ну и драки, конечно – где ж их нет. Впрочем, был у нас один странный аспект. И не сказать, чтоб шибко приятный.
О чем вы? - поинтересовался митрополит. Понимаете, владыко, - продолжил Лотман, - с тех пор, как либерализация законов прошла, в город начали съезжаться гомики. Как будто им тут мёдом намазано. Не знаю уж, что их в нашем захолустье привлекало. Последние лет пять совсем обнаглели: к подвыпившим мужикам по вечерам приставать стали. Ну, сами понимаете, количество драк на этой почве сильно выросло.
Года полтора назад ко мне дядька в гости пожаловал, так и к нему попытались подкатить, не поглядели, что старик. Благо, это почти возле дома было: дядя в ворота постучал, я вышел, впустил его. Так эти говнюки начали камни в ворота швырять, да гадости разные вслед орать. Ну я, понятное дело вышел. Что, говорю, вконец оборзели? Так я вам сейчас дочек выведу... ну тут этих засранцев, как ветром сдуло.
А дочки-то причем? – встрял в разговор генерал от десантуры. Как вам сказать, - усмехнулся Лотман. Лет пятнадцать назад мужик у нас по соседству поселился. На вид – кореец, а может и китаец – я их не различаю. Тихий, мирный. Работать устроился на завод. Так вот, этот кореец каждый божий день до рассвета вставал и во дворе свою восточную гимнастику делал. Красиво делал, просто загляденье. Девчонки мои заинтересовались, он их учить начал – с моего разрешения конечно. Одним словом, выучил на славу. Года два назад на День ВДВ на дискотеке четверо заезжих "афганцев" к дочкам зацепились, так мои стервы их отделали, как Бог черепаху. Переломы рук, ребер, сотрясения мозга – всю четверку в областную больницу пришлось отправлять. Благо, своя рука – владыка: дело замял. А местная шпана моих девок, так сказать, познала на своём горьком опыте , почему и старалась за квартал обходить. Чего уж тут греха таить: моих стервочек даже конченые отморозки, как чумы боялись.
Лотман закурил сигарету и продолжил: дядька мой – довольно известный этнограф, специалист по Ближнему востоку, доктор наук. У него свои связи в области были, вот он мне и устроил перевод в областную прокуратуру. Нечего тебе, сказал, - сидеть в этой жопе. Не будет здесь ничего хорошего, так и знай!
При этих словах святые отцы многозначительно переглянулись, а раввин спросил: а как звать дядю вашего? Абрам, - хмыкнул Лотман, - Абрам Авийнов...
И где, позвольте спросить, сейчас ваш дядюшка проживает? – не унимался раввин.
В Израиль уехал, усмехнулся Лотман, - свихнулся на старости лет. Жена, - сказал, - у меня ещё красотка, а детей Бог не дал. А израильская медицина, по слухам, в этом смысле чудеса творит.
Я ему: дядя Абрам, какие дети? Какие чудеса? Ей лет-то, почти как тебе, а ты за девятый десяток перевалил. И, знаете, что он мне ответил? – На всё, воля Божья, - вот так и сказал... а спустя три месяца улетел, даже не позвонив на прощание.
Ну, дядя улетел на историческую, а я вскорости перехал. Жена отказалась, в дом вцепилась, как клещ. Мне в городе от прокуратуры квратиру трёхкомнатную дали, так что девчонок я при переезде сразу с собой и забрал. Теперь вот в институте учатся.
Простите, -включился в разговор епископ,- напомните мне, как в точности назывался этот, теперь уже несуществующий город?
- Анусинск, - Лотман пожал плечами, а что? Название, как название...
Священники вновь обменялись красноречивыми взглядами, а раввин процитировал слова:"нечего тебе в сидеть в этой жопе". Митрополит с епископом поёжились и промолчали.
Лично мне всё ясно, - заявил раввин. Коллеги, если есть вопросы, предлагаю обсудить, так сказать келейно, в узком религиозном кругу.
Что значит в узком кругу?! – взрыкнул председатель комиссии. Расследуем это дело мы, так нам и извольте доложить, что вам ясно!
А вы, генерал, почитайте Библию, - промолвил митрополит, -глядишь, и вам станет ясно...А вот орать на нас не стоит: мы вам не подчиняемся, посему отчетом и не обязаны.
Сообщать что-либо дополнительно священнослужители категорически отказались, и, спустя полчаса отбыли восвояси.
После ужина, прошедшего в мрачном молчании, комиссия разбрелась по палаткам спать. Ночь у Лотмана прошла беспокойно. Ему снилсиь эротические сны, чего с ним не бывало со времён армейской службы и первых лет студенчества. На следующую ночь опять. И на третью ночь тоже. Самое мерзкое заключалась в том, что если в армии героинями его снов были популярные актрисы, а в студенчестве – одноклассницы и однокурсницы, то теперь место актрис и одноклассниц заняли его, Лотмана дочери. Дополнительные пара стаканов водки перед сном не помогли: сны не отступали. И приснится же такая пакость! – ворчал по утрам Лотман себе под нос. И ведь не расскажешь никому, мать его так!
Дни стояли прохладные – вторая половина сентября, о ночах и говорить нечего. В палатках установили печки-буржуйки. Комиссия работала. Собственно работой были заняты только штатские, натащившие какой-то мудреной аппаратуры, что-то измеряли, а по вечерам горячо спорили, обсуждая полученные результаты. Лотман, Илья Григорьевич и Сергей Иванович слонялись от безделья по окрестностям и пьянствовали вместе с генералитетом. Делать комиссии было практически нечего. Неделю спустя, генерал-полковник ВДВ утром попросил у председателя комиссии срочный отпуск по семейным обстоятельствам. А в чем дело?- поинтересовался генерал армии. – Да внук у меня, тот что гитарист, мать его так, на мотоцикле разбился, сейчас в реанимации, в коме лежит. Председатель вошел в положение, позвонил по начальству, но в отпуске десантнику было категорически отказано.
