красноватый, как и всё лицо, подбородок, не глядя на взяточника.
- И сколько он загрёб? – поскрёб по столешнице скрюченными пальцами по направлению к себе.
Не удержавшись от переполнявшей эйфории, удачливая ФСБэшница брякнула:
- Миллион, - ляпнула некстати хвастливая женщина, прорвавшаяся сквозь следовательский мундир.
- Откуда вы знаете? – не замедлил возникнуть один из тех, кому строго-настрого приказано было не задавать вопросов, а только отвечать на них.
Неподвижные карие глазки Плевакина на мгновение ожили, перебежав внимательным вопрошающим взглядом с обвиняемого на обвинительницу.
- Всего-то? – как будто даже удивился, не выразив внешне никаких эмоций. – И ты взял такую малость? – наконец-то обратился к главному фигуранту тошнотного дела.
- Не взял, не дали, - смущённо улыбнулся, тоже оживая, крупный взяточник.
- Как так не дали? – опять удивился без эмоций прокурор. – Только что было авторитетно заявлено: «в момент», - он подчеркнул время повышением голоса, - «получения крупной взятки», так? – перевёл требовательный взгляд на заёрзавшую Эльвиру, проклинающую, наверное, себя за то, что чуть-чуть поспешила с захватом преступников. – Кстати, где она? – Пришлось Виктору Сергеевичу снова наклоняться, чтобы достать потаённый куш. – Клади на стол, посмотрим на самом ли деле там миллион.
Посредник послушно выполнил распоряжение. Осталось вскрыть переносную казну, но им помешал ещё один любопытствующий чин в мундире: явился и, очевидно, тоже званый Анной Ивановной, начальник городской полиции.
- По какому случаю сходка без уведомления? – уверенным размашистым шагом прошагал к столу и сел рядом с прокурором, уставившись на лежащий смирно нераженький чемоданчик.
- Да вот, понимаешь, - объяснил Плевакин, - хотели нагреть Тимура Эдуардовича на взятке, да мал-мала приранились.
Эльвиру, которая сообразила, что санкции не будет, аж передёрнуло оттого, что хорошо начатая операция развалилась, не утвердившись.
- Ну? – тоже удивился или сделал вид, что удивлён, полицмейстер Стёпкин, для которого взятка была неотъемлемой частью служебного бытия. – Он же не берёт! Чистюля у нас. На сколько раскололи? – обоих чинов больше всего интересовал не сам факт взятки, а её стоимость, приладка к себе.
- Следователь располагает оперативными данными, что на один.
- Я не утверждаю, а предполагаю, что там может быть миллион, - попробовала подправиться проколовшаяся Эльвира.
Стёпкин надвинул тяжёлые надбровья с густыми лохматыми бровями на серые водянистые глазки, изображая глубокое раздумье.
- Может, - согласился, повнимательнее оглядев вещдок, - если не мелочью. Вскроем, посчитаем, сколько стоит наш неподкупный мэр. – Недовырубленное лицо с массивным раздвоенным подбородком исказилось в досаде. – Уж сколько я ни просил тебя, Тимур Эдуардович, сколько ни канючил слёзно, чтобы приобрели для нас хотя бы какой-нибудь «лэнд», а всё попусту. Теперь придётся после выборов обращаться к Осинскому, Альберт Яковлевич обещал.
- Надует, - веско, со знанием дела обронил Плевакин, ненавидящий сити-менеджера.
- Непременно, - сокрушённо согласился Стёпкин. – А что делать? Стыдно уже гоняться за преступниками на громыхающих как жестянки «УАЗиках», когда братки дразнятся «Поршами» да «Лексусами», а у нас «десятки» через одну в ремонте. – Они не были бы разбиты, если бы полицейский босс, заядлый рыбак и охотник, не гонял бы их по бездорожью на браконьерские ловлю и охоту. Вместительный и всепроходимый джип нужен был ему именно для этого.
Мерно качавшийся в кресле арестованный, опомнившись, решил потянуть за возникшую мимоходом ниточку спасения: выдвинул ящик стола, вытащил лист бумаги с текстом, издали показал большому радетелю природы, положил рядом на стол.
