дурака, верни ему внука". Когда Лотман вернулся в палатку, генерал по прежнему стоял на коленях. Отнёс я, - дрогнувшим голосом сказал он. Не благодарите, генерал, а лучше выпейте, да ложитесь спать – утро вечера мудреннее.
Поднявшись около девяти, Лотман первым дело направился к стене – проверить записку. Сдавать генеральскую просьбу в архив к особистам, он почел неуместным. Разворачивать записку возле стены, на виду у всех Лотман не стал. Выкурив пару сигарет и покалякав с солдатами, он неспешно вернулся к себе. Но проверить записку не удалось и там: в палатке его уже ожидал Илья Григорьевич. Юрий Исакович,- с неожиданной робостью в голосе произнес он, - пожалуйста, пойдемте...десантник наш зовет всех в свою палатку, и вас в первую очередь. У Лотмана оборвалось сердце: не на поминки ли? Илья Григорьевич, деликатно посторонившись, пропустил Лотмана на выход. Подойдя к палатке десантника, Лотман вздохнул и, понурив голову, откинул брезентовую дверь. В в палатке десантника обнаружился накрытый стол с массой водки и собранной с бору по сосенке закуской. Лотман в тоске застыл на пороге – точно, поминки...
Товарищи офицеры! -гаркнул председатель комиссии. Все, как военные, так и штатские дружно встали. Уважаемый Юрий Исакович, начал десантник, - от имени всех офицеров и присутствующих выражаю вам горячую благодарность! За... за...за ваш вклад. Так сказать, за посильное участие!
Внук мой сегодня в сознание пришёл, - добавил десантник дрогувшим голосом. Врачи говорят, почки наладились, давление нормальное, мать узнал,даже руками шевелит...по лицу десантника обильно текли слёзы. Спасибо вам, Юрий Исакович...
А я-то здесь причем? – изумился Лотман.
Да не скромничайте, разворачивайте записку, - подал голос Илья Григорьевич.
Лотман растеряно полез в карсман, выудил смятый листок и развернул. В правом нижнем углу стояла черная точка.
Понимаете, пояснил Илья Григорьевич, обычно просьбы выполнялись(если выполнялись вообще), то не раньше третьего дня, считая с момента подачи. Вы отнесли записку сегодня в пол-второго ночи. Результат сегодня в пол-шестого утра. Объявляю всем выходной, объявил генерал армии. Ну, а теперь, - за здоровье внука нашего десантника, и спасибо товарищу Лотману! Ура! И немедленно выпил...
Присутствующие, благо повод был воистину дойстойный, не замедлили присоединиться. Выходного, однако не получилось. После пятой, когда большинство членов комиссии расслабилось до такой степени, что о работе вовсе не помышляло, с небольшим совместным докладов выстувпилит Илья Григорьевич и академик. Надобно сказать, что больше всего доклад, при всей свой официальности, напоминал широко тиражируемую бредятину в стиле "фэнтези".
-По моей просьбе, начал Илья Григорьевич, - служба военной разведки организовала в Иерусалиме видеомониторинг той части Стены Плача, куда здешние "бизнесмены" пихают записки, полученные от населения. С разрешения и при содействии коллег из МОССАД удалось установить следующее: в момент, когда здесь вкладывается записка, в Иерусалиме в том же месте их Стены, мгновенно появляется копия. Записки, которые вкладываются в Иерусалимской стене, здесь, в нашей стене, не появляются. Так сказать, канал односторонней связи. Телепортация в чистом виде. Коллеги из МОССАД у себя, а мы у себя, назависимо друг от друга проверили состав бумаги "наших" записок. Бумага оказалась почти идентичной. Что значит почти? – заинтересовался Сергей Иванович.
Вопрос не ко мне. Алаверды, - Илья Григорьевич сделал приглашающий жест в сторону академика. Даже не знаю с чего начать, - академик потёр пальцами висок. Ситуация выглядит так: бумага неудовлетворённых челобитных идентична по всем параметрам. С бумагой челобитных, помеченных небезызвестной точкой, творится что-то непонятное. Она, и та, и не та. Короче, я брал кусочки бумаги челобитных на анализ до того, как их клали в стену, а затем проверял их уже после выемки. Так вот, химический анализ абсолютно одинаков, а вот радиоизотопный... В общем, бумага, помеченная точкой старше на две тысячи лет. Такое впечатление, что она сделана две тысячи лет назад – таковы результаты. Для тех, кто не в курсе, сообщаю: две тысячи лет назад в мире такой бумаги не существовало. А точнее говоря, тогда в мире вообще не существовало, ни бумаги, ни технологии её производства.
Каковы ваши выводы? – поинтересовался председатель комиссии. – О выводах говорить рано. Могу только предположить, что наша Стена поддерживает некий межпространственный и межвременной тунель. Видимо, этот туннель сжирает кучу энергии: мы уже выяснили, что температура кляксы остаётся постоянной даже в самые жаркие дни, хотя по всем известным нам законам, клякса должна нагреваться от солнечного света, а по ночам остывать – ни того, ни другого не происходит. Но объяснить, каким образом существует этот туннель, ни я, ни мои коллеги из Иерусалима, не в состоянии.
Да черти с ними, с туннелями и теориями вашими! – заорал десантник. У меня внук выжил! Не зря я вчера, когда к Лотману с запиской пошёл, крест закопал.
Тут уж все заинтересовались: какой крест? – Какой-какой, нательный, - хмыкнул десантник. Я так почувствовал: коли к еврейскому Богу за помощью обращаюсь, кресту – не место!
