повел к себе; младший сержант приотстал, чтобы оглянулся на другие дома, жильцы которых делают вид, что спят. Потом догнал старшину по тропинке, мощеной плиткой. Пенсионер остановился перед калиткой, толкнул ее – не впустила.
– Хм… Запер на щеколду… Раньше уезжал надолго и открытой калитку оставлял, а тут зачем-то…
– Разрешите, – сержант просунул руку сквозь решетку, поддел затвор. Калитка с визгом открылась.
– ХАААааа!.. – вопль раздался ближе.
Старшина обратился к Даниле:
– Благодарим за содействие. Ждите здесь.
Сосед и не рвался в сопровождение. Он остался наблюдать за происходящим издалека, остерегаясь заходить на чужую территорию.
– Будьте внимательны. Там могут быть ловушки.
– В смысле? – переспросил старшина.
– У них раньше курятник был с сиреной. Может еще чего присобачили?.. Умом-то явно нездоровы. У Игоря так вообще руки нет – сам себе отрубил.
Молодой полицейский присмотрелся к Даниле.
– Отец, ты пил?
– Ни капли.
– ХАААааа!..
– Сходи, опрокинь рюмашку, – посоветовал старшина.
Полицейские стали прокладывать путь через шипастые заросли дикой малины, шелестом озвучивая затихшую полночь. У соседа участок куда более окультуренный; этот же дикий. Через десяток шагов они оказались возле облупившихся стен двухэтажной избы; напротив огромного затхлого сарая. Стоять к нему спиной неприятно, мурашки бегают вдоль хребта.
Старшина поднял взгляд на окно первого этажа – оно открыто. Видимо оттуда доносятся вопли. Младший сержант вернулся с крыльца – стук в дверь оказался бессмысленным.
– Что предпримем? – спросил он.
– Сосед ушел?
– … Да.
– Тогда поищи лестницу той серой хренотени. Там у них гараж, наверняка. Полезем в окно.
– Разве так можно?
– ХАААааа!
Старшина промолчал, а молодой напарник пошел к сараю. Непонятно, что движет ими обоими в большей степени: желание помочь человеку, долг, или же первобытная тяга раскрыть секрет. Сержант достал из кармана фонарик; толкнул железные ворота и вошел во тьму.
Маленький луч пронизывает черноту, показывает два высоких газовых баллона, подпирающих вторую железную створку; показывает угол багажника черной иномарки; показывает потолочные балки и висящие на проводах светильники под ртутные лампы. Луч перескакивает быстро: стеллажи, хлам, инструменты. Все как, как положено у людей.
Но что-то здесь не так. Полицейский затаил дыхание и услышал, как шипит тьма.
– …с-с-с-с
– Что за черт?..
Сержант пошел на звук; в луч фонарика снова попали газовые баллоны.
– с-с-с-С-С-С
Похоже, вентиль отошел.
– Ничего себе отошел!..
Он сделал два полных оборота, чтобы придушить утечку. Настал черед удивиться, почему он не услышал шипение раньше, когда входил. На всякий случай, ощупал старую насадку и сам баллон; вдруг, впрямь ловушки?.. Сержант захотел хмыкнуть над своей паранойей вслух, но не стал.
– Найти лестницу, и свалить.
Ветер выдувает белую тюль из распахнутого окна; оно будто манит. Предчувствия у страшены прескверные; смотрит в комнату, но не видит происходящего.
– ХАААааа!
Что же там случилось?.. Старшина закуривает и видит, как из сарая выходит помощник с деревянной лестницей.
– Тебя только за смертью посылать… – сказал он, сдавливая губами