Тем временем местное население потихоньку обвыклось к существованию, как кляксы, так и загадочной стены. Убедившись, что никакого видимого вреда ни от того, ни от другого нет, на кляксу опять потянулись любопытствующие и паломники, желавшие своими глазами узреть чудо Господне. Оцепление практически бездействовало, поскольку утащить с кляксы что-либо было невозможно, а до стены могли дойти только Лотман, ученые, да человек пять из солдат и младших офицеров. Так что комиссия попросту махнула на паломников рукой. Как вскоре оказалось, зря. Через пару дней за ужином академик, что солдаты, имеющие допуск( при этом слове он глумливо хихикнул) к стене, занялись бизнесом на суевериях: за умеренную плату берут у паломников записки с просьбами к Богу, тащат к стене и запихивают между блоками. Илья Григорьевич и Сергей Иванович не оставили информацию без внимания и на следующий же день начали по-своему крышевать новоявленных бизнесменов. Процента с доходов они не требовали, но организовали практически стопроцентную перлюстрацию: записки сканировались и вводились в ноутбук, туда же корифеи разведки заносили личные данные просителей. Через неделю Сергей Иванович сел в машину и куда-то отбыл, аж на три дня. А по возвращении распорядился все исследования приостановить и собрал всю комиссию на экстренное совещание.
Собранная им информация повергла всех в состояние легкого шока. Оказалось, Сергей Иванович объехал человек двести подателей челобитных в стену и таким образом собрал кое-какую статистику. А потом сравнил её с накопленной базой данных. Получилось следующее: бОльшая часть просьб осталась без удовлетворения, но набралось по крайней мере три десятка случаев, когда просьбы удовлетворялись. Все без исключения случаи касались исцеления больных и страждущих. Молитвы о ниспослании богатства, удачи или покарания соседей и конкурентов остались без удовлетворения.
Ознакомившись с отчетом Сергей Ивановича, ученые сходили к стене и извлекли все вложения. Записки были повторно и с большим тщанием осмотрены. На некоторых в правом нижнем углу были замечены крохотные, с маковое зернышко, точки черного цвета. А вот на оригиналах отсканированных и хранящихся в памяти компьютера записок, какие либо точки отсутствовали. Академик потребовал, чтобы к утру, хоть из под земли доставили мощный микроскоп. Председатель комиссии своё дело знал туго, так что микроскоп привезли уже к ночи. Весь следующий день физики, отталкивая друг друга, провели у микроскопа, а Лотман, совместно с особистами занялся классификацией записок. После ужина произошел обмен результатами. Сергей Иванович сообщил, что пометка в виде точки появлялась на записке только в тех случаях, когда просьба об исцелении была удовлетворена. На всех отвергнутых просьбах точка отсутствовала. Ученые в ответ преподнесли свой сюрприз: при четырёхсоткратном увеличении точка распадалась на отдельные значки. Значки были сфотографированы и отосланы в столицу на опознание. Как оказалось, они представляли собой буквы еврейского алфавита: шин, вав, ламед и мем-софит. За консультацией обратились к раввину, разговаривать с которым вызвался председатель. Разговор получился на удивление коротким. Генерал выслушал раввинский ответ, швырнул трубку и витиевато выругался. После чего плеснул себе полстакана водки и выдул в один глоток. Оглядев ожидающих ответа собутыльников, генерал выпалил: "Уплачено".
Что уплачено, - поинтересовался Лотман. Генерал пояснил: данное сочетание букв читается, как "шулям", что в переводе с иврита означает "уплачено". Над столом заседаний повисло недоуменное молчание.
Глава 4
Выпив еще грамм по двести, разошлись спать. Лотман долго ворочался с боку не бок, курил, пил остывший чай, но в конце-концов задремал. Проснулся он от того, что кто-то деликатно тряс его за плечо. Открыв глаза, Лотман узрел заместителя председателя комиссии, генерал-полковника ВДВ, стоящего перед кроватью на коленях. Выглядело это настолько страшно и несуразно, что Лотман поначалу решил, что видит очередной сон. Спустя несколько секунд, ноняв, что это явь, Лотман рывком сел на кровати и опустил ноги на пол. Вы что, с ума сошли? Или перепили, генерал? Десантник, даже не пытась подняться с колен тихо попросил: Юрий Исакович, вы, простите меня, дурака старого, что про жидов брякнул, что мол и тут всё скупили. Черт попутал. Понимаете, вырос-то я в Суворовском училище, а старшина у нас вашего брата не любил, не приведи господи как...да не обо мне сейчас речь. Юрий Исакович, я вас умоляю, снесите записку...
Какую записку? Кому? – вытаращил глаза Лотман. ЕМУ...в стену, простонал десантник. Дочка из больницы сейчас звонила, про внука – врачи говорят, почки отказывают, давление не держит, короче, дают от силы три дня. На вас одна надежда: Юрий Исакович, вы ж - чистокровный, снесите записку, авось вас послушает...поставит точку... Поняв, что именно требуется, Лотман без звука оделся, взял записку и отправился к стене. Сунув записку между камнями, Лотман про себя попросил:"Господи, я не знаю молитв, но, прости этого старого