– Ну ты даешь, мать твою... мрачно промолвил председатель комиссии.
-А вы бы, в моей ситуации, что сделали, товарищ генерал полковник? – поинтересовался десантник. В конце-концов присяге я не изменял и родину не предавал. А крестов на наш с вами век хватит. В каждой церкви за гроши продаются.
Возникшую было напряженность разрядил Илья Григорьевич, который предложил забыть о религиозных распрях и ещё раз выпить за здоровье внука. На том и порешили. Мир в комиссии был восстановлен.
Кстати, а Библию кто-нибудь за это время почитал? – поинтересовался Сергей Иванович. Оказалось, что нет. Ученые были заняты исследованиями, а генералы, если что и читали у себя в палатках, то что-нибудь детективно-эротическое. – И очень зря!-продолжил Сергей Иванович. Анусинк, между прочим, исчез с лица земли аккурат в Судный День. У Евреев называется Йом Кипур. Я у раввина проверил. И Библию нам не зря рекомендовали перечитать.
Вслед за этим Сергей Иванович извлеё из тумбочки Библию, открыл и громко, с выражением зачитал присутствующим всю историю Лота, проживавшего в городе Содоме. Там был и визит Авраама, и ситуация, когда Лот предложил оборзевшему хулиганью вывести своих дочерей, и уход Лота из обреченного города, и исчезновение Содома с лица земли..
.-Кстати, - добавил академик, на латыни, та дырка, которая в заднице, называется анус. Теперь, надеюсь, всем понятно, почему святые отцы переглянулись при слове Анусинск? В палатке воцарилась тишина. Такого потрясения комиссия ещё не испытывала. Все испуганно установились на Лотмана. – Так это, что ж получается? - дрожащим голосом произнес кто-то из военных.
Ответа на этот вопрос не было ни у кого...
Глава 5
Следующие насколько месяцев протекали весьма однообразно. Ученые колупались с кляксой, пытаясь понять, каким образом она сохранят постоянную температуру, и обсуждали никому не понятные высоконаучные глупости. Стена себе преспокойно стояла. Оцепление лупило деньги с паломников. Лотман и особисты вели статистику чудесных исцелений. Генералы писали многостраничные и по сути пустопорожние отчеты. Празднование Нового года ничем, кроме разнообразия закусок на столе, от будней не отличалось.
Март принес с собой проблемы. В округе появились листовки националистического содержания, в которых исчезновение Анусинска объявлялось происками и экспериментами мирового сионизма. На кляксу повадились активисты движения "Наши", ряженые представители казачества, начали приезжать откровенно бандитские морды из Русского национального единства, ревнители движения "Вера предков" и прочая шваль. С официальным визитом припёрся издатель и главный редактор черносотенной газетёнки "Русское Завтра" Александр Паханов. Полюбовавшись на кляксу с четверть часа, Паханов тут же попытался организовать небольшой митинг, но не тут-то было: Сергей Иванович отозвал в сторонку пяток старослужащих из оцепления, продемонстрировал им две поллитровки водки и прозрачно намекнул, что получить их можно будет только в слоучае, если Паханова вышвырнут к чертям собачьим. Что и было сделано..
На следующий день пахановская газетёнка вышла с передовицей "Вставайте, люди русские!". Основвная мысль статьи сводилась к тому, чтчо в старые добрые времена, при царе-батюшке и при коммунистах, никаких таких гадостей не было, да и быть не могло. Правда читатели так и не поняли, о чем речь, так как коллеги Сергея Ивановича прихватили макет газетенки еще в типографии и отредактировали, выкинув все упоминания о кляксе и Анусинске. Тем не менее к концу марта националисты общими усилиями выбили из губернатора разрешение на митинг протеста в ста метрах за пределами оцепления. Митинг организовали солидно, можно сказать по высшему разряду. Автобусами завезли не то пять, не то семь тысяч человек, раздали митингующим транспаранты с идеологически выверенными текстами на все случаи жизни: "ДОЛОЙ ДА ЗДРАВСТВУЕТ! НЕ ДОПУСТИМ!" И, проверенный временем лозунг "СИОНИЗМ НЕ ПРОЙДЁТ!" . В собравшейся на митинг толпе хоругви с изображением Христа соседствовали с портретами Сталина и стилизованной свастикой РНЕ, так что понять, кого долой и кто именно должен здравствовать было решительно невозможно. Почетными гостями митинга стали всё тот же Паханов и скандально известный телеведущий, редактор невразумительной передачи "Однако-сь выкуси!" еврей-выкрест Миша Блевонтий. Митингующие возвели импровизированную трибуну, подключили микрофоны к усилителю, и понеслось... Возглавлявший комиссию генерал послушав пару речей, собрался было названивать губернатору с требованием прикрыть митингг, но так и не успел...точнее – не понадобилось.
Как выяснилось, стена умела за себя постоять и ни в чьей защите не нуждалась. Внезапно митингующие стали хвататься за животы и складываться пополам, хотя никаких анекдотов выступавший Блевонтий не рассказывал. Да и вообще ничего смешного в его выступлении не было. Спустя еще несколько секунд в воздухе остро запахло дерьмом, а у митингующих потекло из штанов. По понятным причинам на этой волнующей ноте митинг и завершился. От бдительного взгляда Сергея Ивановича и Ильи Григорьевича не ускользнул любопытный факт, что ни один солдат оцепления от загадочной "атаки на гласность" не постарадал, хотя митингующих и солдат разделяли считанные метры. День спустя