- Вот, заявка на «Лендкрузер», хотел сегодня отправить.
Глаза полицейского начальника расширились, вспыхнули алчным огнём браконьера.
- Давай сюда, - приподнялся, чтобы забрать вожделенную бумагу, но мэр, словно играя в кошки- мышки, снова спрятал лист в ящик.
- Зачем она тебе? – опять закачался, с сожалением глядя на взъерошенного автолюбителя. – Она не действительна, раз меня прихлопнули.
- Кто прихлопнул? – взревел обиженный пацан, которому показали, но не дали понравившуюся игрушку. – За это? – показал глазами на чемоданчик. – Да там на одно шасси не хватит! Тоже мне – дали! Да и кто не берёт, ежели суют да ещё и упрашивают, чтобы взял? Разве это преступление? Так, мелкий грешок. Отказываться, что ли? Обидеть? И я беру. Иногда. И Андрею Васильевичу ничто человеческое не чуждо. Здесь все свои, чего темнить? Так ведь? – прихлопнул заскорузлой рукой засвеченную местную истину.
- Но-но! – огрызнулся блюститель законов на неосторожное признание блюстителя порядков. – О себе болтай, что хочешь, а других не замай. Не твоё полицейское дело!
- О чём вы тут так мило беседуете? – притушил разгоревшуюся было прю главный контрразведчик города Дежинский, появившийся, как полагается контрам, неожиданно и тихо, по-шпионски. От скопившихся в кабинете мундиров на любой вкус стало душно. ФСБэшник скучковался рядом с другими силовиками, напротив Стёпкина.
- Тебя только и не хватало! – с раздражением встретил коллегу Плевакин. – Твоя? – кивнул в сторону Эльвиры, застывшей у окна и так и не дождавшейся от солидных мужиков приглашения присесть. – Утверждает, что Тимур Эдуардович будто бы захапал миллион. Ты науськал?
Во внешности стража внутренней безопасности города не было ни одной цепляющей взгляд детали, как будто родители, когда делали дитятю, заранее метили чадо в чекисты. Внимательно оглядев подопечную, превратившуюся от смущения в морковку в мундире, он не стал ни подтверждать, ни отрицать церберства, а тоже коротко поинтересовался, как и товарищи по общему делу охраны государства, самым интересным:
- Взял?
Стёпкин опять хлопнул клешнёй по столу, и был звук от хлопка мажорным.
- В том-то и дело, что не успел! – загоготал, как будто вместе с Малышкиным оставил следствие с крючковатым носом. – А раз не успел, то не успел и стать преступником. Так что: кончай, братцы, бодягу, туши свечи, выноси гроб без покойника, - заржал ещё громче, не теряя из памяти исчезнувший в столе мэра листок с заявкой на джип.
- Бабки вот, в чемоданчике на столе, - пояснил Плевакин. – Тимур Эдуардович к ним не прикасался, только и успел слюнки распустить, как твоя тормознула. Собирались посмотреть, правда ли там миллион, да ты некстати помешал, интерес перебил.
- От кого? – дотошничал пресный до просвиры нач-ФСБ. – Кто расщедрился?
- Вот именно – кто? – прокурор, наконец-то, увидел рядом с чемоданчиком и того, кто принёс. – Кто дал?
Виктор Сергеевич, сгорбившись, чтобы быть менее заметным, распрямился, повернул голову к законнику. Он уже сообразил, что за ним с Маратом следили, подкарауливая момент накрытия, и потому спокойно выдал напарника.
- Шулебожский Марат. Он у меня в кабинете.
Все замерли от назревающей сенсации, которая неизвестно ещё чем обернётся для каждого. Особенно для Дежинского, у которого со старшим Шулебожским были кое-какие кулуарные счёты в одну и в другую стороны, потому он поспешил взять инициативу в свои руки.
- Давай его сюда, - приказал стоящему у двери.
Пока ждали, никто не проронил ни слова, вырабатывая индивидуальные линии поведения.
Появившийся даже попятился в дверях, когда увидел такую грозную элитную компанию.
- Марат Львович! Дорогой! Так это вы разносите должки чемоданами? – весело встретил Плевакин ещё одного фигуранта прокисающего дела. – Про меня не забыли? – Прокурор тоже был ночным ходоком по подпольным злачным местам, оберегаемым, естественно, за небольшую плату, не облагаемую налогом, стёпами Стёпкина, где за карточными столами нередко пересекались три карты одного с тремя картами другого. Все знали об этой простительной слабости блюстителя. Знали и прощали, справедливо полагая, что человек без слабостей, будь он даже прокурором, не может быть справедливым. – Проходите, не стесняйтесь, здесь все свои.
Разбогатевший должник и не думал стесняться – с чего бы это? Эти его знали как облупленного, и он всех видел в разных ипостасях, не раз сталкивался на респектабельных пьянках без галстуков и жён, но с обслугой нереспектабельными девицами. Тем более, что сейчас таиться было бесполезно, без утайки ясно, что операция «ты – мне, я – тебе» провалилась, отцовы денежки каюкнули. Эти шакалы ни за что не отдадут, реквизируют, да ещё и, пожадничав, поделят как добычу. Чёрт с ними, с бабками, у отца и без них хватает, жалко, что Эльвире не удалось прихлопнуть мэра. Что-то они с ней недоучли. А она одна только не захотела быть своей и отвернулась к окну, показывая упрямую напряжённую спину.
- Откуда дровишки? – съехидничал начитанный прокурор.
- Отец, слышь, ворует, а я развожу, - подсказал за Марата не меньший знаток классической словесности Стёпкин, за что и был в юности взят в полицейские вне конкурса, и радостно зареготал.
- Объект наблюдения вышел с чемоданчиком из офиса старшего Шулебожского, - подтвердил стоящий у двери помощник Эльвиры.
Добровольные доследователи опять притупились, теперь от невозможности связки «взяткодатель – взятковзятель», при которой один смертельный соперник финансировал другого заклятого. Особенно факт связки злейших врагов поразил, даже обидел, контрразведчика. Выходит, что Шулебожский такой же преступник, как и Малышкин, поскольку оба повязаны одним преступным деянием, а он, блюститель нравов, прошляпил слияние. Было огорчительно вдвойне, втройне, многократно ещё и потому, что с Шулебожским Дежинский связывал финансовые надежды на отправку подросшего неуправляемого отпрыска на учёбу в дисциплинированный и престижный Кембридж на казённый кошт. А ещё надеялся с помощью торговца босса втихую, без ненужной огласки вычленить из заезжей мелкоторговой диаспоры двух-трёх мирантов, слабо владеющих русским языком и правилами здешней жизни, сделать из них тайных пособников террористической организации ИГИЛ (запрещённой в России), схватить, скрутить и выставить как успехи в неустанной борьбе с внутренней опасностью. И всё прахом?
- Как это понимать? Какого чёрта вы нам пудрите мозги? – яростно зашипел, накаляясь, на Малышкина. – Зачем он тебе всучил это? – боднул плешивым недотёпистым компьютером старого образца в сторону раздражающего чемоданчика, подумав с сожалением, что лучше бы в нём была взрывчатка.
- В фонд, - скромно пояснил пособник преступления.
- В какой ещё фонд? Что ты мелешь? – чуть не взвизгнул от негодования расстроенный чекист.
- В фонд благоустройства и развития города, учреждённый мэром, - ещё скромнее, но не менее впечатляюще пояснил помощник мэра.
Стёпкин опять задребезжал от внутренней радости.
- Хорошую крышу придумали ребята, ничего не скажешь.
- Блеф! – кипятился Дежинский, всё ещё не решивший, как поступить: остаться ли на стороне Шулебожского или перейти к Малышкину. – Никогда не поверю, чтобы Лев тихо отвалил такую сумму в какой-то сомнительный фонд. Или я его плохо знаю, - чего по понятиям контрразведчика быть не могло.
- Наверное, - убил окончательно городского властителя душ напару с
